Вот такое случается.
— Есть ли в Лос-Анджелесе порт? — поинтересовалась мисс Нессельрод.
— Да, небольшой, но со временем, полагаю, все изменится. Там работают несколько прибрежных компаний, которые занимаются торговлей с Мехико и Сандвичевыми островами, — пояснил отец.
— А с Китаем торгуют?
— Кажется, не слишком активно. Эти ребята покупают в основном меха, преимущественно морской выдры. Слышал также, вроде этот бизнес стал достоянием русских.
На другой день, когда мы снова брели по пустыне, предоставив лошадям очередной отдых, отец, как бы продолжая наш разговор накануне, заметил:
— Мисс Нессельрод очень привлекательная молодая женщина. Любопытно, каковы ее планы?
Отец, как мне довелось убедиться, был не единственным, кого это интересовало. Как-то утром, проснувшись рано, я услышал разговор сидевших у костра Фарлея и Келсо.
— К чему еще может стремиться женщина, как не к замужеству, — задумчиво говорил Фарлей.
— Она могла бы преподавать в школе, — предположил Келсо. — У нее совсем неплохой испанский, может, могла бы открыть и собственную школу, обучать детей англичан и прочих иностранцев.
Флетчер подошел и протянул руки к огню. Как и я, он конечно же слышал беседу у костра.
— У нее куча денег, — сообщил он вдруг. — Полагаю, она очень состоятельная женщина.
— По-моему, у нее в Лос-Анджелесе родственники, — с ноткой презрения проговорил Келсо, который, я знал, не терпел Флетчера.
Сам Флетчер, однако, вряд ли заблуждался в качестве отношения обоих к нему, но это, по-видимому, его нисколько не трогало. Насмешливо глядя на них, он ответил:
— Может быть. Только я уверен, что в городе у нее никого нет. Она из тех романтически настроенных девиц, которые ставят себе целью во что бы то ни стало найти какого-нибудь испанского дона с огромной фазендой. Сама-то она достигла не многого, поэтому и хочет реализовать свои далеко идущие планы благодаря удачному замужеству.
Все промолчали, а Фарлей поднялся и отправился запрягать лошадей. Келсо взглянул на меня.
— Оставайся сегодня в фургоне, Иоханнес. Скоро поменяем маршрут.
Мы двинулись по дороге, которая лежала между черными конусообразными горами и впадиной пересохшего озера. Теперь дорогу показывал отец. Он скакал на лошади Келсо, впереди фургона, выбирая правильный путь.
На третий день мы с мисс Нессельрод шли немного сзади и, остановившись, отстали от остальных, разглядывая маленьких забавных ящериц с коричневыми полосками на спинках.
— Мисс Нессельрод, — решительно спросил я ее вдруг. — А что вы собираетесь делать в Калифорнии?
Она только улыбнулась в ответ.
— Мне кажется, всем это очень интересно, особенно мужчины не скрывают своего любопытства... Иоханнес! — Она опять улыбнулась. — Если кто-то спросит тебя, можешь смело говорить, что я и сама еще не знаю: приму решение, когда доберусь до места.
— Мистер Келсо сказал, что вы могли бы открыть школу для иностранцев...
— Прекрасная мысль, Иоханнес, но, боюсь, это дело не для меня: не очень-то близко к тому, чем мне хотелось бы заниматься.
— А мистер Флетчер уверен, что у вас полно денег и вы ищете испанского дона. — Я продолжал знакомить ее с тем, что услышал возле костра.
— Ни на что другое у него, естественно, не хватило фантазии! — Мы сделали несколько шагов вперед, и она, помолчав, спросила: — Ну, а что говорит твой папа?
— Он сказал, что вы очень приятная, способная молодая женщина.
Мисс Нессельрод довольно засмеялась.
— Мне это нравится! Ведь большинство мужчин, как ты заметил, характеризуя женщину, наверное, не принимают во внимание ни ее интеллигентность, ни ум.
Несколько раз мы останавливались на ночлег под пальмами, а днем продвигались среди деревьев джошуа, которые мне никак не хотелось и деревьями-то называть из-за воинственно торчащих колючек и непонятно зачем перекрученных веток.
Далеко на горизонте маячили горы. Отец показал на них рукой.
— Наш путь лежит туда, за них.
— Папа! А там будет океан?
— За горами? Да, будет.
— Скажи, а мама любила пустыню? — спросил я отца в другой раз.
— Да, она любила ее, Ханни. Твоя мама родилась на берегу моря, и никто из женщин ее класса не бывал не только в пустыне, но даже в горах. Ты-то знаешь теперь, как это опасно. Тут можно встретить не только разбойников, но и медведей гризли.
— В городе? — испугался я.
— Нет, в горах, в нескольких милях от города. Бывало, собираясь небольшой компанией, мы скакали по пустыне, но мама не ездила с нами никогда, пока нам с нею не пришлось бежать. И ты был прав, малыш: она любила ее.
