Брата ведь нельзя считать настоящим кавалером. А муж – это самый настоящий кавалер.
– Я знаю па вальса, – сказала Чарити мужу, когда они приготовились танцевать, – но никогда еще не танцевала. Надеюсь, я не опозорю вас и не отдавлю вам ноги.
– Все будет хорошо, если вы разрешите мне крепко обнять вас за талию, – сказал он.
Чарити очень хотелось бы избавиться от неприятной привычки краснеть при малейшем намеке на комплимент. Она уже краснела, когда он сравнил красоту жемчужного ожерелья и его владелицы. И теперь произошло то же самое. В его глазах за опущенными веками было что-то такое… Чарити узнала этот взгляд. Прошлой ночью она узнала, что такое чувственное напряжение.
– Надеюсь, этого не потребуется, – ответила она. Выражение его лица не изменилось. Но глаза улыбнулись. От этой лукавой улыбки у нее ноги сделались как ватные. Надо было позволить ему увезти ее в Лондон, как он и предлагал.
Чарити зря беспокоилась. После первых робких шагов ритм вальса захватил ее, и все получалось очень хорошо. Да и как могло быть иначе, если у нее был такой превосходный партнер? Он кружил ее по периметру зала, и ей казалось, что она не касается ногами пола. Она никогда еще не была в таком приподнятом настроении. И не только в приподнятом настроении. Муж, не отрываясь, смотрел ей в глаза, лишь иногда переводя взгляд на лицо и плечи. И эта странная улыбка не исчезала. Его очень темные глаза стали прозрачными.
– Вас уже пригласили на следующий танец? – спросил маркиз.
Чарити покачала головой. Она не пропустила ни одного танца, но, кроме вальса, никто не ангажировал ее на танец заранее.
– Значит, вы останетесь со мной, – сказал Энтони. – А поскольку в Инфилде правила этикета соблюдаются очень строго, то третий танец подряд я не смогу танцевать даже со своей собственной женой. Поэтому, сударыня, мы с вами прогуляемся. Мы пойдем к озеру. Если, конечно, вы согласны на полчаса покинуть праздник.
Первой мыслью было: неприлично оставаться наедине с мужчиной. Потому что Чарити уже по опыту знала, что, предлагая женщине прогуляться, мужчина обычно надеется не только подышать свежим воздухом. Маркиз Стаунтон, наверное, хочет позволить себе вольности.
Может быть, она опасается его поцелуев? Но это очень глупо, если вспомнить, что они позволяли себе в постели прошлой ночью. Целых три раза. К тому же она его жена. Чарити не смогла бы объяснить себе, почему для нее лежать в постели с мужем – это одно и совсем другое – прогуливаться с ним при лунном свете, когда бал в разгаре. Прогулка гораздо опаснее.
И очень соблазнительна. Устоять совершенно невозможно.
– Очень приятно прогуляться по свежему воздуху сударь, – сказала Чарити.
Глаза его не только улыбались, они так и светились от удовольствия.
– Вы говорите это таким тоном, будто соглашаетесь на собственную казнь, – насмешливо заметил маркиз.
Чарити почувствовала, как ее щеки снова вспыхнули.
Он знал, что она понимает, зачем он пригласил ее на прогулку, – чтобы поцеловать. Чарити взглянула на его губы. Однажды, в день их венчания, она ощутила их легкое прикосновение к уголку ее губ. Тогда она была потрясена до глубины души. А что она почувствует, если муж поцелует ее прямо в губы? Странно, что у нее перехватило дыхание при мысли о поцелуе, если она уже несколько раз ощущала его внутри себя.
Но поцелуй – это совсем другое дело. Ей стало трудно дышать. Музыка прекратилась. Танец закончился.
Они останутся на ужин и на бал, сказала она. Они не сбегут. Они останутся и покажут его семье, что такое настоящее мужество. Ну вот, они остались. И даже его светлость вынужден был признать, что все прошло довольно гладко. Бал имел огромный успех. Народу было не меньше, чем на балах в Лондоне. Вряд ли кто-нибудь не принял приглашение, подумал маркиз.
Своей цели он достиг. Завтра возвратится в Лондон, наладит свою жизнь и жизнь своей жены. Разумеется, отдельно. Что касается его, то для него сегодняшний вечер закончился, а завтра еще не наступило. И между сегодняшним вечером и завтрашним утром есть еще ночь. Он еще не решил, приглашать ли сегодня жену в свою постель. Конечно, он хотел ее. Он уже догадывался, что потребуется время, чтобы угасло его влечение к ней. Придется поработать над собой. И начнет он с того, что устоит против соблазна пригласить ее к себе в постель сегодня. Если он опять будет с ней, то захочет се снова. И с каждым разом опасность наградить ее ребенком будет все больше.
