— В болоте — второй тоннель с Землей! Однако…
— А что здесь удивительного?
— Вообще-то Переходы редко дублируются. Я бы сказала — исключительно редко! Раньше я слышала лишь об одной такой аномалии.
— Стойте-ка… — крякнул молчавший до этого Павел. — Так с болота можно домой попасть?!
Удивительно, как быстро до простоватого мужика дошла идея о межпространственных Переходах! Впрочем, подобные мысли наверняка обсуждали при нем другие пассажиры.
— Думаю, можно, — ответила Марина.
— Так… это… надо бежать! — Павел подскочил, засуетился, порываясь претворить свои слова в действие, но, увидев, как нахмурился Генка, запричитал: — Что? Что?! Господи! Домой же можно, домой! Надо бежать!
— Куда? — угрюмо пробурчал Генка. — В Антарктиду?
— Ну и что? — не унимался мужик. — Все равно же — Земля! Там тоже люди есть, станции полярные всякие! Переправят нас…
— А как вы до тех станций доберетесь? И где они — вы знаете? А какая температура в Антарктиде — слышали?
— Слышал, — махнул рукой Павел и выругался. Он был хоть и не очень образованным, но не глупым. — Не подумал сразу… Больно уж домой хочется! — Он на пару минут крепко задумался, а потом выдал: — Все равно пробовать надо! Здесь невмоготу совсем… Соберем, что сможем — еду, одежду, какая есть, санки я сделаю, жердей для шалаша нарублю… Что-нибудь придумаем! Раз пингвины, значит, море рядом! Пойдем по берегу… Будем идти, покуда куда-нибудь не придем! А и пропадем — так лучше уж на своей земле, чем тут! Пойду, Катерину обрадую!..
Жареная «зайчатина» оказалась очень вкусной. Настоящих зайцев Генка не ел, но этот напоминал по вкусу курицу — только был жирнее и сочнее. Хозяйка, обрадованная рассказом мужа, умилялась еще больше, глядя, как ее стряпню уплетают за обе щеки гости.
— Кушайте, кушайте! — приговаривала она. — Наедайтесь! В Антарктиде небось одних пингвинов будем готовить!
Генка чуть не поперхнулся.
— Так вы точно собрались… возвращаться?
— Ну конечно, а как же иначе? — широко улыбнулась женщина. — А вы разве не с нами?
— Нет… — Генка почесал голову, но продолжать не стал. Решился наконец заговорить о главном для него: — Видите ли, этим поездом ехали мои родители…
Катерина ахнула и всплеснула руками. Павел выпрямил спину, отложил вилку и сдвинул брови.
— В каком вагоне? — деловито спросил он.
— Я не знаю… Понятия не имею! Они ко мне на присягу должны были…
Катерина снова ахнула и переглянулась с мужем.
— Мы ведь тоже… на присягу… — всхлипнула она и приложила к глазам салфетку.
— Ну-ну, Кать! — Павел погладил жену по плечу. Потом пояснил, обращаясь к Генке: — Сын у нас служил в Хосте, к нему ехали.
— Как, вы сказали, ваша фамилия? Степановы? Николай Степанов — ваш сын?!
— Вы знаете Коленьку?! — Катерина от удивления перестала плакать.
— Ну да. мы вместе служили.
— Как он?! Как он там?! — наперебой закричали Павел и Катерина.
— Сейчас не знаю, меня ведь демобилизовали сразу — сестра несовершеннолетняя осталась, а родни больше нет….Мы с Николаем в учебке подружились. Хороший парень — веселый, добрый. И о вас рассказывал. Любил он вас очень, так ждал на присягу… — Генка споткнулся, поняв, что болтает лишнее. — Родители Николая заплакали оба, обнявшись. Марина посмотрела на Генку и грустно покачала головой: бестолочь, дескать. Генка не спорил.
Степановы успокоились не сразу — воспоминания о сыне словно прорвали плотину в их душах. Наконец Павел, все еще всхлипывая, но уже оторвавшись от жены, засмущался и буркнул Генке:
— Пойдем покурим!
Генка кивнул и вслед за Павлом направился в тамбур. Он спрыгнул на траву, а Павел уселся на ступеньку вагона.
— Курить-то бросил еще там… — Павел махнул в сторону, видимо, подразумевая Землю, и продолжил разминать трясущимися пальцами сигарету. — Да и нету здесь курева. То, что с собой было, быстро кончилось… А я все же блок припрятал — пока были еще сигареты в ресторане. Думаю, мало ли что? Тут ведь деньги не в ходу, а на спиртное да на сигареты что-нибудь и выменять можно! Не у кого только менять-то стало… Вот так. А там и сам стал покуривать — редко, правда, четвертую пачку только начал… — Павел еще раз всхлипнул, вытер слезы, выматерился, высморкался и стал неторопливо прикуривать.
— Так что с моими родителями? — не выдержал Генка. — Их фамилия Турины…
— Мы по фамилиям мало кого знали, — покачал головой Павел. — Как их звали-то?
