А вы вместо того, чтобы бесам отпор дать, невиновных на костёр тащите. Так что расходитесь немедля по домам, а завтра утром собирайте ополчение. С грехами вашими опосля разбираться будем.
Пристыженный народ начал понемногу рассеиваться. Только сумасшедший поп продолжал стоять на коленях, шепча губами молитву.
— Ты девушку здесь и не думай бросать, — шепнул чародей Василию. — Безумие, оно сразу не проходит. Не сожгут, так топором тюкнут из-за угла. Отправь-ка её лучше в подворье какое-нибудь монастырское. Пусть там переждёт несколько дней.
Василий Соколу не ответил, но спросил у хлюпающей носом девицы:
— Ты кто такая будешь? Чего они к тебе прицепились?
— Из слободы я. К тётушке сюда перебралась. А она померла на днях от язвы. Вот на меня и показали, дескать, я напасть эту на Застенье навела, и тетушку сама сгубила.
Договорив, она разревелась, уткнулась носом в плечо владыки.
— А колдовать, правда не умеешь? — спросил с любопытством Сокол. — А то и для тебя дело нашлось бы. На владыку не смотри. Я тебя и от владыки уберегу, если что.
Скоморох с Борисом улыбнулись, монах икнул, а девушка, перестав вдруг реветь, со злостью в голосе ответила:
— Нет, не умею! Если б умела, уж я бы им показала…
— Видишь, Григорий, до чего братья твои людей невинных доводят?
— Нечего ей в монастырском подворье делать, — сказал Калика, не обращая внимания на последние слова чародея. — Мартын, отправь с ней человека. Пусть в посаде пристроит у добрых людей. Если понадобится, пусть на меня сошлётся, дескать, я попросил, небось, не откажут.
Подождав, пока толпа окончательно разбредётся, ополченец увёл девушку на посад, а отряд двинулся дальше. Безумный же священник так и стоял на коленях, беззвучно шепча молитву.
* * *
Власьевские Ворота Крома охраняло пять человек из постоянной псковской дружины. В глазах их читалась не только тревога, но и готовность дать отпор любому врагу. Это уже не ополчение, какое-нибудь, — вояки опытные. Князь ли сидит на городе или вече всем заправляет, для них неважно. Их дело городу служить. За то и платят немало. Оружие и доспехи на всех дорогие, не всякий князь такими похвастать может. Дорогие, но побывавшие в деле.
Узнав, что в город прибыл сам архиепископ, дружинники повеселели. Объяснили, где найти воеводу, городских господ и посадника. Но посоветовали никого сегодня уже не искать.
— Вечереет, не ровен час, туман наползёт. Лучше вам заранее о крыше над головой обеспокоиться.
— Да уж, с дороги не слишком сподручно сражаться, — Сокол вопросительно посмотрел на Калику.
— Хотел я в подворье владычном остановиться, — произнёс тот. — Но думаю, лучше вместе держаться.
Он повернулся к дружиннику.
— Скажи, где бы нам ночлег попросить?
— Лучше всего в «Выбутской Деве» остановиться, — ответил дружинник и в двух словах объяснил как найти постоялый двор.
Прежний глухой стук копыт сменился весёлым цокотом — Довмонтов Город был отстроен целиком из камня. Каменные мостовые, каменные дома с каменными же дымниками, церкви. Узкие извилистые переулочки и закутки делали город похожим больше на Прагу или Краков, чем на какой-нибудь, рубленный с размахом из дерева, русский город. Строить жилые дома на Кроме не позволялось уже с полвека. Даже прежние княжеские палаты перенесли в Застенье. Но на постоялых дворах, в ремесленных гридницах и монастырских подворьях, народу обитало немало.
«Выбутская Дева» отличался от прочих дворов огромной трапезной залой с открытым очагом, и множеством приличных, рассчитанных на богатого гостя, комнат. Несмотря на тревожное время, трапезная оказалась полна людей. Большинство из них в «Деве» не жили, и пришли сюда выпить пива да пообщаться. Нетрудно догадаться о чём шёл у них разговор. Говорили о тумане и бесах, об упадке торговли и о бессилии городских властей.
Когда разношёрстный отряд заполнил двор, разговоры смолкли. Посетители «Девы» смотрели на вновь прибывших с удивлением — гостей в эту пору не ожидал никто. Особое внимание вызывали два седобородых старца — Сокол и Калика. Ушлые псковичи сразу разглядели священника в одном из них, и колдуна в другом. «Вот так диво!» — пронеслось по трапезной.
— Чего рты раззявили? — сердито бросил Скоморох, снимая с себя промокший плащ и пробираясь поближе к огню.
Народ в «Деве» оказался не из пугливых, поэтому спускать Скомороху грубость никто не стал бы, невзирая на пришедших с ним важных людей. Но тут кто-то узнал архиепископа, передал весть другим, зала загомонила, забыв о грубияне. Подходили здороваться, просить благословение; улыбались, глядя на посадское ополчение.
