Я все вспоминаю этого безумного священника. Вы поступили с ним милостиво, сохранили ему жизнь. За это Господь вознаградит вас. Здесь, сейчас…
– Какая странная фантазия! Но ночь сегодня и в самом деле волшебная.
– Ваш дед, которого тоже звали Генрихом, любил здесь Розамунду. Почему бы другому Генриху не одарить здесь любовью законную супругу?
– Блестящая мысль! – рассмеялся король.
Элеанора села на постель Розамунды и простерла к нему руки.
Генрих припал к ним поцелуями.
– Для вас я готов на что угодно! – воскликнул он.
Элеанора чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Как хорошо, что король помиловал безумца!
* * *
Во дворец они вернулись за полночь.
В королевской опочивальне царили шум и суета, гулко разносились голоса, в углу кулем лежал какой-то человек, весь скрученный веревками.
При свете факелов король осмотрел весь этот разгром и увидел, что в постель воткнут огромный нож.
– Мы поймали его прямо здесь, милорд, – сказал один из стражников. – Смотрите, что он натворил. Сегодня вас спас сам Господь. Если бы вы легли спать, как обычно, безумец вонзил бы сталь прямо в ваше сердце.
Тут связанный завопил:
– Это я король! Ты украл мою корону!
Генрих взглянул на белое как мел лицо Элеаноры, прочел ужас в ее глазах и представил, как она лежит умирающая, истекающая кровью… А рядом с ней он сам – Генрих. Безумный поп зарезал бы их обоих.
– Да, этот безумец опасен, – сказал Генрих.
Присутствующие вздохнули с облегчением. Они боялись, что король вновь отпустит сумасшедшего на волю.
– Уведите его в темницу. Его судьбу мы решим завтра.
Когда все удалились, Генрих обнял свою супругу.
– Он мог тебя ранить, – пробормотал король, и его охватил приступ неукротимой ярости.
Он дурак! Выставил себя болваном перед всем двором! Вновь проявил слабость! Из-за дурацкой мягкотелости он подверг смертельной опасности свою жизнь и жизнь королевы. Люди запомнят этот эпизод, будут шептаться по углам.
Элеанора вся дрожала.
– Не бойтесь, любовь моя. Он дорого за это заплатит. Теперь безумному попу пощады не будет.
И король сдержал слово. На следующий день безумца привязали к четырем диким лошадям, и они разорвали бедолагу на части.
РОЖДЕНИЕ ЭДУАРДА
Королева свято верила, что в ту ночь свершилось чудо. Любовное соитие, произошедшее в Обители Розамунды, и в самом деле оказалось волшебным – королева зачала. А если еще и вспомнить, что в ту самую ночь оба супруга могли погибнуть от ножа безумца, окажись они во дворце, – только и оставалось, что верить в чудо.
Тут-то и началось настоящее счастье. Единственным облачком, омрачавшим ясный небосвод, был вопрос о Винчестерском диоцезе. Король так и не смог сделать дядю Гийома епископом.
Но ожидание материнства вытеснило из головы Элеаноры все неприятности, да и король был на верху блаженства. Он тоже считал, что в ту памятную ночь свершилось чудо. Правда, нельзя было с полной уверенностью утверждать, что ребенок был зачат именно в ту ночь, а не в предыдущую или последующую, но супруги свято верили, что благодать осенила их именно в Обители Розамунды.
Генрих сбивался с ног, не зная, чем угодить своей женушке. Он смотрел на нее с благоговейным восхищением. Только теперь он признался, что все это время втайне страшился, не окажется ли она бесплодной. Но даже это опасение не заставило его сожалеть о браке.
Королева подружилась с Элеанорой де Монфор, которая уже успела родить мальчика и потому могла считаться авторитетом по части беременности и родов.
Принцесса тоже была рада этой дружбе. Бедняжка скучала в одиночестве, ибо ее супруг отправился в Рим, чтобы испросить у папы разрешения от обета, препятствовавшего их браку.
Молодым женщинам нравилось сидеть вместе, вышивая одежки для младенцев. Королева обычно отсылала прислужниц, чтобы они трудились в соседней комнате, и болтала с принцессой о самых сокровенных вещах.
У них было много общего – ведь обе чувствовали себя счастливыми в браке. Королеве иногда казалось странным, что столь высокородная дама может быть удовлетворена замужеством с человеком, находившимся неизмеримо ниже ее по происхождению. Сама она никогда не смогла бы чувствовать себя счастливой, так уронив свое достоинство.
Но, разумеется, у принцессы были и свои резоны для мезальянса. Симон де Монфор – сильный, решительный, честолюбивый рыцарь. Как знать, не женился ли он на принцессе лишь потому, что она приходится сестрой королю.
