Короткий укол боли. Куда слабее той, что посетила в устроенной самолично паровой бане, но я неожиданно почувствовал дурноту. В этой реальности боль, увы, имела последствия.
Скаф старался вовсю, накачивая организм химией, смывая, пусть на время, последствия ранения. Хорошо еще, что рана вышла «удачной», и рука работала более-менее сносно.
Не переставая поливать из тарровского плазмера край крыши, я продолжил бег и едва не столкнулся с вынырнувшим из-за угла четвертым нападающим, которого прозевали сканеры. До размытой фигуры элианина был какой-то метр, стрелять из плазмера я просто не рискнул – врезал лазерами, израсходовав сразу четверть активной поверхности. Элианин по инерции сделал пару шагов, а затем мешком свалился на землю. Мне же снова поплохело, причем куда сильнее, чем раньше. Причина была ясна, и о ней немедленно проинформировал скаф: «Опасность второй степени. Зафиксировано применение системы нервного подавления. Производится стимуляция. Полное восстановление функций организма невозможно…» И мир опять взорвался.
Все та же бесконечная гладь океана; я, парящий над ней, и… Что на этот раз?
Поднимать новый вал неведомый Посейдон не рискнул: мало ли какой мазохистский акт мне в голову придет. Вместо этого вода подо мной неожиданно потемнела и секунду спустя взорвалась струей гейзера. Этой секунды, однако, хватило, чтобы сместиться в сторону, уклониться от кипящего потока.
Гейзер опал столь же стремительно, как и возник. Вновь ударил. Еще и еще раз. Некоторое время я беспорядочно лавировал меж вырывающихся из глубины струй, а потом, разозлившись, вместо того, чтобы скользнуть в сторону, попытался выморозить часть поверхности на пути очередного плевка.
Результат получился не Идеальным, однако ледок свою функцию худо-бедно выполнил. Струя гейзера ударила в полупрозрачную корку, разорвала ее на сотни жалящих крошек, но и сама утратила силу, не сумев пробиться на поверхность.
Я немедленно сковал начавший разваливаться айсберг, нарастил его толщину; и новый подводный удар хотя и потряс ледяную глыбу, но видимого вреда ей не нанес.
Противник сменил тактику: над водной гладью вырос пяток невысоких волн, закруживших вокруг меня непонятный танец. То ли момент для атаки выбирали, то ли еще чего. Однако я уже почувствовал азарт и в этот раз решил начать первым.
Одну волну я утопил. Забавное сочетание – «утопить волну». Уловив логику в кружевах движений, я выдавил на пути гребня часть океана, создав небольшой водоворот. Еще один вопль, куда более слабый, чем при закипевшем вале.
Вторую волну я попробовал заморозить, что частично удалось. Пока она вырывалась из ледяных оков, три другие одновременно бросились вперед. Я попытался ударить в противофазе, подняв невысокий вал, не шибко преуспел и некоторое время почти вслепую беспорядочно отбивался от холодных соленых оплеух. В какой-то момент мне все-таки удалось вырваться, как, впрочем, и подмороженной ранее волне. Танец возобновился.
В этот раз в атаку мы бросились одновременно. Волны соединились попарно и вытянулись в два длинных хлыста. Я не без труда ушел от обоих и выплеснул в ответ облако холодного тумана. Правый хлыст его выдержал, а вот левый оказался не столь стойким и развалился.
Окончательно переключившись на заморозку, я выдал серию прицельных ледяных ударов, избежать которых одной из маленьких волн не удалось. Не давая ей очухаться, я выслал еще одну концентрированную струю холода и, едва гребень покрылся ледяной чешуей, ударил наотмашь, разбивая на куски.
Три оставшиеся волны бросились наутек, но отпускать их просто так не хотелось. Я рванул следом, продолжая пытаться на ходу подморозить беглецов. Без особого, впрочем, успеха.
Волны резко замедлили бег, и я успел уловить, что изменилось само качество воды. Она стала заметно темней и, как подсказала интуиция, явно враждебней. Задуматься над сочетанием «враждебная вода» я не успел. Немного помедлив, словно дождавшись, пока я приближусь, гребни опали, втянулись в черно-синюю колышущуюся мглу, а секунду спустя вода разверзлась, выпуская на свет на редкость мерзкую тварь.