— Вы бежали в пустыню?
— Это, Ханни, единственное место, где можно было укрыться от преследования. Ведь мы любили друг друга, и меня могли убить уже за одно то, что я осмелился однажды заговорить с ней. Тогда я был моряком и отправился в пустыню в поисках золота, думал, стану богатым и ее отец не будет препятствовать в женитьбе на его дочери.
— Но ты так и не разбогател, папа?
— Нет! Я нашел совсем мало золота, зато открыл для себя пустыню. Я полюбил ее, объездил вдоль и поперек, иногда с друзьями индейцами, иногда один. Научился находить воду и отличать съедобные растения от ядовитых. Учись у индейцев, Ханни, но всегда будь справедлив к ним: они уважают правду и силу.
Я обратил внимание на то, что отец, выбирая дорогу, внимательно рассматривает ее в поисках следов. Фарлей тоже заметил это.
— Гляди в оба, Джакоб, — предостерег он Финнея. — Верн, по-моему, предвидит неприятности.
— От индейцев?
— Не думаю. По-моему, здесь кое-что похуже.
Ночь была ясная и спокойная, небо усыпано яркими звездами. Я вышел из фургона, наслаждаясь прохладой и слушая тишину пустыни. Отец подошел ко мне, встал рядом.
— Папа, ты думаешь, кто-то может появиться?
— Надеюсь, нет. Этот район Сит негласно принадлежит Смиту Деревянной Ноге. Он плохой человек, Ханни, и слишком опасен. Я дважды уже встречал следы его деревяшки, и маловероятно, чтобы он бродил вокруг просто так, ничего не собираясь предпринять.
— Он собирается нас ограбить?
— Он ограбил бы, если б смог, но Смит слишком осторожен, чтобы подставляться под пули.
Мы подошли к фургону, и отец предостерег:
— Держитесь подальше от огня! — Потом обратился к Фарлею: — Прикажите одному готовить еду, а остальные пусть воспользуются темнотой и понадежней укроются. Деревянная Нога бродит где-то поблизости и наблюдает за нами. Он никогда не предпринимает никакой попытки, пока не убедится, что выйдет победителем. Поэтому должен сначала разведать, много ли нас здесь.
Мы тихо разговаривали в тени джошуа.
— Здесь дорога начинает спускаться, — пояснил отец. — Это тропа юмов. — Он посмотрел на меня. — Сегодня ночью оставайся ночевать в фургоне малыш, вместе с женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
— Есть ли в Лос-Анджелесе порт? — поинтересовалась мисс Нессельрод.
— Да, небольшой, но со временем, полагаю, все изменится. Там работают несколько прибрежных компаний, которые занимаются торговлей с Мехико и Сандвичевыми островами, — пояснил отец.
— А с Китаем торгуют?
— Кажется, не слишком активно. Эти ребята покупают в основном меха, преимущественно морской выдры. Слышал также, вроде этот бизнес стал достоянием русских.
На другой день, когда мы снова брели по пустыне, предоставив лошадям очередной отдых, отец, как бы продолжая наш разговор накануне, заметил:
— Мисс Нессельрод очень привлекательная молодая женщина. Любопытно, каковы ее планы?
Отец, как мне довелось убедиться, был не единственным, кого это интересовало. Как-то утром, проснувшись рано, я услышал разговор сидевших у костра Фарлея и Келсо.
— К чему еще может стремиться женщина, как не к замужеству, — задумчиво говорил Фарлей.
— Она могла бы преподавать в школе, — предположил Келсо. — У нее совсем неплохой испанский, может, могла бы открыть и собственную школу, обучать детей англичан и прочих иностранцев.
Флетчер подошел и протянул руки к огню. Как и я, он конечно же слышал беседу у костра.
— У нее куча денег, — сообщил он вдруг. — Полагаю, она очень состоятельная женщина.
— По-моему, у нее в Лос-Анджелесе родственники, — с ноткой презрения проговорил Келсо, который, я знал, не терпел Флетчера.
Сам Флетчер, однако, вряд ли заблуждался в качестве отношения обоих к нему, но это, по-видимому, его нисколько не трогало. Насмешливо глядя на них, он ответил:
— Может быть. Только я уверен, что в городе у нее никого нет. Она из тех романтически настроенных девиц, которые ставят себе целью во что бы то ни стало найти какого-нибудь испанского дона с огромной фазендой. Сама-то она достигла не многого, поэтому и хочет реализовать свои далеко идущие планы благодаря удачному замужеству.
Все промолчали, а Фарлей поднялся и отправился запрягать лошадей. Келсо взглянул на меня.
— Оставайся сегодня в фургоне, Иоханнес. Скоро поменяем маршрут.
Мы двинулись по дороге, которая лежала между черными конусообразными горами и впадиной пересохшего озера. Теперь дорогу показывал отец. Он скакал на лошади Келсо, впереди фургона, выбирая правильный путь.
