И вдруг без предупреждения, приподнявшись на цыпочки, вытянулась насколько могла и, обхватив Эрика за плечи, притянула его к себе. Он попытался было отстраниться, но Марго прижалась к его губам будто ребенок, чмокнув на прощание. И сразу отпрянула. – Доброй ночи, любовь моя, – прошептала она и исчезла за пологом шатра.
Эрик, уверенный в том, что в лагере ни один человек не позволил себе упустить ничего из этой сцены, оторопело постоял еще некоторое время, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, твердя про себя, что нужно повернуться и уйти.
И все же стоял, прижав пальцы к тому месту, которого коснулись ее губы. Ее неумелый поцелуй горел на его губах, и в глубине души он понимал, что ничего не имеет против.
Еще ни одна леди ни разу в жизни не целовала его, тем более такая чистая и невинная, как Марго. Ощущение, по правде говоря, никак нельзя было назвать неприятным, так же как и поцелуи, которыми они обменивались совсем недавно.
С тяжелым сердцем он наконец повернулся и медленно направился к своему шатру, стараясь не замечать плутовских ухмылок и подмигиваний, которыми обменивались его воины. Даже нахальный смех обоих молодых негодяев, его собственных братьев, оставил его равнодушным.
Глава 12
Утро следующего дня выдалось на редкость пасмурным, и Эрик, который провел бессонную ночь, поглядывал на небо с едва скрываемым раздражением.
– Милорд, – окликнул его Томас, и Эрик, очнувшись, вздрогнул. Мальчик протянул ему кубок и, укутав плечи хозяина теплым одеялом, продолжал собирать вещи.
Жофре потянулся, погладил широкую мускулистую грудь, лишенную признаков какой-либо растительности, и уселся возле Эрика. Забрав кубок из рук брата, он отхлебнул половину и вернул его обратно, но тот, казалось, ничего не заметил.
Жофре удивленно поднял глаза и понимающе усмехнулся. Неподвижный взгляд брата был устремлен на полотнище, скрывавшее вход в шатер, где спала леди Марго.
– Не иначе как ты всю ночь грезил о любви прекрасной леди? – с невинным видом протянул Жофре.
Не ответив ни слова, Эрик молча глотнул эля. Не мог же он признаться в том, что мысли о Марго, а особенно ее письмо не давали ему сомкнуть глаз всю ночь.
– Она сказала, что любит меня.
– Так, – удовлетворенно отозвался Жофре. – Я ведь тебе говорил, помнишь?
– Да.
Жофре снова потянулся всем своим могучим телом и широко зевнул.
– Ну что ж, братец, клянусь Богом, ты просто счастливчик! Такой очаровательной девушки, как Марго ле Брюн, в целом свете не найти, можешь мне поверить! Лопни мои глаза, да ведь Жанни де Шомперр, в которую я когда-то был влюблен по уши, и в подметки ей не годится, а когда-то мне казалось, красивее ее и на свете нет! Да никакую другую женщину я с тех пор не любил так, как ее!
– Да и она так тебя любила, – Эрик хмыкнул, – что не постеснялась огреть по голове тяжеленным подсвечником! Да если бы в ту самую ночь, когда тебе взбрело в голову отправиться к ней в спальню, я не следовал за тобой по пятам, она, глядишь, забила бы тебя до смерти! И была бы права, клянусь честью! Кровь Христова! Не женщина, а тигрица!
– М-м… – задумчиво промурлыкал Жофре. – По крайней мере из-за нее я не лишался сна, как ты из-за своей прекрасной дамы! Даже под Шрусбери накануне битвы ты спал как младенец. А сейчас я уже готов был придушить тебя, братец!
Эрик только вздохнул.
– Лучше бы ты это сделал. Никогда в жизни я не чувствовал себя более несчастным.
Припав губами к кубку, он долго пил, а потом снова задумался. Взгляд его по-прежнему был прикован к пологу шатра, где спала Марго.
Вот откуда-то выскользнул Джейс, менестрель из Рида, и направился к шатру Марго, деликатно, словно породистый пес, переступая через грязь, которую копыта лошадей превратили в жидкое месиво. На лице его застыла брезгливая гримаса, словно одна мысль о том, что брызги грязи останутся на его мягких кожаных сапожках, была ему невыносима. Со смешанным чувством зависти и смутного недовольства Эрик наблюдал, как трубадур произнес несколько слов, а потом, по-видимому, получив разрешение войти, откинул полог и скользнул внутрь.
– Понять не могу, что он за диковинное создание, – пробурчал Эрик, – ни мужчина, ни мальчишка. То ведет себя будто зрелый человек, а то вдруг – будто неоперившийся юнец, у которого молоко на губах не обсохло.
Жофре опять зевнул.