Это была здоровая, покрытая болотно-зелеными хитиновыми пластинами гадость. Этакий морской таракан. Там, где пластины расходились, виднелась пульсирующая бледно-розовая кожица, по сравнению с которой радорианская была верхом эстетического совершенства. Маленькая, состоящая из невообразимой мешанины жвал и щупальцев голова нацелилась в мою сторону. Одновременно прикрывающий бока хитиновый панцирь разошелся, позволяя расправиться двум дюжинам ножек. Учитывая мою врожденную нелюбовь к насекомым, я удивился, что не испытываю ни малейшего отвращения. Вместо него были ярость, злость и желание стереть эту мерзость с лица земли. Однако я почему-то замер, вернее, завис на месте. Тварь тоже не шевелилась и, я был в этом уверен, рассматривала меня с куда большим удивлением, чем я ее.
Затянувшаяся пауза прервалась вульгарным образом: я выпал вновь в обычный мир. События здесь развивались явно не в мою пользу.
За элианином с нервным подавителем на небольшом удалении следовали еще двое. И хотя я осадил их серией коротких очередей, ранив одного и заставив второго отпрянуть за угол, ситуация становилась все критичнее.
Сканер выловил еще парочку охотников прямо на пути моего следования. С учетом подраненной двойки сзади и тех, что остались на крышах, можно было сказать, что в клещи меня взяли крепко.
Черт, да сколько их?! Не батальон же они пригнали?!
Я расстрелял всю обойму тарровского плазмера, не давая преследователям и носа высунуть из укрытий, а затем, отбросив его, изо всех сил рванул по переулку навстречу элианам, моля, чтобы преследователи не бросились в погоню немедленно.
Мне повезло: сзади не раздалось ни единого выстрела. Я благополучно свернул во двор и успел пробежать несколько шагов, прежде чем на противоположном его конце возникли две фигуры. Им пришлось несладко, потому что я их ждал и стрелять начал почти сразу. Но на этот раз мне не повезло.
Несмотря на то что очередь перечеркнула охотников, буквально перерубив обоих, они успели открыть ответный огонь. Я рефлекторно свалился на землю, полежал секунду, наблюдая, как разваливаются обгоревшие чужаки. И вдруг с удивлением обнаружил, что не могу подняться. Вернее, могу, но с большим трудом.
Первый выстрел охотников рассек бедро, второй зацепил легкое. Самое странное, что боли я не чувствовал, только усталость и головокружение.
А еще тело было непослушным и будто бы распухшим.
Второе «Я» притихло, хотя его незримое присутствие по-прежнему ощущалось.
Я заковылял в сторону лежащих тел, но далеко уйти не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Скаф старался вовсю, накачивая организм химией, смывая, пусть на время, последствия ранения. Хорошо еще, что рана вышла «удачной», и рука работала более-менее сносно.
Не переставая поливать из тарровского плазмера край крыши, я продолжил бег и едва не столкнулся с вынырнувшим из-за угла четвертым нападающим, которого прозевали сканеры. До размытой фигуры элианина был какой-то метр, стрелять из плазмера я просто не рискнул – врезал лазерами, израсходовав сразу четверть активной поверхности. Элианин по инерции сделал пару шагов, а затем мешком свалился на землю. Мне же снова поплохело, причем куда сильнее, чем раньше. Причина была ясна, и о ней немедленно проинформировал скаф: «Опасность второй степени. Зафиксировано применение системы нервного подавления. Производится стимуляция. Полное восстановление функций организма невозможно…» И мир опять взорвался.
Все та же бесконечная гладь океана; я, парящий над ней, и… Что на этот раз?
Поднимать новый вал неведомый Посейдон не рискнул: мало ли какой мазохистский акт мне в голову придет. Вместо этого вода подо мной неожиданно потемнела и секунду спустя взорвалась струей гейзера. Этой секунды, однако, хватило, чтобы сместиться в сторону, уклониться от кипящего потока.
Гейзер опал столь же стремительно, как и возник. Вновь ударил. Еще и еще раз. Некоторое время я беспорядочно лавировал меж вырывающихся из глубины струй, а потом, разозлившись, вместо того, чтобы скользнуть в сторону, попытался выморозить часть поверхности на пути очередного плевка.
Результат получился не Идеальным, однако ледок свою функцию худо-бедно выполнил. Струя гейзера ударила в полупрозрачную корку, разорвала ее на сотни жалящих крошек, но и сама утратила силу, не сумев пробиться на поверхность.
Я немедленно сковал начавший разваливаться айсберг, нарастил его толщину; и новый подводный удар хотя и потряс ледяную глыбу, но видимого вреда ей не нанес.
Противник сменил тактику: над водной гладью вырос пяток невысоких волн, закруживших вокруг меня непонятный танец. То ли момент для атаки выбирали, то ли еще чего. Однако я уже почувствовал азарт и в этот раз решил начать первым.
