Однако внешность обманчива, как и поспешные суждения об умственных способностях той или иной личности. Мэдисон и Монро дружили с детства и трудились в полном согласии и взаимопонимании, возмещая недостатки друг друга, а главное, государственного секретаря даже его враги не могли назвать дураком и не пытались обвести вокруг пальца.
– Нашему англичанину ирландского происхождения еще многому стоило бы поучиться перед тем, как всерьез заниматься шпионской работой, – сухо заметил Монро, не отрывая глаз от бумаг.
– Да, несомненно, он любитель, а не профессионал, но того же нельзя сказать о посреднике.
– Вы думаете, он французский шпион? – Государственный секретарь испытующе взглянул на Шелби.
– Я осторожно навел справки через своих давних друзей в посольстве Франции и выяснил, что никто не слышал о человеке по имени граф де Крильон ни до, ни после революции.
– В таком случае мы имеем дело с агентом секретной полиции Наполеона, – кивнул Монро. – Да. Тогда все понятно. В последнее время у маленького императора дела идут из рук вон плохо, ему нужно, чтобы Англия повела войну на двух фронтах.
– А мы из кожи лезем, чтобы ему угодить, – угрюмо заключил Шелби. Он знал, что его тесть выступает в сенате в роли самого горячего сторонника войны с Англией.
– Боюсь, сейчас уже поздно менять наш курс. «Ястребы» в конгрессе сумели раздуть истерию, охватившую всю страну. Единственным оплотом мира осталась Новая Англия… но судя по этим бумагам, положиться на политиков в этом регионе мы тоже не можем.
– С тех пор как администрация Джефферсона ввела эмбарго на торговлю с Европой, владельцы судоходных компаний в Новой Англии не скрывали своего недовольства – весь Вашингтон прервал их давние торговые связи с Англией. Так что в этих бумагах нет для нас ничего нового, если не считать письменной инструкции за подписью генерал-губернатора Канады в адрес Генри. Это уже новый элемент.
– Так называемые бумаги Генри не только подольют масла в огонь, который раздувают сторонники войны, они могут также укрепить позиции нашей администрации, – ответил Монро, неизменно старавшийся внимательно изучить обе стороны медали.
– Вы имеете в виду тот факт, что все тайные союзники Британии в Новой Англии, упомянутые в бумагах, принадлежат к партии федералистов?
– Да, именно так, полковник, – подтвердил Монро, и в его глазах появился стальной блеск, обещавший крупные неприятности федералистам. – Они дошли до того, что даже стали угрожать выходом из состава республики в случае войны. Наша администрация, возможно, не сможет предотвратить войну, но уж помешать тем, кто пытается подорвать единство страны, мы вполне в силах. Вы еще раз оказали своей стране неоценимую услугу, полковник. Благодарю.
– По-вашему, когда президент потребует от Конгресса официального объявления войны?
– Трудно сказать. Президент все еще надеется, что премьер-министр Англии примет меры к тому, чтобы английские корабли перестали нападать на американские суда. Однако поговаривают, будто министр иностранных дел Англии Веллесберг уходит в отставку, а он самый стойкий сторонник решения проблем мирным путем. Если Веллесберг уйдет, – Монро пожал плечами, – боюсь, к весне мы будем вынуждены…
После того как государственный секретарь покинул небольшую гостиницу, в которой остановился Шелби, полковник плеснул немного бренди в бокал, сел в кресло и задумался. Пока ему было приказано оставаться в столице. В свете напряженной обстановки в стране не приходилось сомневаться, что нового задания долго ждать не придется.
Время приближалось к полуночи. Полковник устало прикрыл глаза и вспомнил долгий путь из Бостона в Вашингтон, который пришлось проделать верхом. Конечно, морем было бы быстрее и не так утомительно, зато гораздо более опасно, так как английские корабли временами нападали на американские суда даже вблизи берегов Соединенных Штатов. Имея при себе секретные бумаги первостепенной важности, Шелби не мог рисковать.
Шелби сделал глоток и с удовольствием ощутил, как от горла к животу прокатилась горячая волна. На душе было смутно и тревожно, до смерти надоела бессмысленная возня, которую затеяли политические деятели, и отчаянно тянуло назад в Новый Орлеан, к Оливии, но в данный момент об этом нечего было и помышлять. Прошло два месяца после того, как они расстались, и по прибытии вчера в Вашингтон Сэмюэль прежде всего поинтересовался, нет ли для него письма. Его ждало разочарование.
