Это совсем… это нечто… благосклонное… прекрасное… Я хочу попытаться…
Он безумен, подумал священник. Что он там видел такого, что свело его с ума? Его надо остановить, не пускать. Но как? Увести его отсюда — силой? И как далеко им удастся уйти?
— И долго вы намерены там пробыть? — спросил он.
— К утру вернусь, вероятно.
— Возьмите хотя бы факел.
— Зачем? — удивился Аттертон. Он покачал головой, не отводя взгляда от черного провала в скалах, — там свет. Дивный свет. Больше, чем свет. Он льется наружу, играет на волнах, вон там…
— Аттертон, — сказал отец Игнасио устало, — там ничего нет.
— А это? — спросил тот, кивнув на россыпь мерцающих драгоценностей. — Впрочем… возможно, вы правы, а я — нет. И все, что я вижу там, иллюзия. Прекрасная иллюзия. Но, если во что-то веришь… чего-то очень желаешь… не становится ли оно реальностью, рано или поздно? Интересный вопрос, верно? Обсудим его завтра, святой отец.
Он нетерпеливо махнул рукой, и вновь вступил в воду, теперь совсем темную, играющую фосфорическими вспышками.
— Вы забыли сумку, — сказал отец Игнасио, — и блокнот.
— Ах, но мне это больше не нужно, — отмахнулся тот, — И вот это, возьмите это. Это мне тоже не нужно.
— Там могут подстерегать опасности, — напомнил отец Игнасио.
— Нет. Никогда. Нет ничего более мирного. Послушайте, отец Игнасио, я вернусь и расскажу вам все. Завтра…
— Завтра, — эхом откликнулся отец Игнасио, и слово его ушло по темной воде, — Простите меня.
— Но за что?
— Я хотел вам помешать. Но оказался слаб. Не смог. Не смог.
— Я рад, что не смогли, — крикнул над водой Аттертон новым, молодым голосом.
Отец Игнасио спрятал руки в рукава и побрел вдоль кромки воды. За песчаным холмом, в крохотном лагере, белокурая женщина встала ему навстречу.
— Где он? — сказала она сдавленным голосом.
— Ушел. Опять ушел.
— Ночью? Почему?
— Там, в скалах, было нечто, и оно позвало его.
— Он вернется? — тихо спросила она.
— Не знаю…
Она прерывисто вздохнула.
— Если бы я… если бы встретила его на берегу, он бы остался?
— Я думаю, — сказал отец Игнасио, — он все равно ушел бы. Полагая, что делает это ради вас. В вашу честь, ради грядущей славы… Не казните себя, Элейна. Он и впрямь одержим. И, он просил передать вам вот это.
Он бросил сумку Аттертона рядом с костром.
Золото и лазурь, казалось, испускали свой собственный свет.
— Ух, ты! — медленно сказал Томпсон.
— Ну, — кивнул отец Игнасио, — можно сказать и так…
— И там такого полно, да?
— Возможно. Не знаю. Это надо спросить у него.
Он кивнул в сторону Арчи, который продолжал неподвижно сидеть на песке, сам по себе, человек без дагора…
— И, как бы то ни было, — заключил он, — нам туда не пройти. Кстати, Томпсон… — он понизил голос до шепота и поманил охотника рукой, — когда он возвращается, его видно издалека. Если он будет не один, если с ним будет кто-то еще…
— Да? — с интересом спросил Томпсон.
— Кто-то оттуда… ну, вы понимаете, то…
— Да?
— Просто держите карабин наготове. Не знаю, что там обитает в этих скалах, но к человеку это не имеет ни малейшего отношения.
* * *
На горизонте словно темные облака, вставали дальние горы. В тростниках кричала какая-то птица.
— Черт, мы ничего не нашли, — сказал Томпсон. — бултыхались там, в этой проклятой воде, ни входа, ничего. Ты ж говорил, там ступени и какая-то дверь…
— Я видел ее тогда, — бесцветно проговорил юноша, — теперь не вижу.
— Значит правда, что туда можно пройти только с этой тварью. Она вроде ключа. Ничего не выходит, святой отец, — он обернулся к отцу Игнасио, на руках, на лице все еще блестели капли воды, — Аттертон ушел со своим дагором, а остальным туда путь закрыт.
— Как вы думаете, — Элейна сжимала и разжимала пальцы, — что с ним?
— Ну, если честно, мэм… Он мог сломать ногу. Упасть. Провалиться в какую-нибудь ловушку. Я слышал всякие рассказы про заброшенные храмы. Там всегда ловушки, разве нет? От грабителей могил и все такое…
— Вчера он тоже ходил туда, — заметил отец Игнасио, — и благополучно вернулся. Причем, в полной темноте.
— Он же взял факел? — с надеждой спросила она.
— Нет. Он сказал, там свет. Такой свет, что не нужен никакой иной.
— Что это значит?
— Не знаю.
— Зато он знает! — Мэри вскочила, и, подобрав юбки, побежала по песку к Арчи, сидевшему поодаль с опущенной головой. — Почему он молчит? Что там было? — она глядела на юношу с какой-то странной, требовательной яростью, — Что это было?
