Когда полуторка поравнялась с отдыхающими чеченцами, тент с ее правого борта задрался вверх. По кабине «Газели» ударили из подствольника, а в салоне джипа взорвался «подарок» от гранатомета «Муха». В ту же секунду открыл огонь из двух автоматов экипаж вернувшейся «пятерки» Круглова. Из кузова «Газели» ему помогали еще трое. За какие-то полминуты обе машины чеченцев превратились в решето, точно так же, как и все их обитатели.
А на звуки выстрелов уже летел наконец-то отвязавшийся от надоедливого гаишника «Фольксваген». Четверо боевиков в салоне автомобиля достали и приготовили автоматы, машина шла на предельной скорости, и никто не обратил внимание, что от «Фольксвагена» не отстает мощный «Вольво». Из него прозвучала только одна очередь, пришедшаяся по задним колесам «Фольксвагена», но и этого вполне хватило для того, чтобы вывести его из игры. На скорости сто шестьдесят километров в час автомобиль занесло, легкий, чуть заметный изгиб дороги пришелся не вовремя. Вылетев с шоссе, машина раз пять перевернулась и с грохотом и треском вломилась в придорожную лесополосу.
В это время Круглов и его люди вовсю потрошили кузов «Газели».
— Ба, да тут «Стрела»! — вскрикнул Вадик, обнаружив в одном из мешков ракету зенитного комплекса.
— Хрен с ней! Ищи деньги! — прикрикнул на него капитан.
— Есть! — крикнул Семен, выкидывая наружу объемный мешок.
— Хорошо, уходим! — скомандовал Круглов.
Напоследок Вадик бросил в кузов лист бумаги с надписью: «Смерть чеченцам!» и эмблемой «Центра» — скрещенными саблями. За это время мимо них не проехало ни одного автомобиля, это еще две машины Круглова перекрыли дорогу с обеих сторон. Все четверо боевиков «Центра» были одеты в камуфляж с шевронами СОБРа на рукаве, в черных масках, с автоматами в руках. Они продержали автомобильный поток семь минут, просто и солидно аргументируя свои действия.
— Идет спецоперация, подождите немного. О, слышите! — мнимый собровец ткнул короткоствольным «Кедром» в сторону выстрелов. — Не стоит соваться под пули.
Оставив на месте бойни свой фирменный знак, Круглов не прогадал. Особых проблем при возвращении у них не было, хотя по рации они и слышали приказы милицейского начальства о плане «Перехват».
Наиболее засветившуюся «пятерку» они оставили на платной стоянке в ближайшем городе и до Москвы добирались уже поездом. А мешок с долларами благополучно доехал до первопрестольной в «Вольво».
С такими деньгами можно было начинать большую охоту. Через неделю у подъезда своего дома пулей снайпера был убит депутат Государственной Думы Корешков, главный лоббист чеченских мафиози в нижней палате. Сотрудничать с ними он начал давно, еще в пору пребывания во власти в девяносто пятом году. Именно с помощью Корешкова, тогда федерального министра, чеченцы смогли избежать полного разгрома. Документы о связях Корешкова с Ичкерией Круглов послал все той же газете, соорудившей по этому поводу грандиозную статью.
Еще через неделю на охоте был расстрелян Имран Алакбеков, двадцатисемилетний вице-президент крупного московского банка. Вместе с ними погибли три охранника и шофер. Но это была последняя удача «Центра».
* * *
Всех подвел Вадик Арефьев. Парень почувствовал себя неуязвимым и самым хитрым на этой планете. Два бывших контрразведчика из охранного кооператива «Геркулес» засекли его, когда он устанавливал жучки на машине видного чеченского босса. Не помогло даже то, что на Арефьеве в этот момент была форма работника заправочной станции. Когда две «Волги» зажали его «жигуленок» на подмосковном шоссе, Вадик успел расстрелять пол-обоймы, прежде чем его изрешетили из трех стволов.
Вадик не был профессионалом в деле шпионажа и слежки. Просто веселый парень, бывший десантник, для которого жизнь на гражданке казалось слишком пресной без приключений. Из множества его недостатков основным оказалась плохая память. В записной книжке Вадика следователи нашли телефоны всех остальных членов группы. Их взяли в течение суток, на свободе остался лишь один Павловский, его телефон Вадик помнил наизусть. Никто из четырнадцати человек полковника не выдал, так что следствие не нашло ни денег, ни оружия.
Произошло это в первой декаде июня, а через три дня в коридоре Бутырской тюрьмы произошел краткий диалог двух надзирателей. Тот, что постарше, рыхлый, вечно жующий прапорщик Дымчук тихо сказал своему сменщику, более молодому коллеге Ерзикову:
— Переведешь этого, новенького, в сорок пятую.