Василий, поговорив с хозяином, получил две комнаты на пятерых, считая и оставшегося на воротах Митьку, а ополченцам, по просьбе архиепископа, хозяин разрешил разместиться в общей зале возле дверей. Сокол же с Борисом поселились отдельно, выбрав комнатку под самой крышей. Распаковав вещи и переодевшись в сухое, они решили перекусить.
Внизу всеобщим вниманием вновь завладел Скоморох. Согревшись у очага и подкрепившись, он явно повеселел. Его шутки стали не такими мрачными, как в пути, по крайней мере, общество веселилось от души. Завидев чародея с княжичем, Скоморох, понизив голос до зловещего шёпота, прошёлся и по ним:
— Вот Великий чародей мещерского леса. Они там в этом лесу все чародеи, но этот самый великий. Ему превратить любого из вас, к примеру, в медведя — раз плюнуть. Да только он такими мелочами не занимается. Ну, если ради развлечения только. А вообще-то он ищет Великое Древо. Ходит по земле и ищет. Найдёт похожее, разглядит что не то, срубит от злости, и дальше ищет.
— А зачем ищет? — спросил кто-то из слушателей, увлечённых небылицей.
Скоморох пожал плечами.
— Каждый чародей что-нибудь эдакое ищет. В этом у колдовского семени весь смысл жизни. Чтобы, значит, искать. Один Меч ищет, другой Врата, третий ещё что-нибудь. Этот вот, Древо.
— А в Псков-то чего он пришёл?
— А, ерунда, — махнул рукой Скоморох. — Обманул его кто-то из ваших, в поисках сокровенных. Надул с Древом. Деньги взял, а чертёж подложный подсунул. Вот он и пришёл расквитаться с обманщиком. Двоих уже по ошибке в собак превратил. Потом-то понял, что обознался, а обратно вернуть не может. Говорит, другого чародея искать надобно, который задом наперёд колдует. Так они и бегают, бедолаги, по посаду.
Люди байкам Скомороха не верили ни на грош, но и Соколу старались на глаза лишний раз не попадаться. Что его впрочем, вполне устраивало. Сидя с Борисом в углу, он наслаждался горячей пищей.
Близился вечер, посетители «Девы» начали расходиться по домам. Остались немногие — те, что снимали комнаты.
— Раньше, бывало, засиживались и до полуночи, — объяснил хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Пристыженный народ начал понемногу рассеиваться. Только сумасшедший поп продолжал стоять на коленях, шепча губами молитву.
— Ты девушку здесь и не думай бросать, — шепнул чародей Василию. — Безумие, оно сразу не проходит. Не сожгут, так топором тюкнут из-за угла. Отправь-ка её лучше в подворье какое-нибудь монастырское. Пусть там переждёт несколько дней.
Василий Соколу не ответил, но спросил у хлюпающей носом девицы:
— Ты кто такая будешь? Чего они к тебе прицепились?
— Из слободы я. К тётушке сюда перебралась. А она померла на днях от язвы. Вот на меня и показали, дескать, я напасть эту на Застенье навела, и тетушку сама сгубила.
Договорив, она разревелась, уткнулась носом в плечо владыки.
— А колдовать, правда не умеешь? — спросил с любопытством Сокол. — А то и для тебя дело нашлось бы. На владыку не смотри. Я тебя и от владыки уберегу, если что.
Скоморох с Борисом улыбнулись, монах икнул, а девушка, перестав вдруг реветь, со злостью в голосе ответила:
— Нет, не умею! Если б умела, уж я бы им показала…
— Видишь, Григорий, до чего братья твои людей невинных доводят?
— Нечего ей в монастырском подворье делать, — сказал Калика, не обращая внимания на последние слова чародея. — Мартын, отправь с ней человека. Пусть в посаде пристроит у добрых людей. Если понадобится, пусть на меня сошлётся, дескать, я попросил, небось, не откажут.
Подождав, пока толпа окончательно разбредётся, ополченец увёл девушку на посад, а отряд двинулся дальше. Безумный же священник так и стоял на коленях, беззвучно шепча молитву.
* * *
Власьевские Ворота Крома охраняло пять человек из постоянной псковской дружины. В глазах их читалась не только тревога, но и готовность дать отпор любому врагу. Это уже не ополчение, какое-нибудь, — вояки опытные. Князь ли сидит на городе или вече всем заправляет, для них неважно. Их дело городу служить. За то и платят немало. Оружие и доспехи на всех дорогие, не всякий князь такими похвастать может. Дорогие, но побывавшие в деле.
Узнав, что в город прибыл сам архиепископ, дружинники повеселели. Объяснили, где найти воеводу, городских господ и посадника. Но посоветовали никого сегодня уже не искать.
