И при этом она не испытывала ни чувства вины, ни сомнений, которые всегда омрачали радость от этого чувства к нему. И это было прекрасно. Это давало ощущение свободы.
— Вот мы и пришли, — сказал Спеллинг и, повернув в замке ключ, с победоносным видом распахнул дверь. — Ну, как вам здесь нравится, милорд?
Джульет поежилась. Такое обращение к более чем скромно одетому аристократу, попавшему в затруднительное положение, человеку, который привык жить в одном из самых великолепных домов Англии, звучало оскорбительно, и Спеллинг, судя по его отвратительной ухмылке и бегающим глазам, прекрасно знал это.
Кажется, он умышленно провоцирует ее мужа?
Но Гарет не перешагнул порог дома и не ответил грубостью. Он постоял мгновение, обводя дом равнодушным взглядом, и сказал:
— Сойдет. А теперь можете идти.
Рот Спеллинга, только что растянутый в противной ухмылке, теперь беспомощно открывался и закрывался, словно у рыбы, вытащенной из воды. Он не ожидал, что его, как слугу, властным тоном отправят вон в его собственном доме. Потом на губах его снова появилась улыбка и он демонстративно-дружеским жестом похлопал Гарета по плечу. В глазах Гарета загорелся огонек, не предвещающий ничего хорошего.
— Как скажете, милорд, как скажете. Понимаю, вы устали с дороги, вам надо отдохнуть. Всего хорошего, лорд Гарет, жду вас завтра в семь часов утра в амбаре за конюшнями.
— Ждите меня в девять часов, — небрежно сказал Гарет. — Я не привык вставать так рано.
Улыбка сползла с физиономии Спеллинга.
— Лорд Гарет, не забудьте, что вы теперь работаете у меня и должны делать, как я прикажу.
— Я буду делать так, как пожелаю. — Гарет улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Или вам придется искать другого участника состязания. Вы поняли меня, сэр?
Побагровевший Снеллинг едва удержался от резкого ответа. Но он быстро взял себя в руки, и на лице его снова появилась тошнотворно-приторная улыбка.
— Я все понял. Значит, в девять. До встречи. — Он поклонился Джульет и ушел, кипя злостью, как котел на огне.
Как только он скрылся из виду, Гарет расхохотался:
— Каков шут гороховый!
— Если ты будешь раздражать его, то лишишься работы, даже не начав ее.
— А если он будет раздражать меня, то лишится участника состязания раньше, чем я нанесу первый удар. Пойдем-ка лучше прогуляемся вокруг флигеля.
Джульет пристально взглянула на мужа, но он ответил беззаботной улыбкой, от которой на щеках появились ямочки, выхватил у нее из рук Шарлотту, взъерошил ее светлые кудряшки и пошел вниз по ступеням.
Снаружи флигель выглядел так же, как и главное здание. Он тоже был построен из розового камня, и из окон точно так же открывался чудесный вид на зеленеющие поля пшеницы, ячменя и ржи. Справа от домика был небольшой участок, отведенный под огород, а за домом — пышные заросли куманики, тростника и деревьев, густо увитых ярко-зеленым плющом. Кусты и деревья отделяли газон от берега ручья, ответвлявшегося в виде рукава от Темзы и до самого города текущего параллельно реке. Где-то пела птица, а солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, придавали этой картине особенно мирный вид.
— Даже не верится, что может быть так хорошо, — сказала Джульет. — Но, Гарет, мне что-то не по себе.
— Ну вот, ты опять тревожишься.
— Нет, просто мне не нравится этот тип. Я ему не верю.
— Я тоже. Но он пока не сделал ничего плохого, разве что попытался уколоть меня. Он предложил мне работу, Джульет. Легкую работу. В чем проблема? Если нам здесь не понравится, мы просто уедем, — успокоил он жену, целуя в губы. — Пойдем-ка посмотрим, как там внутри дома.
Но в доме их ждало разочарование. Там пахло плесенью и пылью. Шторы требовалось выстирать, полы — вымести, и вообще у помещения был нежилой, неухоженный вид. Спеллинг сказал, что флигелек приготовили к их приезду, но это было не так.
— Ладно, — сказал Гарет, — здесь все-таки получше, чем у мадам Боттомли. Если тут немного почистить, кое-что покрасить, положить на пол пару новых ковров, у нас будет миленький, уютный домик.
— Да… Тяжелой работы я не боюсь.
— Я тоже. Только мне никогда не приходилось ею заниматься, так что тебе придется указывать мне, что и как надо сделать, и клянусь, Джульет, я сделаю все.
Джульет тяжело вздохнула. Она не умела притворяться.
— Извини, Гарет, но ты не должен жить в таких условиях.
