– Эти бароны такие глупые… ревнивые… всегда трясутся, что кто-то, кто умнее их, отнимет то, что принадлежит им. На этот раз, дядя, вы никуда больше не уедете.
– Может, и хорошо, что я тогда уехал, – сказал епископ Валансский, и улыбнулся про себя. Отлучку он использовал самым эффективным образом. Все его сокровища в безопасном и надежном месте; а если он смог столько накопить за какой-то год, то сколько же на этой земле осталось богатств, которые только и ждут, чтобы их забрали.
– Теперь вы снова здесь, дорогой дядя, мы с Генрихом будем счастливы оказать вам самый теплый прием.
– Вы полагаете, Генрих будет рад меня видеть?
– Если я рада, то и он тоже будет рад.
– О, все осталось по-прежнему?
– Естественно, так будет всегда.
– Моя умненькая племянница!
– Надеюсь, дорогой дядюшка, вы больше от нас никуда не убежите.
– Я постараюсь укрепить свои позиции, и лучший способ этого достичь – высокий государственный пост… конечно, церковный, раз уж я пошел по этой стезе.
Элеанора молчала. Она знала, что сумеет уговорить Генриха, но в то же время понимала всю сложность ситуации – ведь против дяди Гийома могущественные лорды.
– Я объясню, почему вернулся. Я слышал, что Питер де Рош, епископ Винчестерский, болен и вряд ли долго протянет. Епархия скоро освободится. Я хочу убедить Генриха дать ее мне.
– Епископство Винчестерское! Это один из самых важных постов в государстве! Почти как Кентерберийский диоцез.
– Знаю, моя дорогая. Именно потому я и хочу его получить.
– Вы просите слишком о многом, дядя.
– Но я возлагаю большие надежды на вашу помощь. Я знаю, вы сделаете это для меня. Дорогая, ваше замужество принесло нам, вашим родным, столько радости. Почему бы не продолжать в том же духе? Когда я получу пост епископа Винчестерского, сюда приедет ваш дядя Томас. Уверен, мы и для него подыщем подходящее местечко, правда?
– Правда, – подтвердила Элеанора. До чего же сладостно было ощущать себя столь важной персоной!
Генриха обрадовало возвращение дяди Гийома.
– Хоть я и не горю желанием объявлять во всеуслышание о вашем приезде, но это вовсе не означает, что я вам не рад, – сказал король. – Я был бы крайне удручен, если бы вам пришлось вновь столкнуться с негостеприимством нашей знати.
У него самые лучшие племянник и племянница на свете, ответствовал на это дядя Гийом, и он уверен, что жестокость, проявленная по отношению к нему, ранила их не меньше, чем его самого.
Епископ подтвердил, что сохранить его приезд в тайне – решение мудрое, и проживал в Англии без огласки вплоть до июня, когда Питер де Рош отошел в мир иной.
Тут Генрих, понукаемый Элеанорой, объявил, что у него есть на примете человек, которому как нельзя лучше подошла бы митра епископа Винчестерского. Прелат этот благочестив, с богатым жизненным опытом, готов жертвовать собой на благо церкви, а зовут его Гийом де Валанс, и королеве он приходится родным дядей.
Реакция последовала незамедлительно.
Короля попросил об аудиенции Ричард.
– Генрих, известно ли вам, о чем говорят люди? Вы что, желаете возврата прошлых дней?
– Я попросил бы вас, – холодно ответил Генрих, – больше никогда не упоминать при мне о «Великой Хартии Вольностей». Мне известно о ее существовании. Я знаю также, что должен следить за настроением баронов. Но я не наш отец. Черные времена миновали. Я правлю своей страной и буду править ею дальше.
– Вот что я вам скажу, – сердито воскликнул Ричард. – Если вы и дальше будете привечать чужеземцев, по всей стране прокатится волна возмущения.
– Позвольте вам напомнить, что они – мои подданные, как, впрочем, и вы…
Ричард наклонил голову. Он начал сомневаться, был ли брак короля таким уж благословенным событием, как казалось раньше. Нет, Элеанора – славная девушка, но больно много власти взяла она над королем, а ее семейка становится просто несносной. Да, королева – умна и энергична, а король совершенно ею околдован. Генрих превратился в обычного влюбленного болвана.
Принц сказал:
– До меня дошли весьма тревожные слухи. Я, разумеется, не поверил… И все же, должно быть, дыма без огня не бывает, раз об этом шепчутся… Поговаривают, будто Симон де Монфор возмечтал жениться на нашей сестре.
– Ну и?.. – резко оборвал его Генрих.
– Конечно, это невозможно…
– Невозможно? Почему же?
– Это был бы неподобающий брак.
– Кто так считает? Вы, брат мой? Однако страной правите не вы. Если я дам согласие на брак Элеаноры с де Монфором, этот брак состоится.
– Вы ни за что не поступите столь неосмотрительно.
Генрих ощутил знакомое покалывание в спине, всегда возникавшее, когда он чего-то боялся.
Внезапно у него вырвалось:
– Послушайте-ка, что я вам скажу, братец. Они поженились, причем с моего согласия.
Ричард в ужасе уставился на него.
– Поженились? С вашего согласия? Нам никогда этого не простят. И этот тип… этот чужеземец…
– Теперь он ваш зять.
– Генрих, вы идете по стопам нашего отца!
– Какая чушь!
– Как, по-вашему, воспримут случившееся бароны?
– Не знаю. Да и не желаю знать. Я скажу им, что я – король и волен сам решать, кому на ком жениться.
– Нет, брат мой. Есть вещи, с которыми они никогда не согласятся. Вы забываете о «Великой Хартии Вольностей».
– Вы снова начинаете…
– Генрих, ради Бога, помните о ней. Король всегда имеет врагов, и вы – не исключение. Обязательно найдутся такие, кто скажет: сын короля Джона не может мудро править страной. Вы и без меня это знаете.
– Хватит, – отрезал Генрих. – Я – король, и желал бы, чтобы об этом помнили.
Ричард с жалостью взглянул на него, и короля это так поразило и испугало, что он пробормотал:
– Этот брак был необходим.
– Необходим? Кому?
– Нашей сестре, – выпалил Генрих. – Он соблазнил ее. Именно потому она не могла бы выйти замуж за кого-то другого. Я дал согласие, ибо понадобилось восстановить ее честь.
– Какой скандал!
– Ах, я вижу, вы потрясены, вы – соблазнивший не одну девицу?
– Наша сестра – принцесса королевской крови.
– А это что, отягчающее обстоятельство?
– Ну, разумеется, Генрих, и вам еще не раз об этом напомнят. Не думайте, что это единственный повод для недовольства ваших подданных. Есть и еще кое-что. Люди никогда не признают Гийома де Валанса епископом Винчестерским.
– Если я доверю ему этот пост, мои подданные должны будут принять это как должное.
– Прошу извинить меня, ваше величество, – молвил Ричард, повернулся и быстро вышел прочь.
* * *
У Генриха было тяжело на душе. Предостережения Ричарда не давали ему покоя. Король презирал себя за то, что оклеветал Симона де Монфора. Это была явная ложь, но в ту минуту она показалась ему спасительным выходом из трудного положения, и Генрих считал, что это его оправдывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81