— забеспокоился Генка. — И не слышу, кстати!»
Тут же раздался тревожный полушепот Марины:
— Э-эй! Ты где?
Ген кино сердце радостно забилось.
— Я здесь! — приподнялся он. — Здесь я!
— Стой там, сейчас подойду! — отозвалась Марина. В ее голосе прозвучала откровенная радость, что Генка отметил с удовольствием.
— Стою! — крикнул он в темноту.
Невдалеке зашуршало… Генка почувствовал, что губы его растянулись в глупой улыбке. «Вот уж радости-то полные штаны! — попробовал он „рассердить“ себя, но согнать с лица улыбку не удалось. — А ведь я и правда влюбился! — радостно отметил он. — Мне бы сейчас от страха орать, а я лыблюсь, едва заслышав Маринин голос!.. Ну и хорошо, ну и ладно! Когда-нибудь все равно это должно было случиться».
— Э-э-эй! Ты голос-то подавай! — прервала приятные размышления Марина, «озвучившись» совсем с другой стороны.
— Я здесь! — крикнул Генка и принялся повторять, словно механический «попка»: — Я здесь, я здесь, я здесь…
— И я здесь! — Маринины руки неожиданно обхватили Генкины плечи, а пахнущие солнцем волосы защекотали лицо. Марина уткнулась лбом в подбородок Генки и еще крепче сжала руки.
Генка задохнулся. Но не оттого, что объятия девушки мешали ему дышать… Точнее, именно они-то ему дышать и мешали, но не в прямом, так сказать, механическом смысле, а потому что Генка ощутил вдруг себя самым счастливым человеком на свете! Ему просто не нужен стал воздух, и свет, и все остальное, чем привык гордиться материальный мир. Это все заменило ему присутствие рядом любимой. Даже не обязательно рядом… Даже не обязательно присутствие… Достаточно было одного осознания, что она есть. А если к тому же вот так — тогда можно поверить в любую иную форму жизни!
Генка медленно, словно боясь обжечься, поднес руки к ее волосам, провел по ним, едва касаясь, бережно взял в ладони лицо Марины, склонился к нему и поцеловал ее губы неуклюже, неумело…
Рассвет все же наступил. Почти земной — только избыточно лилового цвета. Из-за деревьев — тоже почти земных — местного солнца еще не было видно, но мрак уже рассеялся достаточно, чтобы помимо злобных, испуганных теней, различить и сами деревья, их отбрасывающие, и редкие, густые заросли не то высоченной спутанной травы, не то кустарников, возле которых сгустки мглы все еще казались продолжением ночи. Черные на темно-лиловом — они навевали отнюдь не радостные ассоциации.
Марина невольно прижалась к Генке, а тот в ответ обнял девушку и поцеловал в макушку.
— Жутко, правда? — подняла лицо Марина.
— Да уж… — согласился Генка, но тут же спохватился: — Ничего, не бойся! Сейчас рассветет.
— Да я и не боюсь. А все же ночью было как-то веселей!
Замечание прозвучало двусмысленно, и Марина, осознав это, застенчиво хихикнула. Генка неопределенно крякнул в ответ и поблагодарил местное светило за то, что оно еще не успело подняться достаточно высоко — он чувствовал, что его лицо запылало.
Глянув на Марину, он увидел, что в неверном свете занимающегося рассвета ее волосы стали похожи на багряный нимб, на солнечные протуберанцы… Лицо девушки неясно белело, но Генка знал, что и оно под стать настоящему солнцу.
Зрелище было настолько прекрасным, что Генка невольно задержал дыхание, боясь спугнуть ослепительное счастье, вспыхнувшее внутри него, подобно еще одному светилу. Ему вспомнился давешний сон — мир без солнца.
«Да вот же оно, вот мое Солнышко!» — чуть не закричал Генка. Но не закричал, а тихо-тихо выдохнул:
— Солнышко…
— Что? — наклонила голову Марина, тряхнув солнечной короной.
— Ты — мое Солнышко! Ты несешь радость и свет! И ты… ты прекрасна!
Марина легонько дотронулась до Генкиной руки, но ничего не сказала. На лице ее мелькнула улыбка. А может, Генке это только показалось в полумраке…
Постепенно тени из черных стали темно-лиловыми, мир вокруг — совсем по-земному — порозовел. Вскоре первые солнечные лучи пробились между деревьев. Лес сразу стал совсем не страшным, наоборот, каким-то сказочно-лубочным, домашним и добрым. Выяснилось, что он вовсе не густой, тем более не дремучий — как показалось в первые минуты рассвета.
— Мы не на Земле случайно? — спросил Генка, оглядевшись вокруг.
— Тебе видней, — хмыкнула Марина. — Только вряд ли. Закольцованных Переходов не бывает, насколько я знаю. И воздух здесь немного другой, и сила тяжести чуточку меньше.