— О чем ты говоришь? Такой хорошенький домик…
Джульет печально покачала головой:
— Не о доме идет речь. А о Спеллинге. О тебе. Обо всей этой ситуации. Ты так стараешься заполучить эту работу, чтобы содержать нас с Шарлоттой, а я не могу не думать о замке Блэкхит и обо всем, что ты имел там, к чему привык с рождения. А теперь ты вынужден жить во флигельке, в том самом поместье, которое когда-то принадлежало твоему семейству… Это, должно быть, очень унизительно.
— Не так унизительно, как перспектива приползти с поджатым хвостом назад к Люсьену, а другого выбора у меня нет. — Он посмотрел ей прямо в глаза, и она увидела в его взгляде решимость победить, доказать всему миру, что не такое уж никчемное он создание, как о нем думают. — Такого унижения я постараюсь избежать любой ценой.
Она взяла у него заснувшую Шарлотту и положила в ближайшее кресло. Потом подошла к мужу, взяла его за руки и, глядя прямо в глаза, тихо сказала:
— Я верю в тебя, Гарет.
— Я могу не оправдать доверия.
— Но вера в тебя — это все, что у нас с Шарлоттой осталось.
— А вы с Шарлоттой — все, что осталось у меня.
— Значит, мы должны поддерживать друг друга, — сказала она.
— Да. Знаешь что, Джульет? Если ты меня поддерживаешь, мне больше никого не нужно!
Они подошли совсем близко друг к другу.
— Ты еще докажешь, что Люсьен не прав. Я в этом уверена. Все наконец узнают, каков ты на самом деле.
— Я, наверное, не заслуживаю такой слепой веры в себя.
— Заслуживаешь. И если бы я думала по-другому, я бы бросила тебя и вернулась в Америку.
— Джульет! — воскликнул он в притворном ужасе. — А что, если я не оправдаю твоих надежд?
— Победишь ли ты или потерпишь поражение — не имеет значения. Важно, что ты пытаешься, и, пока ты не прекратишь попытки, я буду всегда поддерживать тебя. — Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Спасибо, Гарет. Спасибо за то, что ты снова показал себя героем.
Радость и благодарность, отразившиеся на его лице, заставили ее устыдиться того, что она одно время, хотя и недолго, сомневалась в нем.
— Спасибо тебе, Джульет. Должен признаться, я не привык к тому, чтобы кто-нибудь верил в меня.
«В этом-то и заключается твоя главная трудность», — подумала Джульет.
Его взгляд потемнел. Он глядел на нее с глубокой нежностью, и в этот момент Джульет поняла, как это понимали женщины во все времена, что он любит ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Вот мы и пришли, — сказал Спеллинг и, повернув в замке ключ, с победоносным видом распахнул дверь. — Ну, как вам здесь нравится, милорд?
Джульет поежилась. Такое обращение к более чем скромно одетому аристократу, попавшему в затруднительное положение, человеку, который привык жить в одном из самых великолепных домов Англии, звучало оскорбительно, и Спеллинг, судя по его отвратительной ухмылке и бегающим глазам, прекрасно знал это.
Кажется, он умышленно провоцирует ее мужа?
Но Гарет не перешагнул порог дома и не ответил грубостью. Он постоял мгновение, обводя дом равнодушным взглядом, и сказал:
— Сойдет. А теперь можете идти.
Рот Спеллинга, только что растянутый в противной ухмылке, теперь беспомощно открывался и закрывался, словно у рыбы, вытащенной из воды. Он не ожидал, что его, как слугу, властным тоном отправят вон в его собственном доме. Потом на губах его снова появилась улыбка и он демонстративно-дружеским жестом похлопал Гарета по плечу. В глазах Гарета загорелся огонек, не предвещающий ничего хорошего.
— Как скажете, милорд, как скажете. Понимаю, вы устали с дороги, вам надо отдохнуть. Всего хорошего, лорд Гарет, жду вас завтра в семь часов утра в амбаре за конюшнями.
— Ждите меня в девять часов, — небрежно сказал Гарет. — Я не привык вставать так рано.
Улыбка сползла с физиономии Спеллинга.
— Лорд Гарет, не забудьте, что вы теперь работаете у меня и должны делать, как я прикажу.
— Я буду делать так, как пожелаю. — Гарет улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Или вам придется искать другого участника состязания. Вы поняли меня, сэр?
Побагровевший Снеллинг едва удержался от резкого ответа. Но он быстро взял себя в руки, и на лице его снова появилась тошнотворно-приторная улыбка.
— Я все понял. Значит, в девять. До встречи. — Он поклонился Джульет и ушел, кипя злостью, как котел на огне.
Как только он скрылся из виду, Гарет расхохотался:
— Каков шут гороховый!
— Если ты будешь раздражать его, то лишишься работы, даже не начав ее.
— А если он будет раздражать меня, то лишится участника состязания раньше, чем я нанесу первый удар. Пойдем-ка лучше прогуляемся вокруг флигеля.