– А может, он и то и другое, братец. Вчера, когда жизнь его госпожи была в его руках, казалось, храбрее его нет человека на земле. А когда ты вечером на глазах у всех стал волочиться за той же самой леди, он потешал весь лагерь своими шутками и прибаутками до глубокой ночи.
– А я еще ломал голову, почему ты не выскочил, по своему обыкновению, словно чертик из коробочки! – проворчал Эрик. – Вчера вечером, когда я искал леди Марго, с испугу кричал так, что слышно меня было не иначе как по всей Англии. А уж ты-то никогда глухим не был.
Слегка сконфузившись, Жофре скорчил гримасу.
– Ну, в общем-то слышал, признаюсь… только мне было не до тебя. Едва ты вышел из лагеря, как Джейс начал представление, а уж тут любой бы на моем месте, братец, забыл обо всем, клянусь честью! Да что я, мы все столпились вокруг него и не заметили бы, даже если бы небо обрушилось нам на голову!
– Ничего страшного, парень. Во всяком случае, теперь это уже не важно. – Эрик снова повернулся к палатке Марго, и вновь, как и раньше, гнетущее чувство собственной беспомощности охватило его. – Боже, помоги мне! Жофре, посоветуй, что мне делать.
– Господи, да о чем это ты, Эрик? – не на шутку удивленный, воскликнул Жофре.
– Она говорит, что любит меня.
– И это все?
– А разве этого мало? И что я вообще должен сказать на это?
У Жофре вырвался смешок:
– Что тебе делать? Да жениться на ней, что же еще! А потом постараться не слишком сильно надуваться от гордости перед теми бедолагами, которым в жизни повезло не так, как тебе, вот и все! А ты что думал?
Эрик, словно не веря, уставился на улыбающееся лицо брата широко раскрытыми от изумления глазами.
– Перестань валять дурака, Жофре. Ты, наверное, думаешь, я шучу, а мне вовсе не до шуток.
Лицо Жофре стало серьезным.
– Я и не думал дразнить тебя, Эрик. И с чего, скажи на милость, ты такой хмурый? Только не вздумай меня уверять, что не любишь леди Марго и не мечтаешь, чтобы в один прекрасный день она стала твоей женой!
Эрик молчал.
– Так что же тогда, братец? – совсем сбитый с толку, спросил Жофре. Никогда в жизни ему еще не приходилось видеть Эрика таким подавленным. Сколько он помнил, старший брат всегда был человеком, способным справиться с чем угодно, и никогда не позволял обстоятельствам взять над собой верх. – Только не говори, что все эти сомнения из-за того детского обета в вечной преданности, который ты когда-то дал отцу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Эрик, уверенный в том, что в лагере ни один человек не позволил себе упустить ничего из этой сцены, оторопело постоял еще некоторое время, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, твердя про себя, что нужно повернуться и уйти.
И все же стоял, прижав пальцы к тому месту, которого коснулись ее губы. Ее неумелый поцелуй горел на его губах, и в глубине души он понимал, что ничего не имеет против.
Еще ни одна леди ни разу в жизни не целовала его, тем более такая чистая и невинная, как Марго. Ощущение, по правде говоря, никак нельзя было назвать неприятным, так же как и поцелуи, которыми они обменивались совсем недавно.
С тяжелым сердцем он наконец повернулся и медленно направился к своему шатру, стараясь не замечать плутовских ухмылок и подмигиваний, которыми обменивались его воины. Даже нахальный смех обоих молодых негодяев, его собственных братьев, оставил его равнодушным.
Глава 12
Утро следующего дня выдалось на редкость пасмурным, и Эрик, который провел бессонную ночь, поглядывал на небо с едва скрываемым раздражением.
– Милорд, – окликнул его Томас, и Эрик, очнувшись, вздрогнул. Мальчик протянул ему кубок и, укутав плечи хозяина теплым одеялом, продолжал собирать вещи.
Жофре потянулся, погладил широкую мускулистую грудь, лишенную признаков какой-либо растительности, и уселся возле Эрика. Забрав кубок из рук брата, он отхлебнул половину и вернул его обратно, но тот, казалось, ничего не заметил.
Жофре удивленно поднял глаза и понимающе усмехнулся. Неподвижный взгляд брата был устремлен на полотнище, скрывавшее вход в шатер, где спала леди Марго.
– Не иначе как ты всю ночь грезил о любви прекрасной леди? – с невинным видом протянул Жофре.
Не ответив ни слова, Эрик молча глотнул эля. Не мог же он признаться в том, что мысли о Марго, а особенно ее письмо не давали ему сомкнуть глаз всю ночь.
– Она сказала, что любит меня.
– Так, – удовлетворенно отозвался Жофре. – Я ведь тебе говорил, помнишь?
– Да.
Жофре снова потянулся всем своим могучим телом и широко зевнул.