— Круглова? — переспросил тот.
— Да.
— Чего это? — удивился тот.
— Чего-чего, надо, — отрезал прапорщик, сунул в руку Ерзикову несколько компактно сложенных бумажек и ушел отдыхать. Пять сотенных бумажек убедили надзирателя больше не задавать глупых вопросы. Сорок пятая камера считалась пресс-хатой. Сидели там самые отъявленные, «ссученные» душегубы. Если надо было кого-то сломать морально или просто убить, обращались к ним, благо стоило это недорого, вполне хватало нескольких пачек чая.
В ту же ночь Круглов был задушен. Еще через неделю в сорок пятую уже сам Дымчук провел Валерия Григорьева, первого заместителя Круглова. Невысокий, плотного сложения капитан-разведчик прошел и Афганистан и Чечню девяносто пятого. Именно он командовал расстрелом денежного каравана чеченцев.
Утром прапорщик, безмятежно насвистывая, открыл «кормушку» и крикнул:
— Сорок пятая, подъем! На поверку.
В ответ ему не донеслось ни звука. Дымчук крикнул еще два раза, потом позвал на помощь соседа и, бормоча ругательства, открыл дверь. К его изумлению, никто из семи старожилов пресс-хаты не подавал признаков жизни. Все они лежали на нарах и на полу, изуродованные до неузнаваемости. Лишь в самом углу, на нижних нарах под окном, прапорщик обнаружил безмятежно спящего новичка.
— Подъем, сука! — закричал Дымчук, жиганув дубинкой по спине наглеца. Тот не стал возмущаться, а быстро соскользнул на пол и, позевывая, объяснил надзирателю:
— Извините, товарищ прапорщик, заспал. Эти козлы всю ночь спать не давали, чего они не поделили, понять не могу. Эх и лупцевались, как с ума сошли. Под утро только заснул.
Дымчук задыхался от злобы. Деньги за этого парня он уже получил, Малик будет очень недоволен, когда узнает, что доллары ушли впустую.
«Пристрелить его как оказавшего сопротивление?..» — Мысли прапорщика прервал крик его напарника:
— Витек, по радио такое передают! В Кремле стрельба...
* * *
Через неделю Григорьева вызвали на очередной допрос. К удивлению капитана, собеседником его в этот раз был человек лет пятидесяти, представившийся полковником ФСБ.
— Моя фамилия Луценко. По долгу службы я занимался примерно тем же, чем и вы в своем «Центре», только законными методами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
А на звуки выстрелов уже летел наконец-то отвязавшийся от надоедливого гаишника «Фольксваген». Четверо боевиков в салоне автомобиля достали и приготовили автоматы, машина шла на предельной скорости, и никто не обратил внимание, что от «Фольксвагена» не отстает мощный «Вольво». Из него прозвучала только одна очередь, пришедшаяся по задним колесам «Фольксвагена», но и этого вполне хватило для того, чтобы вывести его из игры. На скорости сто шестьдесят километров в час автомобиль занесло, легкий, чуть заметный изгиб дороги пришелся не вовремя. Вылетев с шоссе, машина раз пять перевернулась и с грохотом и треском вломилась в придорожную лесополосу.
В это время Круглов и его люди вовсю потрошили кузов «Газели».
— Ба, да тут «Стрела»! — вскрикнул Вадик, обнаружив в одном из мешков ракету зенитного комплекса.
— Хрен с ней! Ищи деньги! — прикрикнул на него капитан.
— Есть! — крикнул Семен, выкидывая наружу объемный мешок.
— Хорошо, уходим! — скомандовал Круглов.
Напоследок Вадик бросил в кузов лист бумаги с надписью: «Смерть чеченцам!» и эмблемой «Центра» — скрещенными саблями. За это время мимо них не проехало ни одного автомобиля, это еще две машины Круглова перекрыли дорогу с обеих сторон. Все четверо боевиков «Центра» были одеты в камуфляж с шевронами СОБРа на рукаве, в черных масках, с автоматами в руках. Они продержали автомобильный поток семь минут, просто и солидно аргументируя свои действия.
— Идет спецоперация, подождите немного. О, слышите! — мнимый собровец ткнул короткоствольным «Кедром» в сторону выстрелов. — Не стоит соваться под пули.
Оставив на месте бойни свой фирменный знак, Круглов не прогадал. Особых проблем при возвращении у них не было, хотя по рации они и слышали приказы милицейского начальства о плане «Перехват».
Наиболее засветившуюся «пятерку» они оставили на платной стоянке в ближайшем городе и до Москвы добирались уже поездом. А мешок с долларами благополучно доехал до первопрестольной в «Вольво».
