Не нужно Гарету знать, что она плотно закрыла все окна, чтобы не слышать доносившийся издали рев толпы. Не нужно ему знать, что она не могла съесть ни крошки за ужином, что она не помнит ни строчки из книги, которую пыталась читать, что она протоптала тропинку в полу гостиной, пока металась по комнате из угла в угол, не находя себе места.
Но она, кажется, беспокоилась напрасно. Он стоял у камина целый и невредимый и усталый не больше, чем после прогулки по полям. Она заметила лишь царапину на его щеке, но ничего больше. Она бросилась к нему.
— Гарет!
— Привет, моя милая. — Он обнял ее и поцеловал. — М-м-м, ты выглядишь очень аппетитно, — сказал он, пожимая ее грудь сквозь ткань платья, и снова поцеловал ее. — А на вкус ты еще лучше!
— А ты выглядишь так, словно и не участвовал ни в каком матче, — сказала она, вглядываясь в него.
— Фактически так все и было, — нахмурившись, сказал он, но по его тону она сразу поняла: его что-то беспокоит.
— Гарет, в чем дело?
— Я пока не уверен, Джульет, но здесь что-то не так.
Происходит что-то такое, чего я не понимаю. — Он прошелся туда-сюда перед камином и уселся в кресло. — В начале недели я провел тренировочный поединок с Нейлсом. Он такой ловкий и подвижный, что заставил меня попотеть. Но сегодня… он дрался словно вполсилы. Так странно…
— Может, он заболел?
— Нет, не думаю. Когда он начал бой, он находился в отличной форме. Хороший удар нанес мне вот сюда. — Гарет указал на щеку. — Но к концу первого раунда он спекся. Как будто его чем-то опоили.
— Может, он был пьян?
— Нет. Перед матчем он сделал несколько глотков эля, но от этого не опьянеешь. Нет, здесь что-то другое.
Джульет насторожилась. Закусив нижнюю губу, она подошла к мужу, уселась на подлокотник кресла и стала слушать, что он скажет дальше.
— Он был похож на О'Рурка в матче на прошлой неделе, — продолжал Гарет, притянув Джульет поближе к себе, так чтобы ее голова оказалась у него на плече. — Такой же медлительный, неповоротливый, а это на него не похоже. Возможно, толпа этого не заметила, но я-то видел все. Моя сегодняшняя победа над ним не имеет никакого отношения к спорту. Ему наносят удар, а он просто стоит и даже не защищается…
— Как ты поступил?
— Я сделал единственное, что мог, — сказал он с горечью. — Я закончил поединок. Я размахнулся, но, увидев, что он просто смотрит на меня отсутствующим взглядом, не стал наносить удар. Я толкнул его, и он упал на колени. Толпа ревела и требовала продолжения, но я не мог просто избивать его раунд за раундом. Это непорядочно. И теперь я не знаю, что делать. Я хотел было сказать Спеллингу, но побоялся подставить Нейлса и Буйвола, если у них зависимость от опиума или еще какой-нибудь дряни. А вдруг это нужно им, чтобы взбодриться перед поединком? И я, черт возьми, не знаю, что делать.
Джульет встала, подошла к нему сзади и принялась массировать его плечи.
— Гарет… если этим боксерам нужен опиум, чтобы взбодриться перед матчем, они давно бы утратили и скорость, и остроту реакции.
— Я это знаю.
— Более того, если бы они накурились опиума, то они уже перед началом матча находились бы в таком состоянии, а они становятся медлительными и неповоротливыми после того, как матч начался.
— Да. Те же вопросы приходили в голову и мне. Но если это не так, то напрашивается совершенно чудовищное предположение…
— Мошенничество?
— Да. Кажется, все указывает на это, Джульет. Кто-то умышленно накачивает наркотиками моих противников перед началом матча, чтобы обеспечить мне победу.
— О Господи… — Джульет сделала глубокий вдох и стиснула зубы, чтобы не произнести слова, которые так и рвались с языка: Увези нас отсюда, Гарет. Увези подальше от этих ужасных кулачных боев и от зла, которое их окружает. Увези нас, пока не поздно…
Куда? В замок Блэкхит, под защиту герцога? Но ее тут же возмутили собственные мысли. Гарет старается развить в себе чувство ответственности, повзрослеть, приобрести чувство собственного достоинства. Если он вернется в Блэкхит, то все, что он открыл в себе за последнее время, пропадет напрасно.
Гарет, наверное, догадался, о чем думает его жена. Он встал с кресла, подойдя к Джульет, нежно приподнял ее лицо руками — сильными, мускулистыми руками, которые теперь не были белыми и холеными, но могли не самых слабых мужчин отправить в нокаут, — и приблизил к своему лицу.
— Любовь моя, мы не останемся здесь навсегда. Поверь мне.
