Она даже не была уверена, что сможет сделать это. Но она должна – другого выхода у нее нет. Правду она не может ему сказать, он сочтет ее просто сумасшедшей. Ей и самой было трудно поверить в реальность происшедшего.
– О Господи, – тяжело вздохнула Чарити, разглядывая уже не раз штопанные носки брата. Бедный Фил, он ничего не тратил на себя, а все только на братьев и сестер. Она поспешно смахнула слезу.
И тут Чарити снова охватила паника. Это случалось с ней всякий раз, когда она вспоминала подписанное сегодня соглашение. Завтра ей придется выйти замуж за человека, совершенно ей незнакомого, да к тому же еще и внушающего страх. Она делала это исключительно ради денег. Но после того как бракосочетание состоится, пути назад не будет. У нее не будет – никогда! – настоящего мужа, настоящей семьи. Не то чтобы она собиралась замуж, однако лишиться всякой надежды было страшно.
Вот Филип уже дома, усталый после длинного рабочего дня. Чарити приветливо улыбнулась ему, отложила работу и встала, чтобы налить ему супу.
– Ты выглядишь усталым, – заметила она, подставляя щеку для поцелуя.
– Ничего удивительного, вечером всегда выглядишь усталым, – ответил он. – М-м, как вкусно пахнет, Чарити.
Он устало плюхнулся на стул.
Чарити сидела с ним за столом, подперев лицо рукой, и смотрела на брата. Она не знала, с чего начать. Филип спросил, были ли письма из дома, а потом, когда она отрицательно покачала головой, вспомнил:
– У тебя же была сегодня встреча. Прости, что не спросил об этом раньше. Как все прошло?
Чарити улыбнулась брату.
– Мне предложили место, – весело сказала она, Филип застыл с ложкой в руке.
– Ну, это хорошая новость, – заметил он, улыбаясь. – Люди приятные, Чарити? Где они живут? Сколько у них детей?
– Очень приятные, – ответила Чарити. – Уилтшир. Три. – Она продолжала улыбаться. – Да, это хорошая новость.
Брат постарался изобразить радость ради нее, догадалась девушка.
– С тобой кто беседовал, мистер Эрхарт? – спросил Филип. – А ты видела миссис Эрхарт, Чарити?
– Да, конечно, – сказала она. – И детей тоже. Они все очень приятные, Фил. Тебе бы они понравились. Завтра уезжают в деревню. Я поеду с ними.
– Завтра, – нахмурился брат. – Так скоро?
– Да. – Она ласково улыбнулась ему. – Я приготовила тебе супу на три дня и испекла печенье с изюмом – ужасная роскошь, я знаю, но мне захотелось сделать тебе приятное.
– Наверное, я завтра отпрошусь на час, – сказал он, – чтобы проводить тебя и убедиться, что твои новые хозяева достойны тебя. Когда вы отправляетесь?
– Нет, Фил. – Она протянула руку и погладила брата по спине. – Не нужно этого делать. Мне будет неприятно попрощаться с тобой и сразу же заняться детьми. Лучше не провожай меня.
Брат накрыл ее руку своей ладонью и ласково похлопал.
– Ну, как хочешь, – сказал он. – Но Уилтшир не так уж далеко, Чарити. И это не на всю жизнь. Если тебе там не понравится, то в любое время можешь оставить это место и вернуться домой. Пенни будет очень рада, а дети придут в восторг.
– Но я все-таки хочу работать, – сказала Чарити. – Почему ты один должен кормить всех нас?
– Потому что я – глава семьи, – ответил Филип.
– Глупости!
Она встала, взяла его пустую миску и налила еще супу, не спрашивая, хочет ли он добавки. «Филип, – подумала она, – очень рассердится на меня. И это понятно. Но послезавтра он уже ничего не сможет поделать». На мгновение ей стало ужасно жалко себя при мысли, что на свадьбе не будет никого из родных. Но она постаралась прогнать это чувство. Почему она должна себя жалеть? Она собирается стать состоятельной женщиной – вот уж действительно судьба, достойная жалости!
Они рано легли спать. Уже стемнело, а свечи они экономили. Кроме того, прощаться всегда очень сложно. Кажется, в последние часы перед расставанием и говорить уже не о чем – возможно, потому, что сказать друг другу нужно так много. А на этот раз было бы еще хуже, чем всегда, потому что пришлось бы много лгать. Фил спросил ее о детях, которых она будет учить, и ей пришлось придумать для них пол и возраст.
Чарити ненавидела ложь. Но как она может сказать ему правду сейчас? Наступит время, когда она сможет рассказать ему все. Когда она сможет наконец заботиться о семье. Тогда будет поздно ужасаться ее безумному поступку. Да, такое время наступит. Но не сейчас.