Странно, очень странно. Наверняка сейчас она уже точно знает, ждет ли ребенка. Почему же не пишет? Конечно, письмо могло затеряться. Однако вся корреспонденция от губернатора Клейборна пришла вовремя. Полковник устало протер глаза и начал писать новое письмо, уже третье с того дня, когда он оставил Новый Орлеан. «Почему, ну почему ты молчишь, Ливи?» – в сотый раз задавался вопросом Шелби под легкий скрип пера по бумаге. Грудь теснило предчувствие беды.
25
– Вы абсолютно уверены, доктор? – С мертвенно бледным лицом Оливия сидела во врачебном кабинете Альбера Фрея, отказываясь поверить новости, которую еще два месяца назад восприняла бы с ликованием. – Ведь меня по утрам не тошнит и нет никаких иных симптомов…
– Далеко не всех беременных женщин, дорогая, тошнит по утрам, – мягко улыбнулся врач, француз родом из Эльзаса. – Вы молоды, у вас крепкий организм и отменное здоровье, так что в период беременности у вас не будет никаких неприятностей.
– Если не считать отсутствия мужа, – без обиняков заявила Оливия.
От Сэмюэля за все это время не пришло ни единого письма, и трудно было избавиться от подозрения, что он ее забыл и бросил. Оливии было не до соблюдения приличий.
Лунообразное красноватое лицо врача приобрело багровый оттенок, Фрей промолчал и ласково похлопал пациентку по руке. Мадемуазель Сент-Этьен щедро жертвовала на больницу и сама провела здесь немало часов, ухаживая за больными сиротами, которых подбирали на улицах монашки. Фрей восхищался добротой и великодушием этой женщины. Если бы только можно было ей помочь! Но как?
– А отец ребенка – он находится вне пределов Нового Орлеана? – осторожно спросил врач.
– Да. Впрочем, если бы он и был здесь, то все равно не смог бы на мне жениться. – Оливия встретилась взглядом с врачом. Прочитав в его глазах не осуждение, а сочувствие, она добавила: – У него уже есть жена.
Пожилой врач задумчиво почесал густые седые бакенбарды:
– А, понятно. И у вас, насколько знаю, нет родных, к которым вы могли бы обратиться за помощью?
– Мои родители умерли раньше дядюшки Шарля, а все остальные родственники погибли во времена Большого Террора во Франции, когда я была еще ребенком. Единственный родной мне человек живет в лесной хижине близ Миссури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Нашему англичанину ирландского происхождения еще многому стоило бы поучиться перед тем, как всерьез заниматься шпионской работой, – сухо заметил Монро, не отрывая глаз от бумаг.
– Да, несомненно, он любитель, а не профессионал, но того же нельзя сказать о посреднике.
– Вы думаете, он французский шпион? – Государственный секретарь испытующе взглянул на Шелби.
– Я осторожно навел справки через своих давних друзей в посольстве Франции и выяснил, что никто не слышал о человеке по имени граф де Крильон ни до, ни после революции.
– В таком случае мы имеем дело с агентом секретной полиции Наполеона, – кивнул Монро. – Да. Тогда все понятно. В последнее время у маленького императора дела идут из рук вон плохо, ему нужно, чтобы Англия повела войну на двух фронтах.
– А мы из кожи лезем, чтобы ему угодить, – угрюмо заключил Шелби. Он знал, что его тесть выступает в сенате в роли самого горячего сторонника войны с Англией.
– Боюсь, сейчас уже поздно менять наш курс. «Ястребы» в конгрессе сумели раздуть истерию, охватившую всю страну. Единственным оплотом мира осталась Новая Англия… но судя по этим бумагам, положиться на политиков в этом регионе мы тоже не можем.
– С тех пор как администрация Джефферсона ввела эмбарго на торговлю с Европой, владельцы судоходных компаний в Новой Англии не скрывали своего недовольства – весь Вашингтон прервал их давние торговые связи с Англией. Так что в этих бумагах нет для нас ничего нового, если не считать письменной инструкции за подписью генерал-губернатора Канады в адрес Генри. Это уже новый элемент.
– Так называемые бумаги Генри не только подольют масла в огонь, который раздувают сторонники войны, они могут также укрепить позиции нашей администрации, – ответил Монро, неизменно старавшийся внимательно изучить обе стороны медали.
– Вы имеете в виду тот факт, что все тайные союзники Британии в Новой Англии, упомянутые в бумагах, принадлежат к партии федералистов?