— Но, Гарет, если ты прав и здесь орудуют мошенники? Твоя жизнь может оказаться под угрозой!
— Тот факт, что я уже кое-что подозреваю, дает мне преимущество. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Мне придется продолжать эту игру, притворяясь, что не замечаю ничего странного. Если мне чуть-чуть повезет, я узнаю, кто стоит за всем этим, и выведу его на чистую воду, прежде чем кто-нибудь пострадает. — Он вздохнул и заглянул в ее встревоженные глаза. — Я понимаю, тебе хочется, чтобы мы уехали как можно дальше отсюда, но я не смогу пройти мимо этого, как не мог пройти мимо, когда увидел однажды ночью, что бандиты грабят пассажиров дилижанса. Пойми, любовь моя. Я должен это сделать.
Она закрыла глаза, пытаясь найти успокоение в его силе, его уверенности в себе и тепле обнимающих ее рук.
Она не хотела, чтобы он снова играл роль героя. Она боялась за него, боялась за них всех. У нее замирало от страха сердце при мысли о том, что он подвергает себя опасности, однако она знала, что именно за это она еще сильнее любит его и уважает. Возможно, другой человек на его месте прошел бы мимо, но не таков ее Дикарь. Этот не успокоится до тех пор, пока не восторжествует справедливость.
Я люблю тебя, милый Гарет. Я люблю тебя всем сердцем.
Неожиданно на ее глаза навернулись слезы.
— Не тревожься, — сказал он ей, не правильно поняв причину ее слез. — Завтра я поговорю с Нейлсом. И с О'Рурком тоже. Посмотрим, что они обо всем этом скажут. Они профессиональные боксеры, Джульет. Я не должен был победить ни в том, ни в другом матче. Но если тут ведется нечестная игра, я не уеду, пока не докопаюсь до истины.
Она заглянула в его мечтательные голубые глаза, вгляделась в бесконечно дорогое лицо. Как он благороден!
Как справедлив и решителен! Она поняла, что настал момент сказать ему то, что ей следовало бы сказать уже давно. Глубоко вздохнув, она прикоснулась к его щеке.
— Гарет… Я люблю тебя.
Он даже покраснел, обрадовавшись ее долгожданному признанию.
— Ах, Джульет! Ты выбрала самый подходящий момент, чтобы сказать мне об этом.
— Я должна была сказать это давно, как только сама поняла свои чувства. Но я тогда не могла признаться в них даже себе самой.
— Когда это случилось?
— Когда ты своим телом защитил от пули маленького мальчика. Когда сам чуть не погиб, защищая пассажиров дилижанса, и меня в том числе, от бандитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Но она, кажется, беспокоилась напрасно. Он стоял у камина целый и невредимый и усталый не больше, чем после прогулки по полям. Она заметила лишь царапину на его щеке, но ничего больше. Она бросилась к нему.
— Гарет!
— Привет, моя милая. — Он обнял ее и поцеловал. — М-м-м, ты выглядишь очень аппетитно, — сказал он, пожимая ее грудь сквозь ткань платья, и снова поцеловал ее. — А на вкус ты еще лучше!
— А ты выглядишь так, словно и не участвовал ни в каком матче, — сказала она, вглядываясь в него.
— Фактически так все и было, — нахмурившись, сказал он, но по его тону она сразу поняла: его что-то беспокоит.
— Гарет, в чем дело?
— Я пока не уверен, Джульет, но здесь что-то не так.
Происходит что-то такое, чего я не понимаю. — Он прошелся туда-сюда перед камином и уселся в кресло. — В начале недели я провел тренировочный поединок с Нейлсом. Он такой ловкий и подвижный, что заставил меня попотеть. Но сегодня… он дрался словно вполсилы. Так странно…
— Может, он заболел?
— Нет, не думаю. Когда он начал бой, он находился в отличной форме. Хороший удар нанес мне вот сюда. — Гарет указал на щеку. — Но к концу первого раунда он спекся. Как будто его чем-то опоили.
— Может, он был пьян?
— Нет. Перед матчем он сделал несколько глотков эля, но от этого не опьянеешь. Нет, здесь что-то другое.
Джульет насторожилась. Закусив нижнюю губу, она подошла к мужу, уселась на подлокотник кресла и стала слушать, что он скажет дальше.
— Он был похож на О'Рурка в матче на прошлой неделе, — продолжал Гарет, притянув Джульет поближе к себе, так чтобы ее голова оказалась у него на плече. — Такой же медлительный, неповоротливый, а это на него не похоже. Возможно, толпа этого не заметила, но я-то видел все. Моя сегодняшняя победа над ним не имеет никакого отношения к спорту. Ему наносят удар, а он просто стоит и даже не защищается…
— Как ты поступил?
