- Работает, - ответил он.
- А как работает? - Серёжка изо всех сил старался поддержать разговор.
Он ничего не ответил. Сидел перед мотоциклом на корточках и молчал. Меня он не видел. А я был совсем рядом, стоило мне протянуть руку, и я бы дотронулся до его плеча.
Я бы мог ему сказать: "Хватит копаться с этой старой посудиной". А он бы мне ответил: "А тебе какое дело?" А я бы ему: "Значит, есть какое-то дело". Он бы посмотрел на меня... и произошло бы что-нибудь необыкновенное. Он завёл бы мотоцикл, посадил меня сзади, и мы бы куда-нибудь покатили, где никого-никого нет. Мы бы покатили в самое укромное место в Москве. А у Серёжки рот открылся бы от удивления...
Стоило мне только дотронуться до его плеча, только протянуть руку и шевельнуть пальцем. Ну чего я стоял как чурбан? Столько лет об этом мечтал, столько пережил из-за этого, а теперь стоял перед ним и молчал.
А он продолжал возиться с мотоциклом, и мускулы ходуном ходили под его рубашкой. И руки у него были в масле, совсем как у Фёдорова. Но вот он выпрямился. Ему надо было, видно, подойти к мотоциклу с другой стороны. А мы стояли у него на дороге.
- Идите, ребята, идите, нечего болтаться под ногами, - сказал он. Не до вас.
Мы с Серёжкой отошли и смотрели на него издали. В конце концов, почему он должен с нами разговаривать? Нет у него для этого свободного времени. Может быть, он торопится на собрание или у него срочное задание по работе, а здесь ещё мотоцикл барахлит. Голос его мне понравился: низкий такой и слова чуть-чуть растягивает.
Наконец он бросил возиться с мотоциклом и пошёл к подъезду. Прошёл мимо нас и посмотрел в мою сторону. Так, скользнул глазами, даже петухи на вазе его не удивили. А меня он просто не узнал.
Вот что происходит с отцами, когда они уезжают из дому! Рядом с ним стоит его сын, а он и в ус не дует. Точно это не его сын, который носит одну с ним фамилию, и до сих пор помнит его голос, и узнал бы его среди миллионов людей. А этот отец преспокойно проходит мимо и скрывается в подъезде.
Неизвестно, что теперь делать дальше. На вокзале, вероятно, паника уже идёт вовсю. И ещё эта ваза с петухами все руки оттянула. Подарить её Серёжке и уехать? Или лучше написать записку, положить в вазу и попросить Серёжку передать отцу? Но мне бы с ним поговорить, хотя бы несколько слов сказать, чтобы он знал, что я - это я.
- Не очень-то разговорчивый, - сказал я. - А мне про него рассказывали, что он любит поболтать.
- У него по настроению, то начнёт говорить - не остановишь, - сказал Серёжка, - а то: "Привет, спешу, брат, спешу", - и всё. Но на мотоцикле меня два раза прокатил, и вот самокат тоже он починил.
Мы помолчали.
- Ну, что теперь будешь делать? - спросил Серёжка.
- Не знаю. На вокзале паника, вероятно, страшная. В общем, мне на это наплевать, но Наташу жалко. Это наша вожатая - мировой человек. Она из-за всего переживает, всё принимает близко к сердцу. Представляешь, ей меня доверили, а я сбежал.
- А зачем же ты сбежал? - спросил Серёжка.
- Чрезвычайные дела, - сказал я. - Если бы я ей всё рассказал, то она бы меня простила.
- Всё не расскажешь, - сказал Серёжка.
- Вот именно, - согласился я. - А дома ты у него бывал?
- Нет, - ответил Серёжка.
- Понимаешь, нужно мне сказать ему одну важную вещь, - сказал я. Привет передать. А я почему-то не смог...
- Он теперь, может быть, до утра из дома не выйдет. - Серёжа помолчал, посмотрел на меня. - А ты этих петухов, значит, не ему привёз?
Ведь я ему уже говорил про этих петухов, что привёз их другому человеку, а он снова спросил.