Одну волну я утопил. Забавное сочетание – «утопить волну». Уловив логику в кружевах движений, я выдавил на пути гребня часть океана, создав небольшой водоворот. Еще один вопль, куда более слабый, чем при закипевшем вале.
Вторую волну я попробовал заморозить, что частично удалось. Пока она вырывалась из ледяных оков, три другие одновременно бросились вперед. Я попытался ударить в противофазе, подняв невысокий вал, не шибко преуспел и некоторое время почти вслепую беспорядочно отбивался от холодных соленых оплеух. В какой-то момент мне все-таки удалось вырваться, как, впрочем, и подмороженной ранее волне. Танец возобновился.
В этот раз в атаку мы бросились одновременно. Волны соединились попарно и вытянулись в два длинных хлыста. Я не без труда ушел от обоих и выплеснул в ответ облако холодного тумана. Правый хлыст его выдержал, а вот левый оказался не столь стойким и развалился.
Окончательно переключившись на заморозку, я выдал серию прицельных ледяных ударов, избежать которых одной из маленьких волн не удалось. Не давая ей очухаться, я выслал еще одну концентрированную струю холода и, едва гребень покрылся ледяной чешуей, ударил наотмашь, разбивая на куски.
Три оставшиеся волны бросились наутек, но отпускать их просто так не хотелось. Я рванул следом, продолжая пытаться на ходу подморозить беглецов. Без особого, впрочем, успеха.
Волны резко замедлили бег, и я успел уловить, что изменилось само качество воды. Она стала заметно темней и, как подсказала интуиция, явно враждебней. Задуматься над сочетанием «враждебная вода» я не успел. Немного помедлив, словно дождавшись, пока я приближусь, гребни опали, втянулись в черно-синюю колышущуюся мглу, а секунду спустя вода разверзлась, выпуская на свет на редкость мерзкую тварь.
Это была здоровая, покрытая болотно-зелеными хитиновыми пластинами гадость. Этакий морской таракан. Там, где пластины расходились, виднелась пульсирующая бледно-розовая кожица, по сравнению с которой радорианская была верхом эстетического совершенства. Маленькая, состоящая из невообразимой мешанины жвал и щупальцев голова нацелилась в мою сторону. Одновременно прикрывающий бока хитиновый панцирь разошелся, позволяя расправиться двум дюжинам ножек. Учитывая мою врожденную нелюбовь к насекомым, я удивился, что не испытываю ни малейшего отвращения. Вместо него были ярость, злость и желание стереть эту мерзость с лица земли. Однако я почему-то замер, вернее, завис на месте. Тварь тоже не шевелилась и, я был в этом уверен, рассматривала меня с куда большим удивлением, чем я ее.
Затянувшаяся пауза прервалась вульгарным образом: я выпал вновь в обычный мир. События здесь развивались явно не в мою пользу.
За элианином с нервным подавителем на небольшом удалении следовали еще двое. И хотя я осадил их серией коротких очередей, ранив одного и заставив второго отпрянуть за угол, ситуация становилась все критичнее.
Сканер выловил еще парочку охотников прямо на пути моего следования. С учетом подраненной двойки сзади и тех, что остались на крышах, можно было сказать, что в клещи меня взяли крепко.
Черт, да сколько их?! Не батальон же они пригнали?!
Я расстрелял всю обойму тарровского плазмера, не давая преследователям и носа высунуть из укрытий, а затем, отбросив его, изо всех сил рванул по переулку навстречу элианам, моля, чтобы преследователи не бросились в погоню немедленно.
Мне повезло: сзади не раздалось ни единого выстрела. Я благополучно свернул во двор и успел пробежать несколько шагов, прежде чем на противоположном его конце возникли две фигуры. Им пришлось несладко, потому что я их ждал и стрелять начал почти сразу. Но на этот раз мне не повезло.
Несмотря на то что очередь перечеркнула охотников, буквально перерубив обоих, они успели открыть ответный огонь. Я рефлекторно свалился на землю, полежал секунду, наблюдая, как разваливаются обгоревшие чужаки. И вдруг с удивлением обнаружил, что не могу подняться. Вернее, могу, но с большим трудом.
Первый выстрел охотников рассек бедро, второй зацепил легкое. Самое странное, что боли я не чувствовал, только усталость и головокружение.
А еще тело было непослушным и будто бы распухшим.
Второе «Я» притихло, хотя его незримое присутствие по-прежнему ощущалось.
Я заковылял в сторону лежащих тел, но далеко уйти не удалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91