Сегодня вечером ему хотелось чего-то другого. Чего-то, чему он не мог подобрать подходящее слово. Такое слово, конечно, было, но ему не хотелось произносить его даже про себя. Ему хотелось теплоты, человеческой близости, нежности, даже романтики. Вот, слово выскочило само. Ему хотелось немного романтики. Маркиз смеялся над собой и за это слово, и за чувство, которое оно в нем пробуждало. Но именно этого ему и хотелось.
Поэтому он пригласил ее прогуляться к озеру. По глазам он понял, что Чарити разгадала его намерения. Ему как-то мешало, что за несколько дней она приобрела сверхъестественную способность проникать в его мысли. Этого не мог делать никто другой с тех дней, когда Уилли был его закадычным другом. Это пугало его. Ему нужно было бы бежать от этой женщины. Ему нужно было бы выбрать себе другую партнершу для танцев, а ей предложить другого кавалера. Ему нужно было бы сразу после бала удалиться в свою спальню и закрыться на ключ.
Вместо этого он вывел ее через французское окно в прохладу вечернего парка, где прогуливалось несколько пар. Он увлек ее прочь от террасы и прочь от дома – к озеру. Он взял ее за руку, их пальцы переплелись. Рука у нее была теплая, нежная и крепкая. Когда их уже никто не мог увидеть, он отпустил ее руку, обнял за талию и прижал к себе. Поколебавшись, жена тоже обняла его за талию и опустила голову ему на плечо. С тех пор как они покинули бальный зал, не было сказано ни одного слова.
Трудно представить себе ночь, более подходящую для такой прогулки. Воздух был прохладный, но не холодный. Очень тихо, ни ветерка. Небо ясное, усыпанное звездами. Широкий серп месяца серебрил гладь озера. Подойдя к берегу, маркиз и его жена остановились.
– Вы видели что-нибудь более прекрасное? – со вздохом спросила Чарити после долгого молчания, которое не создавало им никакого неудобства.
– Да, – сказал маркиз Стаунтон. – Мне нужно только повернуть голову.
Он повернул голову и губами легко коснулся ее волос.
– Где вы научились этим глупым любезностям? – скорее весело, нежели строго, спросила Чарити.
– Здесь, в Инфилде, – сказал Энтони. – Сегодня. Вчера. Позавчера. «Спокойно, – сказал он себе. – Не говори ничего, о чем потом пожалеешь. Спокойно».
Она ничего не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Я знаю па вальса, – сказала Чарити мужу, когда они приготовились танцевать, – но никогда еще не танцевала. Надеюсь, я не опозорю вас и не отдавлю вам ноги.
– Все будет хорошо, если вы разрешите мне крепко обнять вас за талию, – сказал он.
Чарити очень хотелось бы избавиться от неприятной привычки краснеть при малейшем намеке на комплимент. Она уже краснела, когда он сравнил красоту жемчужного ожерелья и его владелицы. И теперь произошло то же самое. В его глазах за опущенными веками было что-то такое… Чарити узнала этот взгляд. Прошлой ночью она узнала, что такое чувственное напряжение.
– Надеюсь, этого не потребуется, – ответила она. Выражение его лица не изменилось. Но глаза улыбнулись. От этой лукавой улыбки у нее ноги сделались как ватные. Надо было позволить ему увезти ее в Лондон, как он и предлагал.
Чарити зря беспокоилась. После первых робких шагов ритм вальса захватил ее, и все получалось очень хорошо. Да и как могло быть иначе, если у нее был такой превосходный партнер? Он кружил ее по периметру зала, и ей казалось, что она не касается ногами пола. Она никогда еще не была в таком приподнятом настроении. И не только в приподнятом настроении. Муж, не отрываясь, смотрел ей в глаза, лишь иногда переводя взгляд на лицо и плечи. И эта странная улыбка не исчезала. Его очень темные глаза стали прозрачными.
– Вас уже пригласили на следующий танец? – спросил маркиз.
Чарити покачала головой. Она не пропустила ни одного танца, но, кроме вальса, никто не ангажировал ее на танец заранее.
– Значит, вы останетесь со мной, – сказал Энтони. – А поскольку в Инфилде правила этикета соблюдаются очень строго, то третий танец подряд я не смогу танцевать даже со своей собственной женой. Поэтому, сударыня, мы с вами прогуляемся. Мы пойдем к озеру. Если, конечно, вы согласны на полчаса покинуть праздник.
Первой мыслью было: неприлично оставаться наедине с мужчиной. Потому что Чарити уже по опыту знала, что, предлагая женщине прогуляться, мужчина обычно надеется не только подышать свежим воздухом. Маркиз Стаунтон, наверное, хочет позволить себе вольности.
