– И куда тебя собираются отправить?
Мунчайлд всхлипнула и постаралась принять бравый вид.
– В траходром. Там обычно находятся около года. Это что-то вроде публичного дома, куда ходят те, кто не может снять себе цыпку или мужика. Я слышала, что там заставляют заниматься этим даже с сорокалетними!
Несмотря на официальное заявление, что все «старики» имеют равные права с остальными, я подозревал, что люди за тридцать подвергаются нарастающей дискриминации.
Я не стал объяснять Мунчайлд, сколько лет мне самому.
То, что я шпик из другого измерения, уже делало меня в ее глазах достаточно жалким.
34
Тут или где-то еще!
В одно прекрасное утро вместо завтрака из пораженной долгоносиком крупы, простокваши из козьего молока и мятного чая Тони заявился к нам с пустыми руками.
– Протри лицо и постарайся выглядеть любезным, Дурной Палец. И ты, крошка. Сейчас вы оба прокатитесь.
Эта новость вывела меня из наркотического ступора, в котором я благополучно пребывал.
– В чем дело, чувак?
– Вчера вечером нам принесли весть с побережья от леди Саншайн. Сегодня вы выезжаете к ней.
Мунчайлд взволнованно вскочила.
– Леди Саншайн сама будет разбирать наши дела?
Похоже, эта новость привела в недоумение даже Крошку.
– Так мне сказали. Виноградная лоза нашелестела мне, что леди захотела лично выслушать историю этого шпика о других мирах и сама с ним разобраться. Но мне шепнули, что на самом деле она считает его шпионом из Сквервиля. А что до тебя, то леди решила на твоем примере преподать всем урок на тему непослушания Закону Свободной Любви.
Мунчайлд громко запричитала:
– О Боже, мы обречены! Наверняка меня приговорят к пожизненному заключению в трах-трах-траходроме!
– Эй, прекрати! – шикнул я. – Мешаешь думать.
На самом деле я тоже начинал нервничать. Кто знает, что задумала для нас леди Саншайн? Тот, кто сумел свалить Джерри Гарсию, способен на что угодно!
Крошка вышел. Когда он вернулся, я уже придумал, как буду действовать.
Я буду протестовать.
Когда здоровяк-Ангел начал отпирать камеру, я принялся скандировать.
– Ни-хре-на-мы-не-пой-дем! Ни-хре-на-мы-не-пой-дем!
Крошка замешкался.
– Эй, приятель, прекрати! Чего ты разорался? Только осложняешь себе жизнь...
Мунчайлд подхватила, вскидывая над головой худой кулак.
– Эй, Эй, леди Эс, скольких загнала под пресс?!
Похоже, Крошка не знал, как себя вести в случае такой необычной, но явно антиобщественной выходки.
– Эй, ребята, прошу вас. Нам нужно торопиться.
Крошка нежно положил руку на мой локоть, и я заорал:
– Теряем сознание!
Сначала я, а следом за мной Мунчайлд без движения рухнули на пол.
– Ну что ж, сами напросились... – вздохнул Крошка.
Через несколько минут явились несколько Ангелов, и нас вынесли вон.
Снаружи уже собралась толпа. Я начал было выкрикивать новые лозунги, но потом сообразил, что до сих пор не знаю, в каком городе нахожусь, и быстро решил использовать классику, что должно было найти отклик:
– Освободите чикагскую пару! Освободите чикагскую пару!
Несколько голосов машинально подхватили рефрен, но тут Ангелы принялись расталкивать толпу, осыпая головы и спины весьма недружественными тумаками.
Нас с Мунчайлд, словно мешки с картошкой, свалили в коляски «харлеев» и умчали прочь.
35
Вейся, вейся, флаг уродов!
Мы позволили Ангелам отнести нас в здание суда. Внутри собралось огромное количество зрителей, которые, как я с удовольствием отметил, не все были настроены враждебно. Похоже, присутствовали и репортеры из «Национального оракула», судя по огрызкам карандашей и блокнотам из бумаги типа туалетной, зажатым в перепачканных чернилами пальцах.
Ангелы бесцеремонно свалили нас на стулья за столом, который, как я решил, отведен защите, и выстроились в ряд, образовав заслон между нами и толпой. За нашим столом уже сидел какой-то парень. На нем было с дюжину разноцветных ожерелий, а также майка со знаком «инь-ян». Парень здорово напоминал Джека Николсона в «Беспечном ездоке», только чуть крейзанутее. Сунув Мунчайлд руку, он наградил подсудимую радушным пожатием. Потом так же приветствовал меня.
– Привет, – сказал парень. – Добро пожаловать в Суд Народной Солидарности. Как мы тут любим говорить: «Если ваша аура чиста, вам бояться нечего». Меня зовут Йоссариан, я ваш общественный защитник. Вот вам писало.
– Писало?
– Точно. Вы, как вижу, выбрали стиль защиты типа «Весь этот суд – сплошь беззаконный фарс», поэтому, полагаю, вам уместно нарисовать на лбу свастику или еще что-нибудь оскорбительное. Может, хотите вырезать что-нибудь на лбу ножом, как Мэнсон? Здесь, в полевом ранце, у меня есть отличный десантный нож...
– Пожалуй, я возьму писало, – подала голос Мунчайлд. – У меня всего год как прошли прыщи, и мне не хочется, чтобы на лбу остались шрамы от ножа.
Я выпрямился на стуле и попытался допросить «защитника».
– Послушай, Йоссариан, что нам светит?
– Вообще-то это нетрудно предсказать, приятель. В наши дни разнообразия в наказаниях мало. Даже для тебя, так называемого шпика. Тебе придется всего-навсего выкурить перед народом несколько косяков, и скоро тебя отпустят. Всем известно, что настоящий шпик скорее помрет, чем станет курить траву. Но поскольку леди Саншайн собирается присутствовать лично, то предсказать что-то заранее непросто.
– Похоже, тут намечается представление с заранее известным политическим результатом? Мартышкин суд?
– Что ж, можно назвать это и так. Но учти, когда леди Саншайн прикажет: «Затянись», ты, если желаешь себе добра, спрашивай: «Как глубоко?»
Пока я переваривал услышанное, появился судебный пристав и проорал:
– Суд идет!
Я посмотрел налево и увидел, как в двери зала вошла леди Саншайн.
В тот же миг я перестал дышать, неизвестно на сколько.
Явилась огромная нордическая богиня с розовыми волосами, сошедшая прямо со страниц комиксов Р. Крамба, но только во плоти. Ей могло быть двадцать пять – а могло быть и, как хорошо сохранившейся Тине Тернер, шестьдесят. В рваной жилетке, полочки которой были чисто формально схвачены шнурками, едва прикрывшей огромную грудь, в примитивной кожаной мини-мини-юбке и в греческих сандалиях, зашнурованных на великолепных икрах, леди Саншайн излучала невероятную чувственность и драйв, олицетворяя скорее темное животное начало, чем хоть сколько-нибудь привычную разумность. В окружении вооруженных автоматами «черных пантер» в беретах, подобно осыпанной блестками и увешанной браслетами богемной Боадицее, она прошествовала к своему месту.
Никаких судейских кресел не было. Только одно – плетеное, «плантаторское», установленное на возвышении, типа того, которое описывал Хью Ньютон.
Когда леди Саншайн уселась, ее юбка задралась совсем высоко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72