Утром Чарити поднялась рано. Так она делала каждый день с тех пор, как поселилась вместе с братом в Лондоне, чтобы приготовить ему завтрак и завернуть пару кусков хлеба с жалкими ломтиками засохшего сыра. Сегодня она добавила еще его любимое лакомство – печенье с изюмом. Чарити молча обняла брата, когда тот собрался уходить.
– Береги себя, – сказал он, крепко обнимая сестру. – Мне очень не нравится, что ты вынуждена делать это, Чарити, хотя я – глава семьи. Однажды ты снова станешь свободной и сможешь жить, как и подобает леди, обещаю тебе.
– Я тебя люблю, – сказала Чарити. Через несколько часов, Фил, я стану женой очень состоятельного человека. Я собираюсь стать очень богатой женщиной. О, Фил, Фил. – Слезы! Какая я глупая. – Она засмеялась и вытерла слезы.
Филип ушел. Вот так. В комнате было пусто и холодно. Это день ее свадьбы. В детстве они с Пенни иногда играли в свадьбу – она всегда была веселой и роскошной. Но теперь это была не игра. Это был день ее настоящей свадьбы. Чарити нетерпеливо поморгала, прогоняя появившиеся слезы.
* * *
– Ты с ума сошел, Тони? – спросил друга лорд Роулинг на еженедельном балу в «Олмаке». Маркиз Стаунтон равнодушно разглядывал в монокль танцующих женщин. – Ты действительно хочешь совершить этот безумный поступок?
– Да, абсолютно верно, – со вздохом ответил маркиз. Он повел рукой, усеянной кольцами с драгоценными камнями. – Взгляни на этот огромный брачный рынок, Перри, – «Олмак» в разгар сезона. Весь самый ходовой товар выставлен на продажу в этом зале, и предполагаемые покупатели осматривают его. Я – покупатель. Почему бы мне и не быть им? Я наследник герцога, а старый герцог, как говорят, очень болен. Мне двадцать восемь лет и моложе я не стану. Вот я и решил тоже сделать покупку, только на другом рынке.
– Ты дал объявление в газете насчет гувернантки, а выбрал жену, – укоризненно покачал головой лорд Роулинг. – Ты выбрал совершенно незнакомую женщину после короткого разговора. Тебе ничего о ней не известно.
– Напротив, – возразил маркиз Стаунтон, направив лорнет на очень молодую леди и оглядывая ее с ног до головы. – Ее очень рекомендовал пастор прихода, где она выросла. Ее уволили с последнего места через восемь месяцев за ложь, которую она, по ее словам, не говорила. Она – простая, тихая, маленькая мышка. Она торговалась со мной, Перри, и выжала больше денег, чем я ей предложил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– О Господи, – тяжело вздохнула Чарити, разглядывая уже не раз штопанные носки брата. Бедный Фил, он ничего не тратил на себя, а все только на братьев и сестер. Она поспешно смахнула слезу.
И тут Чарити снова охватила паника. Это случалось с ней всякий раз, когда она вспоминала подписанное сегодня соглашение. Завтра ей придется выйти замуж за человека, совершенно ей незнакомого, да к тому же еще и внушающего страх. Она делала это исключительно ради денег. Но после того как бракосочетание состоится, пути назад не будет. У нее не будет – никогда! – настоящего мужа, настоящей семьи. Не то чтобы она собиралась замуж, однако лишиться всякой надежды было страшно.
Вот Филип уже дома, усталый после длинного рабочего дня. Чарити приветливо улыбнулась ему, отложила работу и встала, чтобы налить ему супу.
– Ты выглядишь усталым, – заметила она, подставляя щеку для поцелуя.
– Ничего удивительного, вечером всегда выглядишь усталым, – ответил он. – М-м, как вкусно пахнет, Чарити.
Он устало плюхнулся на стул.
Чарити сидела с ним за столом, подперев лицо рукой, и смотрела на брата. Она не знала, с чего начать. Филип спросил, были ли письма из дома, а потом, когда она отрицательно покачала головой, вспомнил:
– У тебя же была сегодня встреча. Прости, что не спросил об этом раньше. Как все прошло?
Чарити улыбнулась брату.
– Мне предложили место, – весело сказала она, Филип застыл с ложкой в руке.
– Ну, это хорошая новость, – заметил он, улыбаясь. – Люди приятные, Чарити? Где они живут? Сколько у них детей?
– Очень приятные, – ответила Чарити. – Уилтшир. Три. – Она продолжала улыбаться. – Да, это хорошая новость.
Брат постарался изобразить радость ради нее, догадалась девушка.
– С тобой кто беседовал, мистер Эрхарт? – спросил Филип. – А ты видела миссис Эрхарт, Чарити?
– Да, конечно, – сказала она. – И детей тоже. Они все очень приятные, Фил. Тебе бы они понравились. Завтра уезжают в деревню. Я поеду с ними.
– Завтра, – нахмурился брат. – Так скоро?