Может быть, она опасается его поцелуев? Но это очень глупо, если вспомнить, что они позволяли себе в постели прошлой ночью. Целых три раза. К тому же она его жена. Чарити не смогла бы объяснить себе, почему для нее лежать в постели с мужем – это одно и совсем другое – прогуливаться с ним при лунном свете, когда бал в разгаре. Прогулка гораздо опаснее.
И очень соблазнительна. Устоять совершенно невозможно.
– Очень приятно прогуляться по свежему воздуху сударь, – сказала Чарити.
Глаза его не только улыбались, они так и светились от удовольствия.
– Вы говорите это таким тоном, будто соглашаетесь на собственную казнь, – насмешливо заметил маркиз.
Чарити почувствовала, как ее щеки снова вспыхнули.
Он знал, что она понимает, зачем он пригласил ее на прогулку, – чтобы поцеловать. Чарити взглянула на его губы. Однажды, в день их венчания, она ощутила их легкое прикосновение к уголку ее губ. Тогда она была потрясена до глубины души. А что она почувствует, если муж поцелует ее прямо в губы? Странно, что у нее перехватило дыхание при мысли о поцелуе, если она уже несколько раз ощущала его внутри себя.
Но поцелуй – это совсем другое дело. Ей стало трудно дышать. Музыка прекратилась. Танец закончился.
Они останутся на ужин и на бал, сказала она. Они не сбегут. Они останутся и покажут его семье, что такое настоящее мужество. Ну вот, они остались. И даже его светлость вынужден был признать, что все прошло довольно гладко. Бал имел огромный успех. Народу было не меньше, чем на балах в Лондоне. Вряд ли кто-нибудь не принял приглашение, подумал маркиз.
Своей цели он достиг. Завтра возвратится в Лондон, наладит свою жизнь и жизнь своей жены. Разумеется, отдельно. Что касается его, то для него сегодняшний вечер закончился, а завтра еще не наступило. И между сегодняшним вечером и завтрашним утром есть еще ночь. Он еще не решил, приглашать ли сегодня жену в свою постель. Конечно, он хотел ее. Он уже догадывался, что потребуется время, чтобы угасло его влечение к ней. Придется поработать над собой. И начнет он с того, что устоит против соблазна пригласить ее к себе в постель сегодня. Если он опять будет с ней, то захочет се снова. И с каждым разом опасность наградить ее ребенком будет все больше.
Сегодня вечером ему хотелось чего-то другого. Чего-то, чему он не мог подобрать подходящее слово. Такое слово, конечно, было, но ему не хотелось произносить его даже про себя. Ему хотелось теплоты, человеческой близости, нежности, даже романтики. Вот, слово выскочило само. Ему хотелось немного романтики. Маркиз смеялся над собой и за это слово, и за чувство, которое оно в нем пробуждало. Но именно этого ему и хотелось.
Поэтому он пригласил ее прогуляться к озеру. По глазам он понял, что Чарити разгадала его намерения. Ему как-то мешало, что за несколько дней она приобрела сверхъестественную способность проникать в его мысли. Этого не мог делать никто другой с тех дней, когда Уилли был его закадычным другом. Это пугало его. Ему нужно было бы бежать от этой женщины. Ему нужно было бы выбрать себе другую партнершу для танцев, а ей предложить другого кавалера. Ему нужно было бы сразу после бала удалиться в свою спальню и закрыться на ключ.
Вместо этого он вывел ее через французское окно в прохладу вечернего парка, где прогуливалось несколько пар. Он увлек ее прочь от террасы и прочь от дома – к озеру. Он взял ее за руку, их пальцы переплелись. Рука у нее была теплая, нежная и крепкая. Когда их уже никто не мог увидеть, он отпустил ее руку, обнял за талию и прижал к себе. Поколебавшись, жена тоже обняла его за талию и опустила голову ему на плечо. С тех пор как они покинули бальный зал, не было сказано ни одного слова.
Трудно представить себе ночь, более подходящую для такой прогулки. Воздух был прохладный, но не холодный. Очень тихо, ни ветерка. Небо ясное, усыпанное звездами. Широкий серп месяца серебрил гладь озера. Подойдя к берегу, маркиз и его жена остановились.
– Вы видели что-нибудь более прекрасное? – со вздохом спросила Чарити после долгого молчания, которое не создавало им никакого неудобства.
– Да, – сказал маркиз Стаунтон. – Мне нужно только повернуть голову.
Он повернул голову и губами легко коснулся ее волос.
– Где вы научились этим глупым любезностям? – скорее весело, нежели строго, спросила Чарити.
– Здесь, в Инфилде, – сказал Энтони. – Сегодня. Вчера. Позавчера. «Спокойно, – сказал он себе. – Не говори ничего, о чем потом пожалеешь. Спокойно».
Она ничего не ответила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57