– Ну что ж, братец, клянусь Богом, ты просто счастливчик! Такой очаровательной девушки, как Марго ле Брюн, в целом свете не найти, можешь мне поверить! Лопни мои глаза, да ведь Жанни де Шомперр, в которую я когда-то был влюблен по уши, и в подметки ей не годится, а когда-то мне казалось, красивее ее и на свете нет! Да никакую другую женщину я с тех пор не любил так, как ее!
– Да и она так тебя любила, – Эрик хмыкнул, – что не постеснялась огреть по голове тяжеленным подсвечником! Да если бы в ту самую ночь, когда тебе взбрело в голову отправиться к ней в спальню, я не следовал за тобой по пятам, она, глядишь, забила бы тебя до смерти! И была бы права, клянусь честью! Кровь Христова! Не женщина, а тигрица!
– М-м… – задумчиво промурлыкал Жофре. – По крайней мере из-за нее я не лишался сна, как ты из-за своей прекрасной дамы! Даже под Шрусбери накануне битвы ты спал как младенец. А сейчас я уже готов был придушить тебя, братец!
Эрик только вздохнул.
– Лучше бы ты это сделал. Никогда в жизни я не чувствовал себя более несчастным.
Припав губами к кубку, он долго пил, а потом снова задумался. Взгляд его по-прежнему был прикован к пологу шатра, где спала Марго.
Вот откуда-то выскользнул Джейс, менестрель из Рида, и направился к шатру Марго, деликатно, словно породистый пес, переступая через грязь, которую копыта лошадей превратили в жидкое месиво. На лице его застыла брезгливая гримаса, словно одна мысль о том, что брызги грязи останутся на его мягких кожаных сапожках, была ему невыносима. Со смешанным чувством зависти и смутного недовольства Эрик наблюдал, как трубадур произнес несколько слов, а потом, по-видимому, получив разрешение войти, откинул полог и скользнул внутрь.
– Понять не могу, что он за диковинное создание, – пробурчал Эрик, – ни мужчина, ни мальчишка. То ведет себя будто зрелый человек, а то вдруг – будто неоперившийся юнец, у которого молоко на губах не обсохло.
Жофре опять зевнул.
– А может, он и то и другое, братец. Вчера, когда жизнь его госпожи была в его руках, казалось, храбрее его нет человека на земле. А когда ты вечером на глазах у всех стал волочиться за той же самой леди, он потешал весь лагерь своими шутками и прибаутками до глубокой ночи.
– А я еще ломал голову, почему ты не выскочил, по своему обыкновению, словно чертик из коробочки! – проворчал Эрик. – Вчера вечером, когда я искал леди Марго, с испугу кричал так, что слышно меня было не иначе как по всей Англии. А уж ты-то никогда глухим не был.
Слегка сконфузившись, Жофре скорчил гримасу.
– Ну, в общем-то слышал, признаюсь… только мне было не до тебя. Едва ты вышел из лагеря, как Джейс начал представление, а уж тут любой бы на моем месте, братец, забыл обо всем, клянусь честью! Да что я, мы все столпились вокруг него и не заметили бы, даже если бы небо обрушилось нам на голову!
– Ничего страшного, парень. Во всяком случае, теперь это уже не важно. – Эрик снова повернулся к палатке Марго, и вновь, как и раньше, гнетущее чувство собственной беспомощности охватило его. – Боже, помоги мне! Жофре, посоветуй, что мне делать.
– Господи, да о чем это ты, Эрик? – не на шутку удивленный, воскликнул Жофре.
– Она говорит, что любит меня.
– И это все?
– А разве этого мало? И что я вообще должен сказать на это?
У Жофре вырвался смешок:
– Что тебе делать? Да жениться на ней, что же еще! А потом постараться не слишком сильно надуваться от гордости перед теми бедолагами, которым в жизни повезло не так, как тебе, вот и все! А ты что думал?
Эрик, словно не веря, уставился на улыбающееся лицо брата широко раскрытыми от изумления глазами.
– Перестань валять дурака, Жофре. Ты, наверное, думаешь, я шучу, а мне вовсе не до шуток.
Лицо Жофре стало серьезным.
– Я и не думал дразнить тебя, Эрик. И с чего, скажи на милость, ты такой хмурый? Только не вздумай меня уверять, что не любишь леди Марго и не мечтаешь, чтобы в один прекрасный день она стала твоей женой!
Эрик молчал.
– Так что же тогда, братец? – совсем сбитый с толку, спросил Жофре. Никогда в жизни ему еще не приходилось видеть Эрика таким подавленным. Сколько он помнил, старший брат всегда был человеком, способным справиться с чем угодно, и никогда не позволял обстоятельствам взять над собой верх. – Только не говори, что все эти сомнения из-за того детского обета в вечной преданности, который ты когда-то дал отцу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102