Генка с уважением покосился на девушку. Сам он разницу между земным и здешним воздухом не различил — пахло просто по-лесному «вкусно». А уменьшение веса если и присутствовало, так он сейчас летал на крыльях любви и вполне мог ошибиться в первопричине сего явления.
— И куда мы теперь? — закрутил головой Генка.
— Туда! — ткнула пальцем Марина.
— Почему именно туда? — удивился Генка.
— А какая разница?
Разницы действительно не было, и парочка, взявшись за руки, бодро зашагала куда глаза глядят.
Лес кончился очень быстро. Перед Мариной и Генкой до самого горизонта тянулись низкие пологие холмы, поросшие редким кустарником с еще более редкими де-I ревьями. Между холмами, петляя, устремлялась к горизонту река не река, но уже и не речка — судя по ширине. В траве что-то блеснуло. Марина грациозно нагнулась и подняла маленький белый прямоугольник, ламинированный в пластик.
— «Товары для дома», — прочитала она. — «Мордвинова Людмила Михайловна, продавец».
— Что-что-что?! — Генка выхватил карточку из рук Марины так резко, что девушка вздрогнула.
Генка уставился на кусочек пластика, словно никогда не видел в жизни ничего подобного. Он держал его как нечто потенциально опасное или заразное — вытянув руки, будто готовясь отбросить в случае чего.
— Мордвинова Людмила Михайловна… — шептали побелевшие Генкины губы, — продавец… Мордвинова Людмила… «Товары для дома»… продавец…
— Да, именно так, — хмыкнула Марина, немного обиженная бестактной Генкиной выходкой. — Я умею читать по-русски, можешь не проверять!
— Ты не понимаешь! — Генка замахал карточкой, словно пытаясь взлететь. — Это же Люська! Люська Мордвинова! Моя одноклассница!!!
— Я рада за тебя, — почему-то еще больше обиделась Марина.
— Ты что, и правда не понимаешь?! — Генка перестал наконец размахивать карточкой и теперь уже на Марину глядел, как на невиданное чудо. — Она здесь была!
— Совсем необязательно, — продолжала хмуриться Марина. — Карточку мог оставить здесь кто угодно!
— Это что, проходной двор? И потом… А-а, ты ведь не знаешь! — хлопнул Генка по лбу свободной ладонью.
— Наверное, это твоя школьная любовь! — ехидно улыбнулась Марина.
— Что с тобой? — нахмурился Генка. — Я тебя не узнаю… Ты как Юлька стала.
— Ладно, все! — Марина и сама вдруг поняла, что не может себя узнать. Это разозлило ее и в то же время озадачило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Тут же раздался тревожный полушепот Марины:
— Э-эй! Ты где?
Ген кино сердце радостно забилось.
— Я здесь! — приподнялся он. — Здесь я!
— Стой там, сейчас подойду! — отозвалась Марина. В ее голосе прозвучала откровенная радость, что Генка отметил с удовольствием.
— Стою! — крикнул он в темноту.
Невдалеке зашуршало… Генка почувствовал, что губы его растянулись в глупой улыбке. «Вот уж радости-то полные штаны! — попробовал он „рассердить“ себя, но согнать с лица улыбку не удалось. — А ведь я и правда влюбился! — радостно отметил он. — Мне бы сейчас от страха орать, а я лыблюсь, едва заслышав Маринин голос!.. Ну и хорошо, ну и ладно! Когда-нибудь все равно это должно было случиться».
— Э-э-эй! Ты голос-то подавай! — прервала приятные размышления Марина, «озвучившись» совсем с другой стороны.
— Я здесь! — крикнул Генка и принялся повторять, словно механический «попка»: — Я здесь, я здесь, я здесь…
— И я здесь! — Маринины руки неожиданно обхватили Генкины плечи, а пахнущие солнцем волосы защекотали лицо. Марина уткнулась лбом в подбородок Генки и еще крепче сжала руки.
Генка задохнулся. Но не оттого, что объятия девушки мешали ему дышать… Точнее, именно они-то ему дышать и мешали, но не в прямом, так сказать, механическом смысле, а потому что Генка ощутил вдруг себя самым счастливым человеком на свете! Ему просто не нужен стал воздух, и свет, и все остальное, чем привык гордиться материальный мир. Это все заменило ему присутствие рядом любимой. Даже не обязательно рядом… Даже не обязательно присутствие… Достаточно было одного осознания, что она есть. А если к тому же вот так — тогда можно поверить в любую иную форму жизни!
Генка медленно, словно боясь обжечься, поднес руки к ее волосам, провел по ним, едва касаясь, бережно взял в ладони лицо Марины, склонился к нему и поцеловал ее губы неуклюже, неумело…
Рассвет все же наступил. Почти земной — только избыточно лилового цвета. Из-за деревьев — тоже почти земных — местного солнца еще не было видно, но мрак уже рассеялся достаточно, чтобы помимо злобных, испуганных теней, различить и сами деревья, их отбрасывающие, и редкие, густые заросли не то высоченной спутанной травы, не то кустарников, возле которых сгустки мглы все еще казались продолжением ночи. Черные на темно-лиловом — они навевали отнюдь не радостные ассоциации.