— Неважно, — сказал юноша тихо. Сейчас, под беспощадным солнечным светом он выглядел выгоревшим, почти бесцветным, — ведь я все-таки вернулся.
Он поглядел на Элейну, и отец Игнасио увидел, как под его взглядом она краснеет — краска залила даже виски.
— Это из-за тебя я вернулся, Элейна. Я думал о тебе. Не он.
— Замолчи, — нервно сказала она. — Мы подождем… мы ведь подождем? — она с надеждой смотрела на Томпсона, на отца Игнасио…
— Конечно подождем, мэм, — вежливо ответил Томпсон, — сколько сможем.
* * *
Молоты грохотали у него в голове, и отец Игнасио поднялся на сухом тростнике, служившем ему ложем. Песчаные блохи лениво разбрелись в разные стороны. Это лихорадка, подумал он, если бы она отпустила… на час… на полчаса… если бы голова стала ясной, я бы сказал им… Убедил бы их уйти — здесь больше нечего ждать, не на что надеяться.
Но женское упорство — вещь почти неодолимая, тем более, Мэри неожиданно поддержала Элейну. Он, конечно, вернется, сказала она — будет просто нехорошо взять вот так и уйти, когда, быть может, он взывает о помощи, ранен или просто заблудился во тьме пещер. Но время шло, леди Элейна напрасно сидела на берегу, кусая губы, а он, отец Игнасио, трясся от жары и холода одновременно, и молоты у него в голове все грохотали.
В голове? Он неверными шагами направился к костру, где Томпсон деловито паковал заплечный мешок — он затянул ремни и уставился на священника снизу вверх.
— А, вы тоже их слышите? Похоже на барабаны, — сказал он, наконец, — странно только, они идут вроде как из-под воды.
— Как вы думаете, — отец Игнасио покрутил затекшей шеей, — кто это?
— Ну… кто-то же проложил тропу сюда, верно? О местных племенах ходят дурные слухи. И я бы…
— Да?
— Не думаете же вы, что Аттертон еще жив? Пора кончать этот цирк. Впрочем, если они будут медлить, уйду один. Я отработал свое.
Бу-бум… бу-бум…
Невидимые барабаны во тьме выбивали причудливый ритм, от которого можно сойти с ума…
— Сударыня, — выговорил он, морщась от боли и пытаясь разглядеть лицо Элейны в клочковатой тьме, — Послушайте… эти сокровища, их хватит, чтобы организовать спасательную экспедицию… вернуться сюда с солдатами… Но сейчас надо уходить.
Интересно, земля трясется, или это только ему кажется из-за лихорадки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Он безумен, подумал священник. Что он там видел такого, что свело его с ума? Его надо остановить, не пускать. Но как? Увести его отсюда — силой? И как далеко им удастся уйти?
— И долго вы намерены там пробыть? — спросил он.
— К утру вернусь, вероятно.
— Возьмите хотя бы факел.
— Зачем? — удивился Аттертон. Он покачал головой, не отводя взгляда от черного провала в скалах, — там свет. Дивный свет. Больше, чем свет. Он льется наружу, играет на волнах, вон там…
— Аттертон, — сказал отец Игнасио устало, — там ничего нет.
— А это? — спросил тот, кивнув на россыпь мерцающих драгоценностей. — Впрочем… возможно, вы правы, а я — нет. И все, что я вижу там, иллюзия. Прекрасная иллюзия. Но, если во что-то веришь… чего-то очень желаешь… не становится ли оно реальностью, рано или поздно? Интересный вопрос, верно? Обсудим его завтра, святой отец.
Он нетерпеливо махнул рукой, и вновь вступил в воду, теперь совсем темную, играющую фосфорическими вспышками.
— Вы забыли сумку, — сказал отец Игнасио, — и блокнот.
— Ах, но мне это больше не нужно, — отмахнулся тот, — И вот это, возьмите это. Это мне тоже не нужно.
— Там могут подстерегать опасности, — напомнил отец Игнасио.
— Нет. Никогда. Нет ничего более мирного. Послушайте, отец Игнасио, я вернусь и расскажу вам все. Завтра…
— Завтра, — эхом откликнулся отец Игнасио, и слово его ушло по темной воде, — Простите меня.
— Но за что?
— Я хотел вам помешать. Но оказался слаб. Не смог. Не смог.
— Я рад, что не смогли, — крикнул над водой Аттертон новым, молодым голосом.
Отец Игнасио спрятал руки в рукава и побрел вдоль кромки воды. За песчаным холмом, в крохотном лагере, белокурая женщина встала ему навстречу.
— Где он? — сказала она сдавленным голосом.
— Ушел. Опять ушел.
— Ночью? Почему?
— Там, в скалах, было нечто, и оно позвало его.
— Он вернется? — тихо спросила она.
— Не знаю…
Она прерывисто вздохнула.
— Если бы я… если бы встретила его на берегу, он бы остался?
— Я думаю, — сказал отец Игнасио, — он все равно ушел бы. Полагая, что делает это ради вас. В вашу честь, ради грядущей славы… Не казните себя, Элейна. Он и впрямь одержим. И, он просил передать вам вот это.
