Глава 5
Лусиус поднимался по лестнице с двумя свечами в высоких подсвечниках, а Фрэнсис, взяв с собой одну, забежала к себе в комнату, чтобы найти в дорожной сумке шаль.
Накинув шаль на плечи, она со свечой пошла в танцевальный зал.
«Все это ужасно глупо», – думала Фрэнсис. Неужели они действительно будут танцевать? Без общества, без музыки, без тепла?
Нет, тепла было предостаточно, а безрассудство порой может действовать удивительно возбуждающе. Держась за концы шали, Фрэнсис старалась унять сердцебиение, пока Лусиус, не сводя с нее глаз, снова пересекал комнату.
– Сударыня? – Он повторил тот же галантный, чрезвычайно артистичный поклон, который сделал внизу, и поднял одну бровь. – Я уверен, этот танец мой.
– Несомненно, сэр. – Низко присев в реверансе, она вложила свою руку в его и почувствовала, как теплые пальцы снова крепко сжали ее ладони.
Они оба разговаривали и вели себя легкомысленно, словно это была какая-то забавная проделка.
Но в ней не было ничего забавного.
Она воспринималась как откровенный грех.
Но ей-богу, они же всего лишь собирались просто танцевать вместе.
Лусиус провел Фрэнсис на середину зала и остановился лицом к ней.
– Признаюсь, я не слишком силен в исполнении вальса. Ну-ка посмотрим. По-моему, правая рука идет сюда.
Не отпуская взгляда Фрэнсис, он скользнул рукой по ее талии и остановился на спине. Даже сквозь шерстяное платье и белье Фрэнсис почувствовала тепло его руки – и у нее снова началось сердцебиение.
– А моя левая рука идет сюда. – Она положила руку на его широкое плечо, на несколько дюймов возвышавшееся над ее собственным – и у нее задрожали коленки.
– И... – Он поднял левую руку и обе брови.
– Вот. – Она вложила руку в его ладонь.
Внезапно шаль показалась Фрэнсис совершенно лишней, хотя вдыхаемый воздух был прохладным. Фрэнсис с ужасом осознала, что широкая грудь мистера Маршалла, скрывающаяся под великолепно пошитым сюртуком, белоснежной рубашкой и модно завязанным шейным платком, находится всего в нескольких дюймах от ее груди и что его лицо так близко от нее, что она чувствует тепло его дыхания. .
Неудивительно, что кое-кто все еще считает вальс непристойным танцем – хотя в школе он таким не казался.
А ведь они еще даже не начали танцевать.
– Музыка, сударыня? – Его голос был низким и даже немного хриплым.
– О Господи! – Фрэнсис не была уверена, хватит ли у нее дыхания.
Ей приходилось петь, когда она нервничала, – конечно, не так нервничала, но все же... Важно глубоко дышать диафрагмой, постепенно выпуская накопленный воздух, а не горлом, откуда мышцы вытолкнут его одним коротким свистом.
Фрэнсис закрыла глаза, чтобы хоть немного избавиться от напряжения, и вспомнила ритм и то удовольствие, которое получала, вальсируя с мистером Хакерби, великолепным танцором, несмотря на то что он был весьма беспокойным человеком и от него всегда сильно пахло ландышем.
Некоторое время Фрэнсис тихо напевала для самой себя, а потом открыла глаза, улыбнулась мистеру Маршаллу и запела в полный голос, выделяя начало каждого такта.
Правая рука Лусиуса в ритм слегка похлопала Фрэнсис по спине, а потом замерла, и он повел Фрэнсис в вальсе – сначала короткими, несмелыми шагами, а затем все более решительно, и уже через минуту они двигались плавно и уверенно, кружась до тех пор, пока Фрэнсис не стало казаться, что горит дюжина свечей, хотя их было только три.
Она смеялась.
Он тоже.
И в конце концов они, конечно, сбились с ритма, потому что Фрэнсис на мгновение перестала напевать.
Потом она снова запела, и вскоре ей стало совершенно ясно, что Лусиус, должно быть, покривил душой, заявив, что не слишком силен в вальсе. На самом деле он прекрасно знал танец и, более того, чувствовал его красоту и ритм. Его левая рука, сжимавшая руку Фрэнсис, держала ее высоко поднятой, а правая, сместившись к выемке на спине, с такой уверенностью направляла партнершу в замысловатые па и головокружительные повороты, что Фрэнсис казалось, будто ее ноги двигаются сами по себе, едва касаясь деревянного пола.
Фрэнсис подумала, что их танец не мог бы быть более возбуждающим, даже если бы они находились в теплом, ярко освещенном парадном зале, полном гостей в пышных вечерних нарядах, а музыку исполнял бы большой оркестр.
К тому времени, когда мелодия подошла к концу, Фрэнсис едва дышала. Она чувствовала, что раскраснелась, что улыбается, что счастлива, и ей было жаль, что танец закончился. Лусиус не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. Его глаза блестели странным блеском, а губы были плотно сжаты, придавая подбородку еще более мужественный и волевой вид. Фрэнсис чувствовала жар его тела и запах мужского одеколона.
– Ну вот, теперь вы не можете сказать, что на рождественские праздники не посетили бальный зал или что вам не удалось повальсировать.
– Что, я больше не смогу упиваться жалостью к себе?
– Нет, если я, конечно, соответствую вашим представлениям о хорошем танцоре.
– О, вы намного превосходите мистера Хакерби, – заверила его Фрэнсис.
– Подхалимство вас далеко заведет, мисс Аллард. – Его обе брови дугой выгнулись вверх. – Отдышались? Уверен, что тур состоит более чем из одного танца, а я, если помните, получил ваше согласие на целый тур. Быть может, на этот раз что-нибудь более медленное?
Внезапно она с пугающей ясностью поняла, что это приключение почти подошло к концу. Завтра в это время их уже не будет в гостинице: она, вероятно, уже вернется в школу, а он отправится куда-то в Гэмпшир, как он сказал.
Она больше никогда его не увидит.
Но они должны станцевать вальс еще раз – последний раз. Фрэнсис абсолютно точно знала, что воспоминаниями об этом дне и об этом вечере будет жить еще долго – возможно, всю оставшуюся жизнь, и почти не сомневалась, что сначала эти воспоминания будут причинять боль, хотя, несомненно, по прошествии некоторого времени станут доставлять радость.
Она вспомнила мелодию еще одного вальса, более медленного, которую мистер Хакерби использовал в начале обучения. Прежде Фрэнсис не понимала всей ее красоты, и только когда начала напевать ее, сначала потихоньку, а потом все громче, почувствовала, как она мучительно красива, как бесконечно романтична, как западает в душу.
Фрэнсис поняла, что так же безрассудна, как ее подопечные школьницы, – она по уши влюбилась в мистера Маршалла.
На этот раз она танцевала, закрыв глаза. Они двигались более медленными, длинными шагами, их вращения были более плавными, и Фрэнсис в конце концов стало казаться совершенно естественным, что пальцы правой руки Лусиуса передвинулись выше, чтобы привлечь ее ближе, и что ее собственная рука, скользнув по его плечу, легла ему на затылок. Фрэнсис сочла, что будет удобнее положить свою правую руку на теплую ткань его сюртука выше сердца и держать ее там, касаясь щекой его щеки и приглушив голос до тихого мурлыканья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85