И впервые его поразило, что никто не сопровождал ее на бракосочетание. Неужели у нее совершенно нет друзей или родственников?
На внутренней стороне большого пальца кожаная перчатка совсем износилась, скоро там появится дырка.
Он – женатый человек. Незнакомка, чья рука в тонкой перчатке легко касается его запястья, – его жена, маркиза. На мгновение все показалось ему странным и нереальным. И очень реальным тоже.
Она – замужняя дама. Она пришла к этой пустой мрачной церкви сегодня утром, вошла в нее как Чарити Дункан, а полчаса спустя вышла из нее другим человеком. Человеком с другим именем. Все изменилось в ее жизни. Ничто уже не будет прежним. Она – Чарити Эрхарт…
Чарити повернула голову, чтобы взглянуть на неразговорчивого мужчину, сидевшего рядом с ней в экипаже. Он не произнес ни слова с тех пор, как его лакей вынес маленький сундучок из квартиры Филипа. Экипаж, казалось, заполнил всю улицу и привлек всеобщее внимание. Он удивленно спросил ее, не будет ли еще чего-нибудь.
– Нет, сэр, – сказала она, подумав, не должна ли она называть его сударем.
Она была… Она чувствовала себя очень глупо. Он, должно быть, ощутил ее взгляд, повернул голову, и взглянул на нее. Какие темные глаза, подумала Чарити. Почти черные. И непроницаемые. Казалось, будто его глаза закрыты тяжелым занавесом или стальной дверью так, чтобы никто не смог заглянуть ему в душу.
– Я – кто? – спросила Чарити. Ни за что на свете она не могла бы вспомнить свое новое имя и титул. – Вы – маркиз, как дальше?
– Стаунтон, – сказал он. У него был орлиный нос и довольно тонкие губы. Темный локон упал на правую бровь и завивался там, как вопросительный знак. – Старший сын герцога Уитингсби. Его наследник, сударыня. Мы едем в Инфилд-Парк, имение отца в Уилтшире, чтобы представить вас ему.
Он действительно маркиз. Лорд Роулинг не шутил. Значит, ее муж не просто мистер Эрхарт. Ну, конечно, ведь слуги обращались к нему милорд, а ее называли миледи. Он сын и наследник герцога. Герцога Уитингсби. В один прекрасный день он и сам станет герцогом. А она станет… Нет, она не станет. Не на самом деле.
– Почему вы женились, не сообщив об этом отцу? – спросила Чарити. – И почему на мне? Я дочь благородного человека, но любой ожидал бы, что будущий герцог будет искать себе жену более высокого происхождения, чем у меня.
«Зубы у него очень белые, но улыбка довольно неприятная, – подумала Чарити, – глаза в ней не участвуют».
– Возможно, сударыня, в этом все дело, – сказал он.
Он женился на мне, чтобы кому-то насолить? Своему отцу?
– Вы с отцом поссорились? – спросила Чарити. Маркиз продолжал улыбаться – только губами.
– Скажем так, – сказал он. – Чем меньше будет доволен отец, тем больше удовольствия это доставит мне.
Чарити сразу все поняла. Было бы глупо не понять.
– Значит, я только пешка в вашей игре, – грустно заметила она.
Улыбка исчезла с лица маркиза.
– Очень хорошо оплаченная пешка, сударыня, – сухо сказал он. – Такая, которая будет носить мой титул до конца жизни.
Хорошо, подумала Чарити, что им придется провести вместе всего несколько недель – ровно столько, чтобы она успела внушить отвращение герцогу Уитингсби. Вряд ли ее «муж» сможет когда-нибудь понравиться ей. Кто женится на незнакомке только для того, чтобы досадить своему отцу?
Конечно, у нее нет морального права осуждать его. Она ведь приняла его предложение вчера – Господи, неужели это было лишь вчера? – не требуя от этого человека ничего, кроме подтверждения, что он может сдержать данное обещание. Она вышла за него замуж именно из-за этих обещаний. Она – женщина того орта, которая может выйти замуж за незнакомца ради денег. Такое признание было неприятно делать даже себе. Именно себе.
Маркиз, наверное, всегда будет для нее незнакомом, подумала Чарити Эрхарт. Даже если она и проведет в его обществе несколько недель. Эти глаза! В них невозможно заглянуть. Это говорит о том, что человек предпочитает скрывать свои чувства и ему нет дела до чувств других людей. Глаза почти пугали ее.
– Разве не жестоко жениться на мне лишь для того, чтобы свести с кем-то счеты? – спросила Чарити. – Разве ваша ссора не утихла бы через некоторое время, как бывает со всеми ссорами?
Ей это было очень хорошо известно: она выросла в многодетной семье.
– Вы хотите сказать, что мы с отцом могли бы расцеловаться и помириться? – насмешливо сказал маркиз. – Поберегите эти пустые разговоры для ваших учеников, сударыня. Хотя у вас их больше не будет, правда?