Он бросил сумку Аттертона рядом с костром.
Золото и лазурь, казалось, испускали свой собственный свет.
— Ух, ты! — медленно сказал Томпсон.
— Ну, — кивнул отец Игнасио, — можно сказать и так…
— И там такого полно, да?
— Возможно. Не знаю. Это надо спросить у него.
Он кивнул в сторону Арчи, который продолжал неподвижно сидеть на песке, сам по себе, человек без дагора…
— И, как бы то ни было, — заключил он, — нам туда не пройти. Кстати, Томпсон… — он понизил голос до шепота и поманил охотника рукой, — когда он возвращается, его видно издалека. Если он будет не один, если с ним будет кто-то еще…
— Да? — с интересом спросил Томпсон.
— Кто-то оттуда… ну, вы понимаете, то…
— Да?
— Просто держите карабин наготове. Не знаю, что там обитает в этих скалах, но к человеку это не имеет ни малейшего отношения.
* * *
На горизонте словно темные облака, вставали дальние горы. В тростниках кричала какая-то птица.
— Черт, мы ничего не нашли, — сказал Томпсон. — бултыхались там, в этой проклятой воде, ни входа, ничего. Ты ж говорил, там ступени и какая-то дверь…
— Я видел ее тогда, — бесцветно проговорил юноша, — теперь не вижу.
— Значит правда, что туда можно пройти только с этой тварью. Она вроде ключа. Ничего не выходит, святой отец, — он обернулся к отцу Игнасио, на руках, на лице все еще блестели капли воды, — Аттертон ушел со своим дагором, а остальным туда путь закрыт.
— Как вы думаете, — Элейна сжимала и разжимала пальцы, — что с ним?
— Ну, если честно, мэм… Он мог сломать ногу. Упасть. Провалиться в какую-нибудь ловушку. Я слышал всякие рассказы про заброшенные храмы. Там всегда ловушки, разве нет? От грабителей могил и все такое…
— Вчера он тоже ходил туда, — заметил отец Игнасио, — и благополучно вернулся. Причем, в полной темноте.
— Он же взял факел? — с надеждой спросила она.
— Нет. Он сказал, там свет. Такой свет, что не нужен никакой иной.
— Что это значит?
— Не знаю.
— Зато он знает! — Мэри вскочила, и, подобрав юбки, побежала по песку к Арчи, сидевшему поодаль с опущенной головой. — Почему он молчит? Что там было? — она глядела на юношу с какой-то странной, требовательной яростью, — Что это было?
— Неважно, — сказал юноша тихо. Сейчас, под беспощадным солнечным светом он выглядел выгоревшим, почти бесцветным, — ведь я все-таки вернулся.
Он поглядел на Элейну, и отец Игнасио увидел, как под его взглядом она краснеет — краска залила даже виски.
— Это из-за тебя я вернулся, Элейна. Я думал о тебе. Не он.
— Замолчи, — нервно сказала она. — Мы подождем… мы ведь подождем? — она с надеждой смотрела на Томпсона, на отца Игнасио…
— Конечно подождем, мэм, — вежливо ответил Томпсон, — сколько сможем.
* * *
Молоты грохотали у него в голове, и отец Игнасио поднялся на сухом тростнике, служившем ему ложем. Песчаные блохи лениво разбрелись в разные стороны. Это лихорадка, подумал он, если бы она отпустила… на час… на полчаса… если бы голова стала ясной, я бы сказал им… Убедил бы их уйти — здесь больше нечего ждать, не на что надеяться.
Но женское упорство — вещь почти неодолимая, тем более, Мэри неожиданно поддержала Элейну. Он, конечно, вернется, сказала она — будет просто нехорошо взять вот так и уйти, когда, быть может, он взывает о помощи, ранен или просто заблудился во тьме пещер. Но время шло, леди Элейна напрасно сидела на берегу, кусая губы, а он, отец Игнасио, трясся от жары и холода одновременно, и молоты у него в голове все грохотали.
В голове? Он неверными шагами направился к костру, где Томпсон деловито паковал заплечный мешок — он затянул ремни и уставился на священника снизу вверх.
— А, вы тоже их слышите? Похоже на барабаны, — сказал он, наконец, — странно только, они идут вроде как из-под воды.
— Как вы думаете, — отец Игнасио покрутил затекшей шеей, — кто это?
— Ну… кто-то же проложил тропу сюда, верно? О местных племенах ходят дурные слухи. И я бы…
— Да?
— Не думаете же вы, что Аттертон еще жив? Пора кончать этот цирк. Впрочем, если они будут медлить, уйду один. Я отработал свое.
Бу-бум… бу-бум…
Невидимые барабаны во тьме выбивали причудливый ритм, от которого можно сойти с ума…
— Сударыня, — выговорил он, морщась от боли и пытаясь разглядеть лицо Элейны в клочковатой тьме, — Послушайте… эти сокровища, их хватит, чтобы организовать спасательную экспедицию… вернуться сюда с солдатами… Но сейчас надо уходить.
Интересно, земля трясется, или это только ему кажется из-за лихорадки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19