По человеческим качествам Генрих, несомненно, уступал Монфору – это понимала и сама королева. Но зато он так страстно любил ее!
Склонившись над пяльцами, принцесса говорила только о своем Симоне. Уже скоро он вернется. А уехать он был вынужден по ее вине.
– Зачем только я дала тот дурацкий обет, – сокрушалась принцесса.
Когда она была еще совсем юной, богомольный Эдмунд, архиепископ Кентерберийский, уговаривал ее уйти в монастырь. В монастырь Элеанора не попала, но обет безбрачия и целомудрия принять успела.
– Как же это произошло? – расспрашивала ее королева.
– Я отнеслась к этому слишком несерьезно. В ту пору я жила у несчастной Изабеллы, жены Ричарда, видела, как она страдает, и решила, что от замужества ждать ничего хорошего не приходится. А архиепископ Эдмунд так уговаривал меня, что я в конце концов уступила.
– А потом вы вышли за Симона?
– Да. Я так этого хотела! На всем белом свете для меня существовал и существует только он. И я не ошиблась. У меня родился мой маленький Генрих, мой ангелочек, а скоро в Англию вернется Симон с посланием от его святейшества, и тогда старый Эдмунд уже ничего не сможет сделать.
– Такого ничем не остановишь. Тяжко иметь дело со святошами.
Принцесса всецело разделяла эту точку зрения.
– Ах, сестрица, нам так повезло с мужьями! Не знаю, понимаете ли вы это. Генрих вас просто обожает. В его глазах вы – идеал. С тех пор как в его жизни появились вы, Генрих переменился.
Королева согласно кивала головой.
– Вы сделали его таким счастливым, – продолжила принцесса. – Брак Ричарда был совсем не таким… Вот почему я решила никогда не выходить замуж. Правда, к тому времени я уже успела побывать замужем… Если мой брак с Вильямом Маршалом можно назвать замужней жизнью. Я была совсем ребенком, овдовела в шестнадцать лет. Возможно, проживи мой первый муж дольше, я бы успела привыкнуть к супружеской жизни. Но, конечно же, я так и не узнала бы, что такое настоящее счастье. Его принес мне мой Симон.
За беседой время летело незаметно. Королева рассказывала своей подруге, как Ричард Корнуэлльский приехал в Прованс, как она отправила ему поэму. Принцесса же описывала королеве горькую участь несчастной Изабеллы, родившей своему первому мужу шестерых детей, а Ричарду только одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Какая странная фантазия! Но ночь сегодня и в самом деле волшебная.
– Ваш дед, которого тоже звали Генрихом, любил здесь Розамунду. Почему бы другому Генриху не одарить здесь любовью законную супругу?
– Блестящая мысль! – рассмеялся король.
Элеанора села на постель Розамунды и простерла к нему руки.
Генрих припал к ним поцелуями.
– Для вас я готов на что угодно! – воскликнул он.
Элеанора чувствовала себя умиротворенной и счастливой. Как хорошо, что король помиловал безумца!
* * *
Во дворец они вернулись за полночь.
В королевской опочивальне царили шум и суета, гулко разносились голоса, в углу кулем лежал какой-то человек, весь скрученный веревками.
При свете факелов король осмотрел весь этот разгром и увидел, что в постель воткнут огромный нож.
– Мы поймали его прямо здесь, милорд, – сказал один из стражников. – Смотрите, что он натворил. Сегодня вас спас сам Господь. Если бы вы легли спать, как обычно, безумец вонзил бы сталь прямо в ваше сердце.
Тут связанный завопил:
– Это я король! Ты украл мою корону!
Генрих взглянул на белое как мел лицо Элеаноры, прочел ужас в ее глазах и представил, как она лежит умирающая, истекающая кровью… А рядом с ней он сам – Генрих. Безумный поп зарезал бы их обоих.
– Да, этот безумец опасен, – сказал Генрих.
Присутствующие вздохнули с облегчением. Они боялись, что король вновь отпустит сумасшедшего на волю.
– Уведите его в темницу. Его судьбу мы решим завтра.
Когда все удалились, Генрих обнял свою супругу.
– Он мог тебя ранить, – пробормотал король, и его охватил приступ неукротимой ярости.
Он дурак! Выставил себя болваном перед всем двором! Вновь проявил слабость! Из-за дурацкой мягкотелости он подверг смертельной опасности свою жизнь и жизнь королевы. Люди запомнят этот эпизод, будут шептаться по углам.
Элеанора вся дрожала.
– Не бойтесь, любовь моя. Он дорого за это заплатит. Теперь безумному попу пощады не будет.
И король сдержал слово. На следующий день безумца привязали к четырем диким лошадям, и они разорвали бедолагу на части.