– Да. – Она ласково улыбнулась ему. – Я приготовила тебе супу на три дня и испекла печенье с изюмом – ужасная роскошь, я знаю, но мне захотелось сделать тебе приятное.
– Наверное, я завтра отпрошусь на час, – сказал он, – чтобы проводить тебя и убедиться, что твои новые хозяева достойны тебя. Когда вы отправляетесь?
– Нет, Фил. – Она протянула руку и погладила брата по спине. – Не нужно этого делать. Мне будет неприятно попрощаться с тобой и сразу же заняться детьми. Лучше не провожай меня.
Брат накрыл ее руку своей ладонью и ласково похлопал.
– Ну, как хочешь, – сказал он. – Но Уилтшир не так уж далеко, Чарити. И это не на всю жизнь. Если тебе там не понравится, то в любое время можешь оставить это место и вернуться домой. Пенни будет очень рада, а дети придут в восторг.
– Но я все-таки хочу работать, – сказала Чарити. – Почему ты один должен кормить всех нас?
– Потому что я – глава семьи, – ответил Филип.
– Глупости!
Она встала, взяла его пустую миску и налила еще супу, не спрашивая, хочет ли он добавки. «Филип, – подумала она, – очень рассердится на меня. И это понятно. Но послезавтра он уже ничего не сможет поделать». На мгновение ей стало ужасно жалко себя при мысли, что на свадьбе не будет никого из родных. Но она постаралась прогнать это чувство. Почему она должна себя жалеть? Она собирается стать состоятельной женщиной – вот уж действительно судьба, достойная жалости!
Они рано легли спать. Уже стемнело, а свечи они экономили. Кроме того, прощаться всегда очень сложно. Кажется, в последние часы перед расставанием и говорить уже не о чем – возможно, потому, что сказать друг другу нужно так много. А на этот раз было бы еще хуже, чем всегда, потому что пришлось бы много лгать. Фил спросил ее о детях, которых она будет учить, и ей пришлось придумать для них пол и возраст.
Чарити ненавидела ложь. Но как она может сказать ему правду сейчас? Наступит время, когда она сможет рассказать ему все. Когда она сможет наконец заботиться о семье. Тогда будет поздно ужасаться ее безумному поступку. Да, такое время наступит. Но не сейчас.
Утром Чарити поднялась рано. Так она делала каждый день с тех пор, как поселилась вместе с братом в Лондоне, чтобы приготовить ему завтрак и завернуть пару кусков хлеба с жалкими ломтиками засохшего сыра. Сегодня она добавила еще его любимое лакомство – печенье с изюмом. Чарити молча обняла брата, когда тот собрался уходить.
– Береги себя, – сказал он, крепко обнимая сестру. – Мне очень не нравится, что ты вынуждена делать это, Чарити, хотя я – глава семьи. Однажды ты снова станешь свободной и сможешь жить, как и подобает леди, обещаю тебе.
– Я тебя люблю, – сказала Чарити. Через несколько часов, Фил, я стану женой очень состоятельного человека. Я собираюсь стать очень богатой женщиной. О, Фил, Фил. – Слезы! Какая я глупая. – Она засмеялась и вытерла слезы.
Филип ушел. Вот так. В комнате было пусто и холодно. Это день ее свадьбы. В детстве они с Пенни иногда играли в свадьбу – она всегда была веселой и роскошной. Но теперь это была не игра. Это был день ее настоящей свадьбы. Чарити нетерпеливо поморгала, прогоняя появившиеся слезы.
* * *
– Ты с ума сошел, Тони? – спросил друга лорд Роулинг на еженедельном балу в «Олмаке». Маркиз Стаунтон равнодушно разглядывал в монокль танцующих женщин. – Ты действительно хочешь совершить этот безумный поступок?
– Да, абсолютно верно, – со вздохом ответил маркиз. Он повел рукой, усеянной кольцами с драгоценными камнями. – Взгляни на этот огромный брачный рынок, Перри, – «Олмак» в разгар сезона. Весь самый ходовой товар выставлен на продажу в этом зале, и предполагаемые покупатели осматривают его. Я – покупатель. Почему бы мне и не быть им? Я наследник герцога, а старый герцог, как говорят, очень болен. Мне двадцать восемь лет и моложе я не стану. Вот я и решил тоже сделать покупку, только на другом рынке.
– Ты дал объявление в газете насчет гувернантки, а выбрал жену, – укоризненно покачал головой лорд Роулинг. – Ты выбрал совершенно незнакомую женщину после короткого разговора. Тебе ничего о ней не известно.
– Напротив, – возразил маркиз Стаунтон, направив лорнет на очень молодую леди и оглядывая ее с ног до головы. – Ее очень рекомендовал пастор прихода, где она выросла. Ее уволили с последнего места через восемь месяцев за ложь, которую она, по ее словам, не говорила. Она – простая, тихая, маленькая мышка. Она торговалась со мной, Перри, и выжала больше денег, чем я ей предложил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57