С такими деньгами можно было начинать большую охоту. Через неделю у подъезда своего дома пулей снайпера был убит депутат Государственной Думы Корешков, главный лоббист чеченских мафиози в нижней палате. Сотрудничать с ними он начал давно, еще в пору пребывания во власти в девяносто пятом году. Именно с помощью Корешкова, тогда федерального министра, чеченцы смогли избежать полного разгрома. Документы о связях Корешкова с Ичкерией Круглов послал все той же газете, соорудившей по этому поводу грандиозную статью.
Еще через неделю на охоте был расстрелян Имран Алакбеков, двадцатисемилетний вице-президент крупного московского банка. Вместе с ними погибли три охранника и шофер. Но это была последняя удача «Центра».
* * *
Всех подвел Вадик Арефьев. Парень почувствовал себя неуязвимым и самым хитрым на этой планете. Два бывших контрразведчика из охранного кооператива «Геркулес» засекли его, когда он устанавливал жучки на машине видного чеченского босса. Не помогло даже то, что на Арефьеве в этот момент была форма работника заправочной станции. Когда две «Волги» зажали его «жигуленок» на подмосковном шоссе, Вадик успел расстрелять пол-обоймы, прежде чем его изрешетили из трех стволов.
Вадик не был профессионалом в деле шпионажа и слежки. Просто веселый парень, бывший десантник, для которого жизнь на гражданке казалось слишком пресной без приключений. Из множества его недостатков основным оказалась плохая память. В записной книжке Вадика следователи нашли телефоны всех остальных членов группы. Их взяли в течение суток, на свободе остался лишь один Павловский, его телефон Вадик помнил наизусть. Никто из четырнадцати человек полковника не выдал, так что следствие не нашло ни денег, ни оружия.
Произошло это в первой декаде июня, а через три дня в коридоре Бутырской тюрьмы произошел краткий диалог двух надзирателей. Тот, что постарше, рыхлый, вечно жующий прапорщик Дымчук тихо сказал своему сменщику, более молодому коллеге Ерзикову:
— Переведешь этого, новенького, в сорок пятую.
— Круглова? — переспросил тот.
— Да.
— Чего это? — удивился тот.
— Чего-чего, надо, — отрезал прапорщик, сунул в руку Ерзикову несколько компактно сложенных бумажек и ушел отдыхать. Пять сотенных бумажек убедили надзирателя больше не задавать глупых вопросы. Сорок пятая камера считалась пресс-хатой. Сидели там самые отъявленные, «ссученные» душегубы. Если надо было кого-то сломать морально или просто убить, обращались к ним, благо стоило это недорого, вполне хватало нескольких пачек чая.
В ту же ночь Круглов был задушен. Еще через неделю в сорок пятую уже сам Дымчук провел Валерия Григорьева, первого заместителя Круглова. Невысокий, плотного сложения капитан-разведчик прошел и Афганистан и Чечню девяносто пятого. Именно он командовал расстрелом денежного каравана чеченцев.
Утром прапорщик, безмятежно насвистывая, открыл «кормушку» и крикнул:
— Сорок пятая, подъем! На поверку.
В ответ ему не донеслось ни звука. Дымчук крикнул еще два раза, потом позвал на помощь соседа и, бормоча ругательства, открыл дверь. К его изумлению, никто из семи старожилов пресс-хаты не подавал признаков жизни. Все они лежали на нарах и на полу, изуродованные до неузнаваемости. Лишь в самом углу, на нижних нарах под окном, прапорщик обнаружил безмятежно спящего новичка.
— Подъем, сука! — закричал Дымчук, жиганув дубинкой по спине наглеца. Тот не стал возмущаться, а быстро соскользнул на пол и, позевывая, объяснил надзирателю:
— Извините, товарищ прапорщик, заспал. Эти козлы всю ночь спать не давали, чего они не поделили, понять не могу. Эх и лупцевались, как с ума сошли. Под утро только заснул.
Дымчук задыхался от злобы. Деньги за этого парня он уже получил, Малик будет очень недоволен, когда узнает, что доллары ушли впустую.
«Пристрелить его как оказавшего сопротивление?..» — Мысли прапорщика прервал крик его напарника:
— Витек, по радио такое передают! В Кремле стрельба...
* * *
Через неделю Григорьева вызвали на очередной допрос. К удивлению капитана, собеседником его в этот раз был человек лет пятидесяти, представившийся полковником ФСБ.
— Моя фамилия Луценко. По долгу службы я занимался примерно тем же, чем и вы в своем «Центре», только законными методами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89