– Да, именно так, полковник, – подтвердил Монро, и в его глазах появился стальной блеск, обещавший крупные неприятности федералистам. – Они дошли до того, что даже стали угрожать выходом из состава республики в случае войны. Наша администрация, возможно, не сможет предотвратить войну, но уж помешать тем, кто пытается подорвать единство страны, мы вполне в силах. Вы еще раз оказали своей стране неоценимую услугу, полковник. Благодарю.
– По-вашему, когда президент потребует от Конгресса официального объявления войны?
– Трудно сказать. Президент все еще надеется, что премьер-министр Англии примет меры к тому, чтобы английские корабли перестали нападать на американские суда. Однако поговаривают, будто министр иностранных дел Англии Веллесберг уходит в отставку, а он самый стойкий сторонник решения проблем мирным путем. Если Веллесберг уйдет, – Монро пожал плечами, – боюсь, к весне мы будем вынуждены…
После того как государственный секретарь покинул небольшую гостиницу, в которой остановился Шелби, полковник плеснул немного бренди в бокал, сел в кресло и задумался. Пока ему было приказано оставаться в столице. В свете напряженной обстановки в стране не приходилось сомневаться, что нового задания долго ждать не придется.
Время приближалось к полуночи. Полковник устало прикрыл глаза и вспомнил долгий путь из Бостона в Вашингтон, который пришлось проделать верхом. Конечно, морем было бы быстрее и не так утомительно, зато гораздо более опасно, так как английские корабли временами нападали на американские суда даже вблизи берегов Соединенных Штатов. Имея при себе секретные бумаги первостепенной важности, Шелби не мог рисковать.
Шелби сделал глоток и с удовольствием ощутил, как от горла к животу прокатилась горячая волна. На душе было смутно и тревожно, до смерти надоела бессмысленная возня, которую затеяли политические деятели, и отчаянно тянуло назад в Новый Орлеан, к Оливии, но в данный момент об этом нечего было и помышлять. Прошло два месяца после того, как они расстались, и по прибытии вчера в Вашингтон Сэмюэль прежде всего поинтересовался, нет ли для него письма. Его ждало разочарование.
Странно, очень странно. Наверняка сейчас она уже точно знает, ждет ли ребенка. Почему же не пишет? Конечно, письмо могло затеряться. Однако вся корреспонденция от губернатора Клейборна пришла вовремя. Полковник устало протер глаза и начал писать новое письмо, уже третье с того дня, когда он оставил Новый Орлеан. «Почему, ну почему ты молчишь, Ливи?» – в сотый раз задавался вопросом Шелби под легкий скрип пера по бумаге. Грудь теснило предчувствие беды.
25
– Вы абсолютно уверены, доктор? – С мертвенно бледным лицом Оливия сидела во врачебном кабинете Альбера Фрея, отказываясь поверить новости, которую еще два месяца назад восприняла бы с ликованием. – Ведь меня по утрам не тошнит и нет никаких иных симптомов…
– Далеко не всех беременных женщин, дорогая, тошнит по утрам, – мягко улыбнулся врач, француз родом из Эльзаса. – Вы молоды, у вас крепкий организм и отменное здоровье, так что в период беременности у вас не будет никаких неприятностей.
– Если не считать отсутствия мужа, – без обиняков заявила Оливия.
От Сэмюэля за все это время не пришло ни единого письма, и трудно было избавиться от подозрения, что он ее забыл и бросил. Оливии было не до соблюдения приличий.
Лунообразное красноватое лицо врача приобрело багровый оттенок, Фрей промолчал и ласково похлопал пациентку по руке. Мадемуазель Сент-Этьен щедро жертвовала на больницу и сама провела здесь немало часов, ухаживая за больными сиротами, которых подбирали на улицах монашки. Фрей восхищался добротой и великодушием этой женщины. Если бы только можно было ей помочь! Но как?
– А отец ребенка – он находится вне пределов Нового Орлеана? – осторожно спросил врач.
– Да. Впрочем, если бы он и был здесь, то все равно не смог бы на мне жениться. – Оливия встретилась взглядом с врачом. Прочитав в его глазах не осуждение, а сочувствие, она добавила: – У него уже есть жена.
Пожилой врач задумчиво почесал густые седые бакенбарды:
– А, понятно. И у вас, насколько знаю, нет родных, к которым вы могли бы обратиться за помощью?
– Мои родители умерли раньше дядюшки Шарля, а все остальные родственники погибли во времена Большого Террора во Франции, когда я была еще ребенком. Единственный родной мне человек живет в лесной хижине близ Миссури.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125