Джульет пристально взглянула на мужа, но он ответил беззаботной улыбкой, от которой на щеках появились ямочки, выхватил у нее из рук Шарлотту, взъерошил ее светлые кудряшки и пошел вниз по ступеням.
Снаружи флигель выглядел так же, как и главное здание. Он тоже был построен из розового камня, и из окон точно так же открывался чудесный вид на зеленеющие поля пшеницы, ячменя и ржи. Справа от домика был небольшой участок, отведенный под огород, а за домом — пышные заросли куманики, тростника и деревьев, густо увитых ярко-зеленым плющом. Кусты и деревья отделяли газон от берега ручья, ответвлявшегося в виде рукава от Темзы и до самого города текущего параллельно реке. Где-то пела птица, а солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев, придавали этой картине особенно мирный вид.
— Даже не верится, что может быть так хорошо, — сказала Джульет. — Но, Гарет, мне что-то не по себе.
— Ну вот, ты опять тревожишься.
— Нет, просто мне не нравится этот тип. Я ему не верю.
— Я тоже. Но он пока не сделал ничего плохого, разве что попытался уколоть меня. Он предложил мне работу, Джульет. Легкую работу. В чем проблема? Если нам здесь не понравится, мы просто уедем, — успокоил он жену, целуя в губы. — Пойдем-ка посмотрим, как там внутри дома.
Но в доме их ждало разочарование. Там пахло плесенью и пылью. Шторы требовалось выстирать, полы — вымести, и вообще у помещения был нежилой, неухоженный вид. Спеллинг сказал, что флигелек приготовили к их приезду, но это было не так.
— Ладно, — сказал Гарет, — здесь все-таки получше, чем у мадам Боттомли. Если тут немного почистить, кое-что покрасить, положить на пол пару новых ковров, у нас будет миленький, уютный домик.
— Да… Тяжелой работы я не боюсь.
— Я тоже. Только мне никогда не приходилось ею заниматься, так что тебе придется указывать мне, что и как надо сделать, и клянусь, Джульет, я сделаю все.
Джульет тяжело вздохнула. Она не умела притворяться.
— Извини, Гарет, но ты не должен жить в таких условиях.
— О чем ты говоришь? Такой хорошенький домик…
Джульет печально покачала головой:
— Не о доме идет речь. А о Спеллинге. О тебе. Обо всей этой ситуации. Ты так стараешься заполучить эту работу, чтобы содержать нас с Шарлоттой, а я не могу не думать о замке Блэкхит и обо всем, что ты имел там, к чему привык с рождения. А теперь ты вынужден жить во флигельке, в том самом поместье, которое когда-то принадлежало твоему семейству… Это, должно быть, очень унизительно.
— Не так унизительно, как перспектива приползти с поджатым хвостом назад к Люсьену, а другого выбора у меня нет. — Он посмотрел ей прямо в глаза, и она увидела в его взгляде решимость победить, доказать всему миру, что не такое уж никчемное он создание, как о нем думают. — Такого унижения я постараюсь избежать любой ценой.
Она взяла у него заснувшую Шарлотту и положила в ближайшее кресло. Потом подошла к мужу, взяла его за руки и, глядя прямо в глаза, тихо сказала:
— Я верю в тебя, Гарет.
— Я могу не оправдать доверия.
— Но вера в тебя — это все, что у нас с Шарлоттой осталось.
— А вы с Шарлоттой — все, что осталось у меня.
— Значит, мы должны поддерживать друг друга, — сказала она.
— Да. Знаешь что, Джульет? Если ты меня поддерживаешь, мне больше никого не нужно!
Они подошли совсем близко друг к другу.
— Ты еще докажешь, что Люсьен не прав. Я в этом уверена. Все наконец узнают, каков ты на самом деле.
— Я, наверное, не заслуживаю такой слепой веры в себя.
— Заслуживаешь. И если бы я думала по-другому, я бы бросила тебя и вернулась в Америку.
— Джульет! — воскликнул он в притворном ужасе. — А что, если я не оправдаю твоих надежд?
— Победишь ли ты или потерпишь поражение — не имеет значения. Важно, что ты пытаешься, и, пока ты не прекратишь попытки, я буду всегда поддерживать тебя. — Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Спасибо, Гарет. Спасибо за то, что ты снова показал себя героем.
Радость и благодарность, отразившиеся на его лице, заставили ее устыдиться того, что она одно время, хотя и недолго, сомневалась в нем.
— Спасибо тебе, Джульет. Должен признаться, я не привык к тому, чтобы кто-нибудь верил в меня.
«В этом-то и заключается твоя главная трудность», — подумала Джульет.
Его взгляд потемнел. Он глядел на нее с глубокой нежностью, и в этот момент Джульет поняла, как это понимали женщины во все времена, что он любит ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78