Он утром того же дня прибыл с Западного фронта. Ждал поезда, который доставит его к родственникам, проживающим неподалеку от Новосибирска. Поезд уходил только вечером. Мальчик отправился на рынок в поисках еды. Деньги у него были. Свекровь обратила на него внимание. Заговорила с ним и пригласила его к нам домой.
«Отпустите его! Ему надо погреться! Он замерз»,? сказала она нам, когда мы столпились вокруг него. Что за славный был паренек! Каждый его обнимал и ласкал. Он разглядывал нас своими синими лучистыми глазами. Мы хотели его расспросить, но свекровь нас погоняла: «Скорей, скорей накрывайте стол. Ребенок есть хочет».
Во время обеда паренек рассказал нам свою историю. Отец его погиб на фронте, мать умерла в больнице. От чего, он не знал. Жил он у соседей. Они относились к нему хорошо. «По нашей улице проходила Красная Армия. Я побежал за солдатами. Это было в Полтаве. Сначала командир меня прогонял, но я не уходил. Я все время бежал за солдатами, все дальше и дальше. Рассказывал им всякие смешные истории. Солдаты смеялись. Они попросили командира, чтобы он разрешил мне идти с ними. И он разрешил. Он называл меня „сын полка“. Во! И подарил мне этот горн»,? мальчик указал на инструмент, который он держал на коленях, не расставаясь с ним даже во время обеда. «За храбрость»,? сказал командир. Мы рассмеялись. Так смешно он это сказал. «Сыграть вам что-нибудь?» Не дожидаясь ответа, он поднес горн к губам. Правда, сыграть ему не удалось. Слишком уж много он съел за обедом.
Мы охотно оставили бы малыша у себя. Но он не соглашался: «Дядя и тетя ждут меня. У них тоже есть такой мальчик, как я». К поезду его провожали полдюжины женщин. Все его обняли, целовали. Он терпел. Как взрослый, подал нам правую руку на прощание. Левой он придерживал свою пилотку, чтобы не сползла. Должна же пятиконечная звезда сидеть точно посредине.
О моем свекре рассказывать почти нечего, потому что и он ничего не рассказывал. Он был молчуном. Впрочем, нас это не огорчало. У него был тяжелый характер. Он всегда был чем-либо недоволен. Все заботы он оставлял женщинам. Всегда был голоден и поэтому устроился на бойню, где можно было подкормиться. Как и другие на бойне, он пил кровь забитых животных. От этого, наверное, умер. А может, от слабости? Мы этого не знаем. Он мирно заснул на работе. Хорошая смерть.
Люба, старшая из сестер, была смелым врачом. В госпитале она решалась на самые сложные операции, если они были необходимы. После, оставшись одна, она едва могла успокоиться. Раненые ее обожали. Раз или два в неделю я приходила к ней в госпиталь, читала раненым что-либо или разговаривала с ними. В зависимости от их настроения. В дни посещений к раненым приходили зачастую совсем чужие люди. Особенно к тем, у кого в городе, не было ни родных, ни знакомых. Муж Любы пропал без вести в первые же дни войны.
Сима, вторая дочка, была бухгалтером. Когда началась война, она окончила краткосрочные курсы медицинских сестер. С ранеными она была очень покладиста, а дома с ней не было сладу. Она страдала: ее жених был на фронте, не писал ей, но его мать получала письма. Однако с матерью жениха Сима не ладила. И когда они поженились в 1945 году, не прошло и полгода, как властолюбивой свекрови удалось их развести.
О Буне, самой младшей, парализованной, я могла бы написать целую книгу. Для меня она была героиней. Я называла ее «наш маленький Николай Островский». И не в шутку. Днем и ночью Буню мучили страшные боли. Ее тело было скрючено. Она едва могла двигаться по комнате, да и то только если на что-нибудь опиралась. Но она никогда не жаловалась, никогда не бранилась. Напротив, она успокаивала нас, если у кого-нибудь подчас сдавали нервы: ведь шестерым приходилось делить одну комнату. В то время ей было двадцать шесть лет. Ее парализовало, когда ей было семнадцать. В самые лучшие годы. После вирусного гриппа. До того она была здоровой, миловидной девушкой. Только что окончила школу и начала работать. Ее скрючивало все больше. Боли становились все более невыносимыми.
Когда мы с мужем переселились в Москву, мы взяли ее с собой. Показали всемирно известному нейрохирургу профессору Бурденко. Он сделал ей очень сложную операцию в мозгу. Риск был большой. Профессор Бурденко не скрыл от нее это. Не моргнув глазом, она подписала заявление, что согласна на все, на любой риск. После операции боли уменьшились. Тело немножко распрямилось. Но она не могла больше держать голову. Она все время откидывалась назад. Ей приходилось опирать голову на спинку стула, если она сидела, и поддерживать ее руками, если она двигалась. И вот это тяжелобольное существо не позволяло никому убирать квартиру. Когда она мыла пол, она лежала на боку, одной рукой держала голову, а другой тряпку. Квартира всегда была прибранной, лучше не надо. Она сама тоже. Это стоило ей чудовищных усилий. Ей хотелось быть полезной. Она много читала, всегда знала последние новости. Пятнадцати лет она стала комсомолкой. О своей болезни, своих страданиях, в том числе и духовных, она говорила очень редко. Ей не хотелось огорчать окружающих. Часто она упоминала Николая Островского, особенно в разговорах с матерью, чтобы ее утешить. Пять десятилетий продолжалась эта мужественная жизнь.
В Совете жен
Каждые две недели моя свекровь отправлялась в военкомат, чтобы получить деньги от моего мужа. На себя и на меня. Он поделил их пополам. Однажды она принесла письмо. Я просто вырвала его из ее рук. Она ведь не могла читать. Мне показалось, что это весточка от моего мужа. Уже несколько месяцев мы ничего не знали друг о друге. Я не знала, где он, он? где я. Весть могла быть и очень плохой. Такие вести приходили из военных комиссариатов.
Но это было приглашение на встречу жен фронтовиков. Комиссар приглашал в городскую библиотеку. Я пошла туда. Собралось около трехсот женщин. Встреча прошла по-деловому, без пафоса, без лишних слов и без президиума. Комиссар коротко описал положение на фронте и перешел к существу вопроса. Он предложил организовать Совет жен. Говорил о том, что у семей фронтовиков, особенно эвакуированных, много забот. Совет жен мог бы помочь им. Местные власти готовы оказать ему всяческую поддержку. В конце он осветил политические и культурные задачи Совета. После его выступления наступила пауза. Мы думали. Потом взяли слово несколько женщин. Поддержали его предложение. Оно не было новым. Советы жен существовали на Дальнем Востоке, у Халхин-Гола, они прославились тогда на всю страну. В то время они решали преимущественно культурные задачи. Теперь на первом плане стояли социальные проблемы. Я тоже взяла слово. Мне хотелось сказать о том, что многие эвакуированные женщины с детьми еще ночуют в залах ожидания вокзала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97