— Женей… Женями. И маму и папу. Папа — высокий, рыжеволосый, а мама — худенькая, темная. — Генка с надеждой воззрился на Павла.
— Были такие, — осторожно сказал тот. подумав. — Точно, были! Они сразу ушли — с первой группой.
— Вы уверены?! — не замечая, что кричит, переспросил Генка.
— Ну да, уверен! Как звать, правда, не знаю, врать не буду — тут ведь сотен пять было… Но рыжего мужика помню: он все за жену беспокоился, когда уходили, сумку с вещами забрать у нее хотел, хотя и так тащил рюкзак, чемодан и удочку складную! Мы еще смеялись тогда, помню, что он удочку в лес потащил.
— Они! — ахнул Генка, чувствуя, как от волнения закружилась голова. — Папа удочку всегда с собой возил, даже в командировки — рыбак заядлый.
Павел промолчал. Он сидел, о чем-то думал, поглядывая на Генку, словно не решаясь заговорить. Потом все же спросил:
— Что, думаешь идти искать родителей?
— Конечно! А как же иначе?!
— Опасно… — нахмурился мужик.
— Вы же сами говорили, что диких зверей нет!
— А люди? А… нелюди? На вас ведь уже нападали!
— А что оСтастся делать? Надо ведь родителей найти!
— Ты бы хоть бабу свою не брал тогда! Городская она у тебя — вон какая королева! Непривычная. Пропадет…
«Это еще неизвестно, кто из нас быстрее пропадет, — мысленно ответил Генка. — Да и не королева она, а всего лишь принцесса».
ГЛАВА 16
Сначала Генка думал, что полсотни километров — это пустяки. Средняя скорость пешехода — пять километров в час. Значит, ходу десять часов. Через каждые два часа — перекуры минут по пятнадцать, одна часовая остановка на обед. Итого — часов двенадцать… Сутки на планете, как сказали Степановы, двадцать шесть часов. Следовательно, за световой день дойти до города вполне реально.
Лодочник Станислав остался в поезде. Он понемногу стал приходить в себя, нашел купе, в котором когда-то ехал, обосновался в нем и наотрез отказался куда-либо идти. Павел с Катериной его решению обрадовались. Так что лишняя обуза с плеч Марины и Генки спала.
Не учел Генка лишь того, что идти по лесу — совсем не то, что по дороге. Да и расстояние назвали им очень уж приблизительно: Степановы сами в город не ходили, а нагрянувшая как-то раз «полиция», от которой про город они и узнали, в земных мерах могла и ошибаться.
С «полицией» вообще было все странно и непонятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— А что здесь удивительного?
— Вообще-то Переходы редко дублируются. Я бы сказала — исключительно редко! Раньше я слышала лишь об одной такой аномалии.
— Стойте-ка… — крякнул молчавший до этого Павел. — Так с болота можно домой попасть?!
Удивительно, как быстро до простоватого мужика дошла идея о межпространственных Переходах! Впрочем, подобные мысли наверняка обсуждали при нем другие пассажиры.
— Думаю, можно, — ответила Марина.
— Так… это… надо бежать! — Павел подскочил, засуетился, порываясь претворить свои слова в действие, но, увидев, как нахмурился Генка, запричитал: — Что? Что?! Господи! Домой же можно, домой! Надо бежать!
— Куда? — угрюмо пробурчал Генка. — В Антарктиду?
— Ну и что? — не унимался мужик. — Все равно же — Земля! Там тоже люди есть, станции полярные всякие! Переправят нас…
— А как вы до тех станций доберетесь? И где они — вы знаете? А какая температура в Антарктиде — слышали?
— Слышал, — махнул рукой Павел и выругался. Он был хоть и не очень образованным, но не глупым. — Не подумал сразу… Больно уж домой хочется! — Он на пару минут крепко задумался, а потом выдал: — Все равно пробовать надо! Здесь невмоготу совсем… Соберем, что сможем — еду, одежду, какая есть, санки я сделаю, жердей для шалаша нарублю… Что-нибудь придумаем! Раз пингвины, значит, море рядом! Пойдем по берегу… Будем идти, покуда куда-нибудь не придем! А и пропадем — так лучше уж на своей земле, чем тут! Пойду, Катерину обрадую!..
Жареная «зайчатина» оказалась очень вкусной. Настоящих зайцев Генка не ел, но этот напоминал по вкусу курицу — только был жирнее и сочнее. Хозяйка, обрадованная рассказом мужа, умилялась еще больше, глядя, как ее стряпню уплетают за обе щеки гости.
— Кушайте, кушайте! — приговаривала она. — Наедайтесь! В Антарктиде небось одних пингвинов будем готовить!
Генка чуть не поперхнулся.
— Так вы точно собрались… возвращаться?
— Ну конечно, а как же иначе? — широко улыбнулась женщина. — А вы разве не с нами?
— Нет… — Генка почесал голову, но продолжать не стал. Решился наконец заговорить о главном для него: — Видите ли, этим поездом ехали мои родители…
Катерина ахнула и всплеснула руками. Павел выпрямил спину, отложил вилку и сдвинул брови.
