Фрейдал опустил взгляд и уткнулся в бумаги.
– Вы забыли свой меч, – заметил он как бы между прочим.
И тут Ронин все понял. Он замер на месте, почти не дыша и не сводя напряженного взгляда с блестящих волос саардина. Где-то хлопнула дверь, послышался топот сапог по бетонному полу.
– Вот и пай-мальчик, – проговорил саардин. Ронин услышал в словах Фрейдала плохо скрываемое раздражение, и это немного его порадовало. Звуки шагов замерли вдалеке. Вновь стало тихо.
Разболелось плечо.
– В общем, вы делайте свое дело, – поднял голову Фрейдал, – а я буду делать свое. – В голосе саардина вновь зазвучали поучительные нотки. – Вы знаете, сэр, для чего была создана наша служба? Тому две причины. Первое – защищать Фригольд от нападения извне, и второе – обезопасить Фригольд от тех, кто хочет разрушить его изнутри.
Он опять сцепил пальцы в замок.
– Мы – последние, кто уцелел. Земля наверху скована вечной мерзлотой. Там никому не выжить. Все остальные Фригольды давно погибли. Потому что они отказались от своих традиций. Потому что у них не было дисциплины. Такой, как у нас, сэр... Они все погибли, а мы еще держимся. И клянусь вечным морозом, сэр, я сделаю все для того, чтобы так продолжалось и дальше. Мы уцелеем, должны уцелеть. – Фрейдал разжал пальцы. – Там, наверху, никого не осталось, но здесь, во Фригольде, еще есть кое-кто, кто желает нам зла. – Руки его тяжело опустились на стол. – Но я этого не допущу. Вам понятно, сэр?
Ронин кивнул.
– Хорошо.
Саардин неожиданно повернулся в своем кресле и указал на настенную роспись у себя за спиной:
– Вы видите это? Изумительная работа. Шедевр. Нам в жизни не сотворить ничего подобного. Как по-вашему, сколько ей лет? Двести? Триста? Тысяча! Как минимум тысяча! Что вы на это скажете? Мы и понятия не имеем о том, кто ее написал. Мы даже не знаем, что это были за люди. Может быть, наши предки. А может, и нет. Никаких свидетельств. Загадочно, правда? – Он опять повернулся к Ронину. – Во Фригольде много чего загадочного. Просто никто ничего не знает. У нас нет времени, чтоб заниматься загадками прошлого. Но даже если бы мы узнали, все равно большинству было бы наплевать. Однако же есть еще люди, которые любят соваться, куда не просят. И на этом они обжигаются.
Воцарилась гнетущая тишина. Ронину вдруг стало трудно дышать.
– Я думаю, вы – человек разумный, – добавил Фрейдал и, сверкнув белесым искусственным глазом, опять занялся своими бумагами. Писарь отложил перо.
Ронин застыл в растерянности.
– Вы не опоздаете на тренировку, сэр? – осведомился саардин, не поднимая глаз.
* * *
Выбросить ногу вперед. Блокировать удар. Выпад. Рывок. И все это – одним движением. Вернуться к исходной позиции. Глядя на то, как противник его нагнулся, чтобы поднять оброненный меч, Ронин подумал, что это – не боец. Такой никогда ничему не научится.
Неподалеку практиковался Ниррен. Он сделал медленное обманное движение – его соперник попался на удочку – и применил «солендж», сложный фехтовальный прием. Острие его меча коснулось открытой груди противника. Если бы это был настоящий бой, соперник Ниррена уже бы давно пал смертью храбрых. Ронин вытер пот со лба, наблюдая за тем, как Ниррен отступил назад и поклонился сопернику.
Вокруг стола медленно переливались тени, рыжее пламя мерцало, играя бликами на рукоятках кинжалов.
Голоса двух сотен мужчин отражались звенящим эхом от стен громадного зала. Воздух, кажется, пропитался тяжелым запахом пота. Ронину не терпелось повидаться со Сталигом, но он не мог пропустить занятие. Внутреннее чутье подсказывало ему, что теперь он должен особенно тщательно придерживаться обычного ежедневного распорядка. Он решил не пренебрегать предостережением Фрейдала.
...все взгляды прикованы к столу в центре комнаты. Линии сходятся, образуя знакомый рисунок. Но у него не было времени рассмотреть, что же там – на столе. Если бы он смотрел прямо на стол... Сплетение линий отпечаталось в его сознании, но, как бы Ронин ни пытался, он не мог вспомнить, на что они были похожи. Быть может, само всплывет в нужный момент...
К нему подошел, улыбаясь, Ниррен.
– Как насчет поразмяться?
Ронин согласно кивнул. Они с Нирреном заняли исходные позиции и настороженно замерли, присматриваясь друг к другу.