- Нет, не ему, - сказал я.
- Тогда придётся ждать до утра, - сказал Серёжка.
- Хорошенькое дело! - ответил я. - У меня всего времени час или два.
- Надо что-нибудь придумать, - сказал Серёжка.
- Надо, - согласился я.
- Вон его окно, - показал Серёжка, - на пятом этаже. Открытое... Первое справа. Видишь?
- Вижу.
- Придумал, придумал! - закричал Серёжка. - Бросим ему в окно небольшой камешек, он выглянет, ну, а мы ему что-нибудь крикнем.
- А если мы не попадём? - сказал я. - Выбьем соседнее окно?
- Да. - Серёжка вздохнул. - Тогда нам крышка. Здесь домоуправ жестокий. Он нас в милицию отведёт за милую душу. В детскую комнату. А там женщина работает, лейтенант милиции, как начнёт воспитывать, не обрадуешься.
13
Стало вечереть. Мы сели на скамейку, а между нами стояла ваза. На меня в упор смотрел жёлтый глаз чёрного петуха. Серёжка посмотрел на своего петуха.
- Севка, - сказал он, - а у твоего петуха какой глаз?
- Жёлтый, - ответил я.
- А у меня чёрный... Бабка моя сейчас, вероятно, уже ругается, что ужинать не иду.
- А ты иди, - сказал я. - Я, например, совсем есть не хочу.
- И я не хочу. - Серёжка вздохнул. - Придётся идти к Софке, она сразу что-нибудь придумает. Она самая умная в нашем классе. Даже иногда обидно бывает: сидишь, мучаешься над задачкой. А она придёт, раз-два - и решила. Мать говорит: Софка способная девочка, а по-моему, просто везучка.
Я промолчал.
- Ты что, вообще против девчонок?
- Вообще против. Обидчивые они. Я одну назвал "дохлая принцесса", так потом меня на сборе отряда разбирали. Шуток не понимают.
- Я тоже вообще-то против, - сказал Серёжка. - Но что же делать? Без Софки не обойдёшься. Она хитрая и ловкая. Думаешь, катал меня дядя Миша на мотоцикле? Нет. А Софку катал. Думаешь, он починил бы мне самокат? Никогда в жизни. Ты же видел: "Привет, брат, привет, спешу, дела". А Софка его попросила, и он починил. Слова она особенные знает, хотя можно сказать, что из её разговора ничего нельзя толком понять. Она не выговаривает две основные буквы алфавита: "л" и "р". Она вместо "ложка" говорит "вожка".
- Ну, раз так, - сказал я, - пошли к твоей Софке.
Мне теперь всё равно было, куда идти, так у меня было тяжело на душе. Может быть, на самом деле эта хитрая Софка что-нибудь придумает.
- Она живёт на втором этаже.
Мы подошли к Софкиным окнам, и Серёжка несколько раз коротко свистнул, но в окне никто не появился. Он ещё раз свистнул.
- Видал? - Он кивнул на Софкины окна. - Нарочно не подходит. Характер у неё ой-ой! Бабушка говорит, на такой женишься, будешь ходить в струнку.
Я стоял рядом и размахивал вазой. Передо мной появлялся то жёлтый, то чёрный петух, точно они гонялись друг за другом.
- Смотри разобьёшь! - сказал Серёжка.
- Я не разобью.
- Пошли! - крикнул Серёжка.
Это была хитрость. Стоило нам сделать три шага, как Софка тут же высунула голову и крикнула:
- Эй, Сегёжка, чего свистишь под окнами! Я читаю книжку, а ты свистишь.
- Ну и читай свою книжку.
- А чего же ты свистев?
- Дело есть, - сказал Серёжка.
- Ну? - сказала Софка.
- Я не собираюсь орать на весь двор, - ответил Серёжка.
- А ты губами, - сказала Софка. - Я пойму.
- А может, спустишься? - попросил Серёжка.
- Нет, ты губами, - сказала Софка. - А то не пойду.
Серёжка начал говорить одними губами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19