— Вечереет, не ровен час, туман наползёт. Лучше вам заранее о крыше над головой обеспокоиться.
— Да уж, с дороги не слишком сподручно сражаться, — Сокол вопросительно посмотрел на Калику.
— Хотел я в подворье владычном остановиться, — произнёс тот. — Но думаю, лучше вместе держаться.
Он повернулся к дружиннику.
— Скажи, где бы нам ночлег попросить?
— Лучше всего в «Выбутской Деве» остановиться, — ответил дружинник и в двух словах объяснил как найти постоялый двор.
Прежний глухой стук копыт сменился весёлым цокотом — Довмонтов Город был отстроен целиком из камня. Каменные мостовые, каменные дома с каменными же дымниками, церкви. Узкие извилистые переулочки и закутки делали город похожим больше на Прагу или Краков, чем на какой-нибудь, рубленный с размахом из дерева, русский город. Строить жилые дома на Кроме не позволялось уже с полвека. Даже прежние княжеские палаты перенесли в Застенье. Но на постоялых дворах, в ремесленных гридницах и монастырских подворьях, народу обитало немало.
«Выбутская Дева» отличался от прочих дворов огромной трапезной залой с открытым очагом, и множеством приличных, рассчитанных на богатого гостя, комнат. Несмотря на тревожное время, трапезная оказалась полна людей. Большинство из них в «Деве» не жили, и пришли сюда выпить пива да пообщаться. Нетрудно догадаться о чём шёл у них разговор. Говорили о тумане и бесах, об упадке торговли и о бессилии городских властей.
Когда разношёрстный отряд заполнил двор, разговоры смолкли. Посетители «Девы» смотрели на вновь прибывших с удивлением — гостей в эту пору не ожидал никто. Особое внимание вызывали два седобородых старца — Сокол и Калика. Ушлые псковичи сразу разглядели священника в одном из них, и колдуна в другом. «Вот так диво!» — пронеслось по трапезной.
— Чего рты раззявили? — сердито бросил Скоморох, снимая с себя промокший плащ и пробираясь поближе к огню.
Народ в «Деве» оказался не из пугливых, поэтому спускать Скомороху грубость никто не стал бы, невзирая на пришедших с ним важных людей. Но тут кто-то узнал архиепископа, передал весть другим, зала загомонила, забыв о грубияне. Подходили здороваться, просить благословение; улыбались, глядя на посадское ополчение.
Василий, поговорив с хозяином, получил две комнаты на пятерых, считая и оставшегося на воротах Митьку, а ополченцам, по просьбе архиепископа, хозяин разрешил разместиться в общей зале возле дверей. Сокол же с Борисом поселились отдельно, выбрав комнатку под самой крышей. Распаковав вещи и переодевшись в сухое, они решили перекусить.
Внизу всеобщим вниманием вновь завладел Скоморох. Согревшись у очага и подкрепившись, он явно повеселел. Его шутки стали не такими мрачными, как в пути, по крайней мере, общество веселилось от души. Завидев чародея с княжичем, Скоморох, понизив голос до зловещего шёпота, прошёлся и по ним:
— Вот Великий чародей мещерского леса. Они там в этом лесу все чародеи, но этот самый великий. Ему превратить любого из вас, к примеру, в медведя — раз плюнуть. Да только он такими мелочами не занимается. Ну, если ради развлечения только. А вообще-то он ищет Великое Древо. Ходит по земле и ищет. Найдёт похожее, разглядит что не то, срубит от злости, и дальше ищет.
— А зачем ищет? — спросил кто-то из слушателей, увлечённых небылицей.
Скоморох пожал плечами.
— Каждый чародей что-нибудь эдакое ищет. В этом у колдовского семени весь смысл жизни. Чтобы, значит, искать. Один Меч ищет, другой Врата, третий ещё что-нибудь. Этот вот, Древо.
— А в Псков-то чего он пришёл?
— А, ерунда, — махнул рукой Скоморох. — Обманул его кто-то из ваших, в поисках сокровенных. Надул с Древом. Деньги взял, а чертёж подложный подсунул. Вот он и пришёл расквитаться с обманщиком. Двоих уже по ошибке в собак превратил. Потом-то понял, что обознался, а обратно вернуть не может. Говорит, другого чародея искать надобно, который задом наперёд колдует. Так они и бегают, бедолаги, по посаду.
Люди байкам Скомороха не верили ни на грош, но и Соколу старались на глаза лишний раз не попадаться. Что его впрочем, вполне устраивало. Сидя с Борисом в углу, он наслаждался горячей пищей.
Близился вечер, посетители «Девы» начали расходиться по домам. Остались немногие — те, что снимали комнаты.
— Раньше, бывало, засиживались и до полуночи, — объяснил хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86