– Как ты думаешь, – неожиданно спросил сенсей, – почему я могу себе это позволить? – Он развел руками, словно развернул в воздухе огромный веер.
Нет, наверное, я ошибся. Не стоило мне приходить, решил Ронин и встал.
Саламандра уставился на него, широко распахнув глаза.
– Что случилось?
– Было время, когда это было действительно необходимо, – сердито проговорил Ронин. – А теперь...
– Прости.
– Вы сами сказали, что все изменилось.
– Разве я не учил тебя, что всему свое время?
– Я больше не ваш ученик.
– Да, ты мне ясно дал это понять.
Взгляды их встретились. Зрачки Саламандры расширились, черные и сверкающие. В воздухе, казалось, накапливается электрический заряд.
– Хорошо, – произнес наконец сенсей. – Хорошо. Ты сядь. У меня есть для тебя ответ. Только, пожалуйста, не торопи меня.
Как по сигналу, открылась дверь, и на пороге возник Восс. Он быстро прошел через зал и встал навытяжку перед Саламандрой.
– Открой линзы, – коротко распорядился тот.
Бросив на Ронина быстрый взгляд, Восс поклонился и скрылся за маленькой узкой дверью, которую Ронин до этого почему-то не заметил.
– Так на чем мы с тобой остановились? – Саламандра тряхнул головой. – Ах да, мы обсуждали мои шикарные апартаменты. Здесь действительно много места. Раньше, будучи учеником, ты видел лишь ту их часть, которую полагается видеть ученикам. Ты мог бы... Ладно, теперь уж скрывать ни к чему. – Он почесал ладони о подлокотники стула. – Я, знаешь ли, занимаю весь сектор.
– Нет, я не знал. – Ронин действительно был удивлен.
– Да, – кивнул Саламандра. – Эта чудесная комната – так... декорация. Чтобы производить впечатление на нужных людей. Но это лишь малая часть моих «скромных» владений. Но иметь – это не самое главное. Главное – как ты добьешься того, что имеешь. А для того, чтобы такого добиться, нужно только одно: власть. – Он резко подался вперед. – А у меня она есть.
– Да, так все говорят.
Сенсей внимательно изучал лицо своего бывшего ученика.
– И ты не боишься ее, – выдал он наконец с некоторым, как показалось Ронину, презрением. – Вот в чем твоя ошибка.
– Просто я не считаю власть предметом для преклонения.
– Тебе следует все же прислушаться к моим словам.
– На этот раз...
– Вот именно. – Саламандра грациозно поднялся на ноги. – Пойдем.
Он провел Ронина к узкой двери, и они шагнули в темноту.
* * *
Свет впереди, еле-еле пронзавший сумрак, был бледным и тусклым. Цвета казались размытыми, грязными – словно это была картина, небрежно, на скорую руку написанная на холсте, который покрылся тонким слоем пыли.
Ронина охватило вдруг странное чувство. Так, наверное, чувствует себя ребенок, оказавшийся в комнате, где все для него слишком большое. В глухой тишине ощущалось какое-то напряжение. Было жарко, и Ронин расстегнул ворот рубашки. Ему казалось, что он задыхается. Почему-то он вспомнил свою сестру. Жаль, что ее здесь нет. Она была совсем юной, еще неоформившейся девчонкой. Он ее очень любил. Она приходила к нему, когда ей было грустно и одиноко. Или когда она с кем-нибудь подерется... И он утешал ее, как мог. Она смеялась, обнимая его за талию, и ее радость передавалась ему. Она знала, как сделать так, чтобы он улыбался. Где она? Почему ее нет сейчас рядом? Почему здесь столько людей, что случилось? Кто-то сказал: «Бесполезно. Они все закончили». Кто-то склонился над ним. Что происходит? Ему сказали: «Твоя сестра умерла. Ты понимаешь? Она умерла». Ронин заплакал. Его ударили по лицу. Кто-то сказал: «Он еще маленький». Его снова ударили по лицу. Еще раз и еще. Пока он не перестал плакать.
– ...в этой комнате, – услышал он окончание фразы.
Комната оказалась совсем-совсем крошечной. Ее освещали лишь точки зеленого цвета, мерцающие переливами самоцветов. Ронин протер кулаками глаза.
– Сюда мало кто заходил, в эту комнату, – продолжал Саламандра. – И мало кто знает о ней.
Восс сидел перед каким-то широким и низким металлическим ящиком, из крышки которого выдавался овальный цилиндр длиной примерно в метр. Руки чондрина скользили по сложной панели управления, переключая кнопки.
– Ты идешь?
Саламандра встал у Восса за спиной и положил руку в перстнях ему на плечо.
– Ты все-таки молодец, что решил задержаться, – сказал он, обращаясь к Ронину.
Он повернулся, и глазки ящерки у него на шее сверкнули черным, отразив зеленые блики. Сама ящерка при таком освещении казалась темной и тусклой, как мутная пленка на затхлой, стоячей воде.
– Так он в своем уме, этот колдун, или нет? Или ты сам еще толком не понял?
Сенсей поднял руку. На фоне черных одежд ладонь его смотрелась мертвенно-бледной. В тусклом мерцании странных точек даже алый кушак Саламандры казался черным.
– Это линзы. Мы не знаем, как они работают и для чего они вообще предназначены. Но сейчас ты увидишь такое, что мало кто видел. Смотри. Смотри наверх.
Он стиснул плечо Восса.
Сначала Ронину показалось, что это раскрылся потолок. В темноте засветился какой-то мутный овал, вращающийся над головой. Но потом Ронин понял, что это всего лишь проекция луча, исходящего из цилиндра линз.
Под потолком замелькали перламутрово-серые и нежно-сиреневые пятна. И вдруг беспорядочный их рисунок принял отчетливые очертания. Ронин застыл в изумлении. «Быть такого не может, – мелькнула мысль. – Так не бывает».
Над ним клубились пунцовые тучи, окутанные серебристой дымкой. Через мгновение картинка исчезла, и вместо туч возник свет – холодный, рассеянный. Казалось, он изливается из бесконечности.
– Да, – сказал Саламандра несколько, может быть, патетично. – Мы видим небо над нашей планетой. Это, Ронин, не что иное, как внешняя оболочка мира.
Пятна света поплыли куда-то в сторону – это линзы сменили фокусировку. Свет, уходящий из поля зрения, становился все тоньше, прозрачнее и яснее.
– А теперь посмотри на поверхность нашей планеты.
Ослепительная белизна. Ужасающая замороженная пустота. Пелена снега и льда, по которой скользят продувные ветра, покрывала замерзшие горы. Кругом только лед, снег и камни. И кроме этого – ничего. Потому что никто там не выживет... просто не сможет выжить...
– Вот он, наш мир, – продолжал нараспев Саламандра. – Мир, разрушенный Древними. Опустошенный без всякой надежды на возрождение. Пустой, умирающий и никчемный. Ты видишь то, что находится прямо над нами, Ронин. Вот почему мы сидим под землей, на глубине в три километра. Выйти наверх означает погибнуть. Там нет ни еды, ни тепла, ни крова. Там нет никого.
– И так вот везде? – спросил Ронин. – Колдун говорил о земле, где почва коричневая, а растения на ней зеленые.
Саламандра еще сильней сжал плечо Восса. Перстни на пальцах его сверкнули. Картинка над ними сдвинулась, переместилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53