...с другой стороны, он уже больше не сомневался. Он знал, что ему делать дальше. В сущности, именно предостережение саардина повлияло на его решение. Не то чтобы он наплевал на просьбу друга. Но именно потому, что этот опасный и влиятельный человек с белым искусственным глазом и хищной улыбкой неоднозначно дал ему понять, что не стоит соваться, куда не просят, Ронин теперь собирался выяснить все о Борросе, непонятно с чего помешавшемся колдуне. Сильные мира сего всегда правы. Но любому терпению есть предел...
Ниррен атаковал первым, и Ронин, погруженный в раздумья, едва не пропустил удар. Ему пришлось попотеть, чтобы отвести клинок друга в сторону. Ниррен применил «файес»: нижний выпад мечом вперед и в последний момент резкий подъем клинка вверх, – прием, предназначенный для того, чтобы вспороть противнику живот, чем при удачном стечении обстоятельств и заканчивался поединок. У Ронина не было времени на ответный маневр. Он успел лишь увернуться и ударить мечом снизу на уровне бедра. Главное в поединке – реакция на уровне инстинкта и скорость. Неопытный меченосец в этом случае отступил бы и проиграл сражение. На «файес» надо отвечать контратакой. Мечи со звоном скрестились. Ронин отпрянул назад, пытаясь воспользоваться инерцией движения Ниррена – в этом как раз и состоял главный недостаток «файеса», – но тот отразил удар.
К концу боя явное преимущество дважды оставалось за Ронином, однако ни тот, ни другой не добились бесспорной победы. Но они к этому и не стремились. У каждого была своя техника. Свой индивидуальный стиль борьбы. На занятиях они учились друг у друга, перенимая приемы. При этом друзьям приходилось держаться настороже и быть готовыми к любым неожиданностям. Ронин знал много хитрых уловок, но он никогда не применял их в поединках с Нирреном, потому что догадывался, что и у того, в свою очередь, есть кое-что в запасе.
...пропитанные смолой тростниковые факелы освещают обшарпанные бетонные стены лестницы, ведущей на верхние этажи. Перед мысленным взором Ронина снова возникло загадочное переплетение линий. И тут его осенило. Изображение, отпечатавшееся в глубинах его сознания, внезапно обрело смысл...
Ниррен предложил ему пропустить по стаканчику после занятия, и Ронин с готовностью принял его приглашение. Хотя он собирался увидеться со Сталигом и подумать о Борросе, сейчас ему было гораздо важнее поговорить с чондрином.
Апартаменты Ниррена мало чем отличались от апартаментов Ронина, разве что располагались на несколько уровней ниже:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Вы забыли свой меч, – заметил он как бы между прочим.
И тут Ронин все понял. Он замер на месте, почти не дыша и не сводя напряженного взгляда с блестящих волос саардина. Где-то хлопнула дверь, послышался топот сапог по бетонному полу.
– Вот и пай-мальчик, – проговорил саардин. Ронин услышал в словах Фрейдала плохо скрываемое раздражение, и это немного его порадовало. Звуки шагов замерли вдалеке. Вновь стало тихо.
Разболелось плечо.
– В общем, вы делайте свое дело, – поднял голову Фрейдал, – а я буду делать свое. – В голосе саардина вновь зазвучали поучительные нотки. – Вы знаете, сэр, для чего была создана наша служба? Тому две причины. Первое – защищать Фригольд от нападения извне, и второе – обезопасить Фригольд от тех, кто хочет разрушить его изнутри.
Он опять сцепил пальцы в замок.
– Мы – последние, кто уцелел. Земля наверху скована вечной мерзлотой. Там никому не выжить. Все остальные Фригольды давно погибли. Потому что они отказались от своих традиций. Потому что у них не было дисциплины. Такой, как у нас, сэр... Они все погибли, а мы еще держимся. И клянусь вечным морозом, сэр, я сделаю все для того, чтобы так продолжалось и дальше. Мы уцелеем, должны уцелеть. – Фрейдал разжал пальцы. – Там, наверху, никого не осталось, но здесь, во Фригольде, еще есть кое-кто, кто желает нам зла. – Руки его тяжело опустились на стол. – Но я этого не допущу. Вам понятно, сэр?
Ронин кивнул.
– Хорошо.
Саардин неожиданно повернулся в своем кресле и указал на настенную роспись у себя за спиной:
– Вы видите это? Изумительная работа. Шедевр. Нам в жизни не сотворить ничего подобного. Как по-вашему, сколько ей лет? Двести? Триста? Тысяча! Как минимум тысяча! Что вы на это скажете? Мы и понятия не имеем о том, кто ее написал. Мы даже не знаем, что это были за люди. Может быть, наши предки. А может, и нет. Никаких свидетельств. Загадочно, правда? – Он опять повернулся к Ронину. – Во Фригольде много чего загадочного. Просто никто ничего не знает. У нас нет времени, чтоб заниматься загадками прошлого. Но даже если бы мы узнали, все равно большинству было бы наплевать. Однако же есть еще люди, которые любят соваться, куда не просят. И на этом они обжигаются.