РОЖДЕНИЕ ЭДУАРДА
Королева свято верила, что в ту ночь свершилось чудо. Любовное соитие, произошедшее в Обители Розамунды, и в самом деле оказалось волшебным – королева зачала. А если еще и вспомнить, что в ту самую ночь оба супруга могли погибнуть от ножа безумца, окажись они во дворце, – только и оставалось, что верить в чудо.
Тут-то и началось настоящее счастье. Единственным облачком, омрачавшим ясный небосвод, был вопрос о Винчестерском диоцезе. Король так и не смог сделать дядю Гийома епископом.
Но ожидание материнства вытеснило из головы Элеаноры все неприятности, да и король был на верху блаженства. Он тоже считал, что в ту памятную ночь свершилось чудо. Правда, нельзя было с полной уверенностью утверждать, что ребенок был зачат именно в ту ночь, а не в предыдущую или последующую, но супруги свято верили, что благодать осенила их именно в Обители Розамунды.
Генрих сбивался с ног, не зная, чем угодить своей женушке. Он смотрел на нее с благоговейным восхищением. Только теперь он признался, что все это время втайне страшился, не окажется ли она бесплодной. Но даже это опасение не заставило его сожалеть о браке.
Королева подружилась с Элеанорой де Монфор, которая уже успела родить мальчика и потому могла считаться авторитетом по части беременности и родов.
Принцесса тоже была рада этой дружбе. Бедняжка скучала в одиночестве, ибо ее супруг отправился в Рим, чтобы испросить у папы разрешения от обета, препятствовавшего их браку.
Молодым женщинам нравилось сидеть вместе, вышивая одежки для младенцев. Королева обычно отсылала прислужниц, чтобы они трудились в соседней комнате, и болтала с принцессой о самых сокровенных вещах.
У них было много общего – ведь обе чувствовали себя счастливыми в браке. Королеве иногда казалось странным, что столь высокородная дама может быть удовлетворена замужеством с человеком, находившимся неизмеримо ниже ее по происхождению. Сама она никогда не смогла бы чувствовать себя счастливой, так уронив свое достоинство.
Но, разумеется, у принцессы были и свои резоны для мезальянса. Симон де Монфор – сильный, решительный, честолюбивый рыцарь. Как знать, не женился ли он на принцессе лишь потому, что она приходится сестрой королю.
По человеческим качествам Генрих, несомненно, уступал Монфору – это понимала и сама королева. Но зато он так страстно любил ее!
Склонившись над пяльцами, принцесса говорила только о своем Симоне. Уже скоро он вернется. А уехать он был вынужден по ее вине.
– Зачем только я дала тот дурацкий обет, – сокрушалась принцесса.
Когда она была еще совсем юной, богомольный Эдмунд, архиепископ Кентерберийский, уговаривал ее уйти в монастырь. В монастырь Элеанора не попала, но обет безбрачия и целомудрия принять успела.
– Как же это произошло? – расспрашивала ее королева.
– Я отнеслась к этому слишком несерьезно. В ту пору я жила у несчастной Изабеллы, жены Ричарда, видела, как она страдает, и решила, что от замужества ждать ничего хорошего не приходится. А архиепископ Эдмунд так уговаривал меня, что я в конце концов уступила.
– А потом вы вышли за Симона?
– Да. Я так этого хотела! На всем белом свете для меня существовал и существует только он. И я не ошиблась. У меня родился мой маленький Генрих, мой ангелочек, а скоро в Англию вернется Симон с посланием от его святейшества, и тогда старый Эдмунд уже ничего не сможет сделать.
– Такого ничем не остановишь. Тяжко иметь дело со святошами.
Принцесса всецело разделяла эту точку зрения.
– Ах, сестрица, нам так повезло с мужьями! Не знаю, понимаете ли вы это. Генрих вас просто обожает. В его глазах вы – идеал. С тех пор как в его жизни появились вы, Генрих переменился.
Королева согласно кивала головой.
– Вы сделали его таким счастливым, – продолжила принцесса. – Брак Ричарда был совсем не таким… Вот почему я решила никогда не выходить замуж. Правда, к тому времени я уже успела побывать замужем… Если мой брак с Вильямом Маршалом можно назвать замужней жизнью. Я была совсем ребенком, овдовела в шестнадцать лет. Возможно, проживи мой первый муж дольше, я бы успела привыкнуть к супружеской жизни. Но, конечно же, я так и не узнала бы, что такое настоящее счастье. Его принес мне мой Симон.
За беседой время летело незаметно. Королева рассказывала своей подруге, как Ричард Корнуэлльский приехал в Прованс, как она отправила ему поэму. Принцесса же описывала королеве горькую участь несчастной Изабеллы, родившей своему первому мужу шестерых детей, а Ричарду только одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81