— В каком вагоне? — деловито спросил он.
— Я не знаю… Понятия не имею! Они ко мне на присягу должны были…
Катерина снова ахнула и переглянулась с мужем.
— Мы ведь тоже… на присягу… — всхлипнула она и приложила к глазам салфетку.
— Ну-ну, Кать! — Павел погладил жену по плечу. Потом пояснил, обращаясь к Генке: — Сын у нас служил в Хосте, к нему ехали.
— Как, вы сказали, ваша фамилия? Степановы? Николай Степанов — ваш сын?!
— Вы знаете Коленьку?! — Катерина от удивления перестала плакать.
— Ну да. мы вместе служили.
— Как он?! Как он там?! — наперебой закричали Павел и Катерина.
— Сейчас не знаю, меня ведь демобилизовали сразу — сестра несовершеннолетняя осталась, а родни больше нет….Мы с Николаем в учебке подружились. Хороший парень — веселый, добрый. И о вас рассказывал. Любил он вас очень, так ждал на присягу… — Генка споткнулся, поняв, что болтает лишнее. — Родители Николая заплакали оба, обнявшись. Марина посмотрела на Генку и грустно покачала головой: бестолочь, дескать. Генка не спорил.
Степановы успокоились не сразу — воспоминания о сыне словно прорвали плотину в их душах. Наконец Павел, все еще всхлипывая, но уже оторвавшись от жены, засмущался и буркнул Генке:
— Пойдем покурим!
Генка кивнул и вслед за Павлом направился в тамбур. Он спрыгнул на траву, а Павел уселся на ступеньку вагона.
— Курить-то бросил еще там… — Павел махнул в сторону, видимо, подразумевая Землю, и продолжил разминать трясущимися пальцами сигарету. — Да и нету здесь курева. То, что с собой было, быстро кончилось… А я все же блок припрятал — пока были еще сигареты в ресторане. Думаю, мало ли что? Тут ведь деньги не в ходу, а на спиртное да на сигареты что-нибудь и выменять можно! Не у кого только менять-то стало… Вот так. А там и сам стал покуривать — редко, правда, четвертую пачку только начал… — Павел еще раз всхлипнул, вытер слезы, выматерился, высморкался и стал неторопливо прикуривать.
— Так что с моими родителями? — не выдержал Генка. — Их фамилия Турины…
— Мы по фамилиям мало кого знали, — покачал головой Павел. — Как их звали-то?
— Женей… Женями. И маму и папу. Папа — высокий, рыжеволосый, а мама — худенькая, темная. — Генка с надеждой воззрился на Павла.
— Были такие, — осторожно сказал тот. подумав. — Точно, были! Они сразу ушли — с первой группой.
— Вы уверены?! — не замечая, что кричит, переспросил Генка.
— Ну да, уверен! Как звать, правда, не знаю, врать не буду — тут ведь сотен пять было… Но рыжего мужика помню: он все за жену беспокоился, когда уходили, сумку с вещами забрать у нее хотел, хотя и так тащил рюкзак, чемодан и удочку складную! Мы еще смеялись тогда, помню, что он удочку в лес потащил.
— Они! — ахнул Генка, чувствуя, как от волнения закружилась голова. — Папа удочку всегда с собой возил, даже в командировки — рыбак заядлый.
Павел промолчал. Он сидел, о чем-то думал, поглядывая на Генку, словно не решаясь заговорить. Потом все же спросил:
— Что, думаешь идти искать родителей?
— Конечно! А как же иначе?!
— Опасно… — нахмурился мужик.
— Вы же сами говорили, что диких зверей нет!
— А люди? А… нелюди? На вас ведь уже нападали!
— А что оСтастся делать? Надо ведь родителей найти!
— Ты бы хоть бабу свою не брал тогда! Городская она у тебя — вон какая королева! Непривычная. Пропадет…
«Это еще неизвестно, кто из нас быстрее пропадет, — мысленно ответил Генка. — Да и не королева она, а всего лишь принцесса».
ГЛАВА 16
Сначала Генка думал, что полсотни километров — это пустяки. Средняя скорость пешехода — пять километров в час. Значит, ходу десять часов. Через каждые два часа — перекуры минут по пятнадцать, одна часовая остановка на обед. Итого — часов двенадцать… Сутки на планете, как сказали Степановы, двадцать шесть часов. Следовательно, за световой день дойти до города вполне реально.
Лодочник Станислав остался в поезде. Он понемногу стал приходить в себя, нашел купе, в котором когда-то ехал, обосновался в нем и наотрез отказался куда-либо идти. Павел с Катериной его решению обрадовались. Так что лишняя обуза с плеч Марины и Генки спала.
Не учел Генка лишь того, что идти по лесу — совсем не то, что по дороге. Да и расстояние назвали им очень уж приблизительно: Степановы сами в город не ходили, а нагрянувшая как-то раз «полиция», от которой про город они и узнали, в земных мерах могла и ошибаться.
С «полицией» вообще было все странно и непонятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94