Воцарилась гнетущая тишина. Ронину вдруг стало трудно дышать.
– Я думаю, вы – человек разумный, – добавил Фрейдал и, сверкнув белесым искусственным глазом, опять занялся своими бумагами. Писарь отложил перо.
Ронин застыл в растерянности.
– Вы не опоздаете на тренировку, сэр? – осведомился саардин, не поднимая глаз.
* * *
Выбросить ногу вперед. Блокировать удар. Выпад. Рывок. И все это – одним движением. Вернуться к исходной позиции. Глядя на то, как противник его нагнулся, чтобы поднять оброненный меч, Ронин подумал, что это – не боец. Такой никогда ничему не научится.
Неподалеку практиковался Ниррен. Он сделал медленное обманное движение – его соперник попался на удочку – и применил «солендж», сложный фехтовальный прием. Острие его меча коснулось открытой груди противника. Если бы это был настоящий бой, соперник Ниррена уже бы давно пал смертью храбрых. Ронин вытер пот со лба, наблюдая за тем, как Ниррен отступил назад и поклонился сопернику.
Вокруг стола медленно переливались тени, рыжее пламя мерцало, играя бликами на рукоятках кинжалов.
Голоса двух сотен мужчин отражались звенящим эхом от стен громадного зала. Воздух, кажется, пропитался тяжелым запахом пота. Ронину не терпелось повидаться со Сталигом, но он не мог пропустить занятие. Внутреннее чутье подсказывало ему, что теперь он должен особенно тщательно придерживаться обычного ежедневного распорядка. Он решил не пренебрегать предостережением Фрейдала.
...все взгляды прикованы к столу в центре комнаты. Линии сходятся, образуя знакомый рисунок. Но у него не было времени рассмотреть, что же там – на столе. Если бы он смотрел прямо на стол... Сплетение линий отпечаталось в его сознании, но, как бы Ронин ни пытался, он не мог вспомнить, на что они были похожи. Быть может, само всплывет в нужный момент...
К нему подошел, улыбаясь, Ниррен.
– Как насчет поразмяться?
Ронин согласно кивнул. Они с Нирреном заняли исходные позиции и настороженно замерли, присматриваясь друг к другу.
...с другой стороны, он уже больше не сомневался. Он знал, что ему делать дальше. В сущности, именно предостережение саардина повлияло на его решение. Не то чтобы он наплевал на просьбу друга. Но именно потому, что этот опасный и влиятельный человек с белым искусственным глазом и хищной улыбкой неоднозначно дал ему понять, что не стоит соваться, куда не просят, Ронин теперь собирался выяснить все о Борросе, непонятно с чего помешавшемся колдуне. Сильные мира сего всегда правы. Но любому терпению есть предел...
Ниррен атаковал первым, и Ронин, погруженный в раздумья, едва не пропустил удар. Ему пришлось попотеть, чтобы отвести клинок друга в сторону. Ниррен применил «файес»: нижний выпад мечом вперед и в последний момент резкий подъем клинка вверх, – прием, предназначенный для того, чтобы вспороть противнику живот, чем при удачном стечении обстоятельств и заканчивался поединок. У Ронина не было времени на ответный маневр. Он успел лишь увернуться и ударить мечом снизу на уровне бедра. Главное в поединке – реакция на уровне инстинкта и скорость. Неопытный меченосец в этом случае отступил бы и проиграл сражение. На «файес» надо отвечать контратакой. Мечи со звоном скрестились. Ронин отпрянул назад, пытаясь воспользоваться инерцией движения Ниррена – в этом как раз и состоял главный недостаток «файеса», – но тот отразил удар.
К концу боя явное преимущество дважды оставалось за Ронином, однако ни тот, ни другой не добились бесспорной победы. Но они к этому и не стремились. У каждого была своя техника. Свой индивидуальный стиль борьбы. На занятиях они учились друг у друга, перенимая приемы. При этом друзьям приходилось держаться настороже и быть готовыми к любым неожиданностям. Ронин знал много хитрых уловок, но он никогда не применял их в поединках с Нирреном, потому что догадывался, что и у того, в свою очередь, есть кое-что в запасе.
...пропитанные смолой тростниковые факелы освещают обшарпанные бетонные стены лестницы, ведущей на верхние этажи. Перед мысленным взором Ронина снова возникло загадочное переплетение линий. И тут его осенило. Изображение, отпечатавшееся в глубинах его сознания, внезапно обрело смысл...
Ниррен предложил ему пропустить по стаканчику после занятия, и Ронин с готовностью принял его приглашение. Хотя он собирался увидеться со Сталигом и подумать о Борросе, сейчас ему было гораздо важнее поговорить с чондрином.
Апартаменты Ниррена мало чем отличались от апартаментов Ронина, разве что располагались на несколько уровней ниже:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53