Чарити обиделась. Пустые разговоры? Как старшая в семье, она давно научилась понимать других, принимать их точку зрения, быть посредником, миротворцем. «Какой же все-таки неприятный человек, – подумала девушка. – Так пренебрежительно разговаривать с леди!» И снова ее потрясла мысль, что он – ее муж. Она дала ему обет послушания на всю оставшуюся жизнь, хотя всего через несколько недель снова будет дома, с детьми. Однако свободной по-настоящему она уже никогда не будет. В любое время, когда ему заблагорассудится, маркиз сможет потребовать от нее выполнения его желаний. Нет, напрасно она мучает себя такими глупыми мыслями. Маркиз Стаунтон, как и она сама, будет только счастлив порвать связывающие их узы.
– Мне кажется, – сказала Чарити, помолчав, – что мужчине, который в один прекрасный день может стать герцогом, захочется иметь собственных наследников.
Едва она произнесла эти слова, как уже пожалела, что вовремя не остановилась и не прикусила язык. Щеки ее вспыхнули. Она пыталась разобраться в мотивах, по которым маркиз женился именно на ней, и, к сожалению, произнесла свои мысли вслух.
– В самом деле, сударыня? – удивился он. – Вы добровольно предлагаете мне свои услуги?
«Непринужденный тон совершенно не соответствует мрачному и холодному выражению его лица», – подумала Чарити.
Она углубилась в размышления о том, сам ли он завязал шейный платок таким сложным узлом или это сделал его камердинер. Прошлой ночью, лежа без сна, она вдруг подумала: «А что, если…»
Но сейчас он, казалось, дал понять, будто в ближайшие недели не собирается вменить ей в обязанности это.
– Вы – моя жена, – раздался спокойный, холодный голос маркиза.
– Да, сэр, – согласилась Чарити, думая о своем.
Без сомнения, камердинер помогает ему надеть пальто, которое сидит на нем как влитое и подчеркивает его широкие плечи. Интересно, кто его портной – может быть, знаменитый и очень дорогой Уэстон?
– Нам придется остановиться на ночь раньше, – сказал маркиз Стаунтон, глянув в окно, и недовольно поморщился. – Черт возьми, дождь опять усилился.
Чарити была рада сменить тему. Ее мучил один важный вопрос, хотя она должна была задать вчера сотню вопросов, прежде чем принимать предложение и подписывать какие-либо бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
На внутренней стороне большого пальца кожаная перчатка совсем износилась, скоро там появится дырка.
Он – женатый человек. Незнакомка, чья рука в тонкой перчатке легко касается его запястья, – его жена, маркиза. На мгновение все показалось ему странным и нереальным. И очень реальным тоже.
Она – замужняя дама. Она пришла к этой пустой мрачной церкви сегодня утром, вошла в нее как Чарити Дункан, а полчаса спустя вышла из нее другим человеком. Человеком с другим именем. Все изменилось в ее жизни. Ничто уже не будет прежним. Она – Чарити Эрхарт…
Чарити повернула голову, чтобы взглянуть на неразговорчивого мужчину, сидевшего рядом с ней в экипаже. Он не произнес ни слова с тех пор, как его лакей вынес маленький сундучок из квартиры Филипа. Экипаж, казалось, заполнил всю улицу и привлек всеобщее внимание. Он удивленно спросил ее, не будет ли еще чего-нибудь.
– Нет, сэр, – сказала она, подумав, не должна ли она называть его сударем.
Она была… Она чувствовала себя очень глупо. Он, должно быть, ощутил ее взгляд, повернул голову, и взглянул на нее. Какие темные глаза, подумала Чарити. Почти черные. И непроницаемые. Казалось, будто его глаза закрыты тяжелым занавесом или стальной дверью так, чтобы никто не смог заглянуть ему в душу.
– Я – кто? – спросила Чарити. Ни за что на свете она не могла бы вспомнить свое новое имя и титул. – Вы – маркиз, как дальше?
– Стаунтон, – сказал он. У него был орлиный нос и довольно тонкие губы. Темный локон упал на правую бровь и завивался там, как вопросительный знак. – Старший сын герцога Уитингсби. Его наследник, сударыня. Мы едем в Инфилд-Парк, имение отца в Уилтшире, чтобы представить вас ему.
Он действительно маркиз. Лорд Роулинг не шутил. Значит, ее муж не просто мистер Эрхарт. Ну, конечно, ведь слуги обращались к нему милорд, а ее называли миледи. Он сын и наследник герцога. Герцога Уитингсби. В один прекрасный день он и сам станет герцогом. А она станет… Нет, она не станет. Не на самом деле.