На третий день мы с мисс Нессельрод шли немного сзади и, остановившись, отстали от остальных, разглядывая маленьких забавных ящериц с коричневыми полосками на спинках.
— Мисс Нессельрод, — решительно спросил я ее вдруг. — А что вы собираетесь делать в Калифорнии?
Она только улыбнулась в ответ.
— Мне кажется, всем это очень интересно, особенно мужчины не скрывают своего любопытства... Иоханнес! — Она опять улыбнулась. — Если кто-то спросит тебя, можешь смело говорить, что я и сама еще не знаю: приму решение, когда доберусь до места.
— Мистер Келсо сказал, что вы могли бы открыть школу для иностранцев...
— Прекрасная мысль, Иоханнес, но, боюсь, это дело не для меня: не очень-то близко к тому, чем мне хотелось бы заниматься.
— А мистер Флетчер уверен, что у вас полно денег и вы ищете испанского дона. — Я продолжал знакомить ее с тем, что услышал возле костра.
— Ни на что другое у него, естественно, не хватило фантазии! — Мы сделали несколько шагов вперед, и она, помолчав, спросила: — Ну, а что говорит твой папа?
— Он сказал, что вы очень приятная, способная молодая женщина.
Мисс Нессельрод довольно засмеялась.
— Мне это нравится! Ведь большинство мужчин, как ты заметил, характеризуя женщину, наверное, не принимают во внимание ни ее интеллигентность, ни ум.
Несколько раз мы останавливались на ночлег под пальмами, а днем продвигались среди деревьев джошуа, которые мне никак не хотелось и деревьями-то называть из-за воинственно торчащих колючек и непонятно зачем перекрученных веток.
Далеко на горизонте маячили горы. Отец показал на них рукой.
— Наш путь лежит туда, за них.
— Папа! А там будет океан?
— За горами? Да, будет.
— Скажи, а мама любила пустыню? — спросил я отца в другой раз.
— Да, она любила ее, Ханни. Твоя мама родилась на берегу моря, и никто из женщин ее класса не бывал не только в пустыне, но даже в горах. Ты-то знаешь теперь, как это опасно. Тут можно встретить не только разбойников, но и медведей гризли.
— В городе? — испугался я.
— Нет, в горах, в нескольких милях от города. Бывало, собираясь небольшой компанией, мы скакали по пустыне, но мама не ездила с нами никогда, пока нам с нею не пришлось бежать. И ты был прав, малыш: она любила ее.
— Вы бежали в пустыню?
— Это, Ханни, единственное место, где можно было укрыться от преследования. Ведь мы любили друг друга, и меня могли убить уже за одно то, что я осмелился однажды заговорить с ней. Тогда я был моряком и отправился в пустыню в поисках золота, думал, стану богатым и ее отец не будет препятствовать в женитьбе на его дочери.
— Но ты так и не разбогател, папа?
— Нет! Я нашел совсем мало золота, зато открыл для себя пустыню. Я полюбил ее, объездил вдоль и поперек, иногда с друзьями индейцами, иногда один. Научился находить воду и отличать съедобные растения от ядовитых. Учись у индейцев, Ханни, но всегда будь справедлив к ним: они уважают правду и силу.
Я обратил внимание на то, что отец, выбирая дорогу, внимательно рассматривает ее в поисках следов. Фарлей тоже заметил это.
— Гляди в оба, Джакоб, — предостерег он Финнея. — Верн, по-моему, предвидит неприятности.
— От индейцев?
— Не думаю. По-моему, здесь кое-что похуже.
Ночь была ясная и спокойная, небо усыпано яркими звездами. Я вышел из фургона, наслаждаясь прохладой и слушая тишину пустыни. Отец подошел ко мне, встал рядом.
— Папа, ты думаешь, кто-то может появиться?
— Надеюсь, нет. Этот район Сит негласно принадлежит Смиту Деревянной Ноге. Он плохой человек, Ханни, и слишком опасен. Я дважды уже встречал следы его деревяшки, и маловероятно, чтобы он бродил вокруг просто так, ничего не собираясь предпринять.
— Он собирается нас ограбить?
— Он ограбил бы, если б смог, но Смит слишком осторожен, чтобы подставляться под пули.
Мы подошли к фургону, и отец предостерег:
— Держитесь подальше от огня! — Потом обратился к Фарлею: — Прикажите одному готовить еду, а остальные пусть воспользуются темнотой и понадежней укроются. Деревянная Нога бродит где-то поблизости и наблюдает за нами. Он никогда не предпринимает никакой попытки, пока не убедится, что выйдет победителем. Поэтому должен сначала разведать, много ли нас здесь.
Мы тихо разговаривали в тени джошуа.
— Здесь дорога начинает спускаться, — пояснил отец. — Это тропа юмов. — Он посмотрел на меня. — Сегодня ночью оставайся ночевать в фургоне малыш, вместе с женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126