— Я сделал единственное, что мог, — сказал он с горечью. — Я закончил поединок. Я размахнулся, но, увидев, что он просто смотрит на меня отсутствующим взглядом, не стал наносить удар. Я толкнул его, и он упал на колени. Толпа ревела и требовала продолжения, но я не мог просто избивать его раунд за раундом. Это непорядочно. И теперь я не знаю, что делать. Я хотел было сказать Спеллингу, но побоялся подставить Нейлса и Буйвола, если у них зависимость от опиума или еще какой-нибудь дряни. А вдруг это нужно им, чтобы взбодриться перед поединком? И я, черт возьми, не знаю, что делать.
Джульет встала, подошла к нему сзади и принялась массировать его плечи.
— Гарет… если этим боксерам нужен опиум, чтобы взбодриться перед матчем, они давно бы утратили и скорость, и остроту реакции.
— Я это знаю.
— Более того, если бы они накурились опиума, то они уже перед началом матча находились бы в таком состоянии, а они становятся медлительными и неповоротливыми после того, как матч начался.
— Да. Те же вопросы приходили в голову и мне. Но если это не так, то напрашивается совершенно чудовищное предположение…
— Мошенничество?
— Да. Кажется, все указывает на это, Джульет. Кто-то умышленно накачивает наркотиками моих противников перед началом матча, чтобы обеспечить мне победу.
— О Господи… — Джульет сделала глубокий вдох и стиснула зубы, чтобы не произнести слова, которые так и рвались с языка: Увези нас отсюда, Гарет. Увези подальше от этих ужасных кулачных боев и от зла, которое их окружает. Увези нас, пока не поздно…
Куда? В замок Блэкхит, под защиту герцога? Но ее тут же возмутили собственные мысли. Гарет старается развить в себе чувство ответственности, повзрослеть, приобрести чувство собственного достоинства. Если он вернется в Блэкхит, то все, что он открыл в себе за последнее время, пропадет напрасно.
Гарет, наверное, догадался, о чем думает его жена. Он встал с кресла, подойдя к Джульет, нежно приподнял ее лицо руками — сильными, мускулистыми руками, которые теперь не были белыми и холеными, но могли не самых слабых мужчин отправить в нокаут, — и приблизил к своему лицу.
— Любовь моя, мы не останемся здесь навсегда. Поверь мне.
— Но, Гарет, если ты прав и здесь орудуют мошенники? Твоя жизнь может оказаться под угрозой!
— Тот факт, что я уже кое-что подозреваю, дает мне преимущество. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Мне придется продолжать эту игру, притворяясь, что не замечаю ничего странного. Если мне чуть-чуть повезет, я узнаю, кто стоит за всем этим, и выведу его на чистую воду, прежде чем кто-нибудь пострадает. — Он вздохнул и заглянул в ее встревоженные глаза. — Я понимаю, тебе хочется, чтобы мы уехали как можно дальше отсюда, но я не смогу пройти мимо этого, как не мог пройти мимо, когда увидел однажды ночью, что бандиты грабят пассажиров дилижанса. Пойми, любовь моя. Я должен это сделать.
Она закрыла глаза, пытаясь найти успокоение в его силе, его уверенности в себе и тепле обнимающих ее рук.
Она не хотела, чтобы он снова играл роль героя. Она боялась за него, боялась за них всех. У нее замирало от страха сердце при мысли о том, что он подвергает себя опасности, однако она знала, что именно за это она еще сильнее любит его и уважает. Возможно, другой человек на его месте прошел бы мимо, но не таков ее Дикарь. Этот не успокоится до тех пор, пока не восторжествует справедливость.
Я люблю тебя, милый Гарет. Я люблю тебя всем сердцем.
Неожиданно на ее глаза навернулись слезы.
— Не тревожься, — сказал он ей, не правильно поняв причину ее слез. — Завтра я поговорю с Нейлсом. И с О'Рурком тоже. Посмотрим, что они обо всем этом скажут. Они профессиональные боксеры, Джульет. Я не должен был победить ни в том, ни в другом матче. Но если тут ведется нечестная игра, я не уеду, пока не докопаюсь до истины.
Она заглянула в его мечтательные голубые глаза, вгляделась в бесконечно дорогое лицо. Как он благороден!
Как справедлив и решителен! Она поняла, что настал момент сказать ему то, что ей следовало бы сказать уже давно. Глубоко вздохнув, она прикоснулась к его щеке.
— Гарет… Я люблю тебя.
Он даже покраснел, обрадовавшись ее долгожданному признанию.
— Ах, Джульет! Ты выбрала самый подходящий момент, чтобы сказать мне об этом.
— Я должна была сказать это давно, как только сама поняла свои чувства. Но я тогда не могла признаться в них даже себе самой.
— Когда это случилось?
— Когда ты своим телом защитил от пули маленького мальчика. Когда сам чуть не погиб, защищая пассажиров дилижанса, и меня в том числе, от бандитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78