– Почему вы женились, не сообщив об этом отцу? – спросила Чарити. – И почему на мне? Я дочь благородного человека, но любой ожидал бы, что будущий герцог будет искать себе жену более высокого происхождения, чем у меня.
«Зубы у него очень белые, но улыбка довольно неприятная, – подумала Чарити, – глаза в ней не участвуют».
– Возможно, сударыня, в этом все дело, – сказал он.
Он женился на мне, чтобы кому-то насолить? Своему отцу?
– Вы с отцом поссорились? – спросила Чарити. Маркиз продолжал улыбаться – только губами.
– Скажем так, – сказал он. – Чем меньше будет доволен отец, тем больше удовольствия это доставит мне.
Чарити сразу все поняла. Было бы глупо не понять.
– Значит, я только пешка в вашей игре, – грустно заметила она.
Улыбка исчезла с лица маркиза.
– Очень хорошо оплаченная пешка, сударыня, – сухо сказал он. – Такая, которая будет носить мой титул до конца жизни.
Хорошо, подумала Чарити, что им придется провести вместе всего несколько недель – ровно столько, чтобы она успела внушить отвращение герцогу Уитингсби. Вряд ли ее «муж» сможет когда-нибудь понравиться ей. Кто женится на незнакомке только для того, чтобы досадить своему отцу?
Конечно, у нее нет морального права осуждать его. Она ведь приняла его предложение вчера – Господи, неужели это было лишь вчера? – не требуя от этого человека ничего, кроме подтверждения, что он может сдержать данное обещание. Она вышла за него замуж именно из-за этих обещаний. Она – женщина того орта, которая может выйти замуж за незнакомца ради денег. Такое признание было неприятно делать даже себе. Именно себе.
Маркиз, наверное, всегда будет для нее незнакомом, подумала Чарити Эрхарт. Даже если она и проведет в его обществе несколько недель. Эти глаза! В них невозможно заглянуть. Это говорит о том, что человек предпочитает скрывать свои чувства и ему нет дела до чувств других людей. Глаза почти пугали ее.
– Разве не жестоко жениться на мне лишь для того, чтобы свести с кем-то счеты? – спросила Чарити. – Разве ваша ссора не утихла бы через некоторое время, как бывает со всеми ссорами?
Ей это было очень хорошо известно: она выросла в многодетной семье.
– Вы хотите сказать, что мы с отцом могли бы расцеловаться и помириться? – насмешливо сказал маркиз. – Поберегите эти пустые разговоры для ваших учеников, сударыня. Хотя у вас их больше не будет, правда?
Чарити обиделась. Пустые разговоры? Как старшая в семье, она давно научилась понимать других, принимать их точку зрения, быть посредником, миротворцем. «Какой же все-таки неприятный человек, – подумала девушка. – Так пренебрежительно разговаривать с леди!» И снова ее потрясла мысль, что он – ее муж. Она дала ему обет послушания на всю оставшуюся жизнь, хотя всего через несколько недель снова будет дома, с детьми. Однако свободной по-настоящему она уже никогда не будет. В любое время, когда ему заблагорассудится, маркиз сможет потребовать от нее выполнения его желаний. Нет, напрасно она мучает себя такими глупыми мыслями. Маркиз Стаунтон, как и она сама, будет только счастлив порвать связывающие их узы.
– Мне кажется, – сказала Чарити, помолчав, – что мужчине, который в один прекрасный день может стать герцогом, захочется иметь собственных наследников.
Едва она произнесла эти слова, как уже пожалела, что вовремя не остановилась и не прикусила язык. Щеки ее вспыхнули. Она пыталась разобраться в мотивах, по которым маркиз женился именно на ней, и, к сожалению, произнесла свои мысли вслух.
– В самом деле, сударыня? – удивился он. – Вы добровольно предлагаете мне свои услуги?
«Непринужденный тон совершенно не соответствует мрачному и холодному выражению его лица», – подумала Чарити.
Она углубилась в размышления о том, сам ли он завязал шейный платок таким сложным узлом или это сделал его камердинер. Прошлой ночью, лежа без сна, она вдруг подумала: «А что, если…»
Но сейчас он, казалось, дал понять, будто в ближайшие недели не собирается вменить ей в обязанности это.
– Вы – моя жена, – раздался спокойный, холодный голос маркиза.
– Да, сэр, – согласилась Чарити, думая о своем.
Без сомнения, камердинер помогает ему надеть пальто, которое сидит на нем как влитое и подчеркивает его широкие плечи. Интересно, кто его портной – может быть, знаменитый и очень дорогой Уэстон?
– Нам придется остановиться на ночь раньше, – сказал маркиз Стаунтон, глянув в окно, и недовольно поморщился. – Черт возьми, дождь опять усилился.
Чарити была рада сменить тему. Ее мучил один важный вопрос, хотя она должна была задать вчера сотню вопросов, прежде чем принимать предложение и подписывать какие-либо бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57