Марина невольно прижалась к Генке, а тот в ответ обнял девушку и поцеловал в макушку.
— Жутко, правда? — подняла лицо Марина.
— Да уж… — согласился Генка, но тут же спохватился: — Ничего, не бойся! Сейчас рассветет.
— Да я и не боюсь. А все же ночью было как-то веселей!
Замечание прозвучало двусмысленно, и Марина, осознав это, застенчиво хихикнула. Генка неопределенно крякнул в ответ и поблагодарил местное светило за то, что оно еще не успело подняться достаточно высоко — он чувствовал, что его лицо запылало.
Глянув на Марину, он увидел, что в неверном свете занимающегося рассвета ее волосы стали похожи на багряный нимб, на солнечные протуберанцы… Лицо девушки неясно белело, но Генка знал, что и оно под стать настоящему солнцу.
Зрелище было настолько прекрасным, что Генка невольно задержал дыхание, боясь спугнуть ослепительное счастье, вспыхнувшее внутри него, подобно еще одному светилу. Ему вспомнился давешний сон — мир без солнца.
«Да вот же оно, вот мое Солнышко!» — чуть не закричал Генка. Но не закричал, а тихо-тихо выдохнул:
— Солнышко…
— Что? — наклонила голову Марина, тряхнув солнечной короной.
— Ты — мое Солнышко! Ты несешь радость и свет! И ты… ты прекрасна!
Марина легонько дотронулась до Генкиной руки, но ничего не сказала. На лице ее мелькнула улыбка. А может, Генке это только показалось в полумраке…
Постепенно тени из черных стали темно-лиловыми, мир вокруг — совсем по-земному — порозовел. Вскоре первые солнечные лучи пробились между деревьев. Лес сразу стал совсем не страшным, наоборот, каким-то сказочно-лубочным, домашним и добрым. Выяснилось, что он вовсе не густой, тем более не дремучий — как показалось в первые минуты рассвета.
— Мы не на Земле случайно? — спросил Генка, оглядевшись вокруг.
— Тебе видней, — хмыкнула Марина. — Только вряд ли. Закольцованных Переходов не бывает, насколько я знаю. И воздух здесь немного другой, и сила тяжести чуточку меньше.
Генка с уважением покосился на девушку. Сам он разницу между земным и здешним воздухом не различил — пахло просто по-лесному «вкусно». А уменьшение веса если и присутствовало, так он сейчас летал на крыльях любви и вполне мог ошибиться в первопричине сего явления.
— И куда мы теперь? — закрутил головой Генка.
— Туда! — ткнула пальцем Марина.
— Почему именно туда? — удивился Генка.
— А какая разница?
Разницы действительно не было, и парочка, взявшись за руки, бодро зашагала куда глаза глядят.
Лес кончился очень быстро. Перед Мариной и Генкой до самого горизонта тянулись низкие пологие холмы, поросшие редким кустарником с еще более редкими де-I ревьями. Между холмами, петляя, устремлялась к горизонту река не река, но уже и не речка — судя по ширине. В траве что-то блеснуло. Марина грациозно нагнулась и подняла маленький белый прямоугольник, ламинированный в пластик.
— «Товары для дома», — прочитала она. — «Мордвинова Людмила Михайловна, продавец».
— Что-что-что?! — Генка выхватил карточку из рук Марины так резко, что девушка вздрогнула.
Генка уставился на кусочек пластика, словно никогда не видел в жизни ничего подобного. Он держал его как нечто потенциально опасное или заразное — вытянув руки, будто готовясь отбросить в случае чего.
— Мордвинова Людмила Михайловна… — шептали побелевшие Генкины губы, — продавец… Мордвинова Людмила… «Товары для дома»… продавец…
— Да, именно так, — хмыкнула Марина, немного обиженная бестактной Генкиной выходкой. — Я умею читать по-русски, можешь не проверять!
— Ты не понимаешь! — Генка замахал карточкой, словно пытаясь взлететь. — Это же Люська! Люська Мордвинова! Моя одноклассница!!!
— Я рада за тебя, — почему-то еще больше обиделась Марина.
— Ты что, и правда не понимаешь?! — Генка перестал наконец размахивать карточкой и теперь уже на Марину глядел, как на невиданное чудо. — Она здесь была!
— Совсем необязательно, — продолжала хмуриться Марина. — Карточку мог оставить здесь кто угодно!
— Это что, проходной двор? И потом… А-а, ты ведь не знаешь! — хлопнул Генка по лбу свободной ладонью.
— Наверное, это твоя школьная любовь! — ехидно улыбнулась Марина.
— Что с тобой? — нахмурился Генка. — Я тебя не узнаю… Ты как Юлька стала.
— Ладно, все! — Марина и сама вдруг поняла, что не может себя узнать. Это разозлило ее и в то же время озадачило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94