– Какой-то он высушенный, – заметил Хуан. – Дай ему попить, Джек, ahora!
Я налил теплого «Сэма Адамса» в пепельницу, поднес ее к чешуйчатой пасти варана, и, к моему крайнему удивлению, он робко высунул язык, нежный и розовый, как карибская улитка. Оказалось, что мой варан любит пиво. Воодушевленный, я предложил ему остатки лаймового пирога, которые Полковник Том жадно поглотил. Кусок меренги свисал у него из пасти, как щегольская белая эспаньолка. Мы с Хуаном уже порядком набрались и, естественно, пришли в полный восторг.
С тех самых пор я всегда приглашал варана на вечеринки «телек-пиво-тортик». Иногда по дороге домой забегал Хуан; бывало, он даже приводил подружек – показывал варана. Молодой варан рос быстро и вскоре стал уже больше трех футов в длину. Новый рацион вывел его из доисторического спокойствия, а его некогда плоские бока раздулись и стали напоминать бочонки. Оглядываясь назад, я думаю, что сразу должен был понять: это нездоровая перемена, хотя Полковник Том никогда раньше не пребывал в столь радужном настроении. Хуан клялся, что варан стал настоящим болельщиком бейсбола; возможно, Полковник Том не понял всех тонкостей игры, но вполне уразумел ее основные принципы. Варан лежал у меня на коленях перед телевизором, и глаза его просто сияли, но я всегда подозревал, что его вдохновляют не подвиги игроков, а пирожные и дистиллированный хмель.
Однажды поздно ночью в субботу, когда «Марлины» играли с «Доджерами», у Полковника Тома случился тяжелый приступ того, что я диагностировал как варанью икоту. Симптомы проявились вскоре после того, как он проглотил холодный «Хайнекен» и кусок сдобного немецкого штруделя, который Хуан купил в прославленной кондитерской в Ибор-Сити.
По наручным часам я замерил интервалы между судорожными отрыжками Полковника Тома: восемь секунд. От недомогания он впал в подобие летаргии, его щеки покрылись пятнами и потемнели. Хуан уже ушел домой, и мне пришлось одному оказывать помощь дрожащей рептилии. Когда я попытался погладить его морщинистую спину, Полковник Том завертелся на месте и громко защелкал челюстями. А затем как ударит меня задней лапой по щеке! До крови, между прочим.
– Ах ты, маленький неблагодарный засранец! – пробормотал я с излишней резкостью.
В ответ варан злобно поднял свою башку размером с кирпич, открыл пасть и продемонстрировал острые, как иголки, зубы. Я, как завороженный, смотрел на мутную слюну у него во рту, но тут Полковник снова зашелся в икоте, забрызгивая все вокруг. Из телевизора послышался одобрительный гул болельщиков: Гэри Шеффилд красивой петлей запустил мяч на левую трибуну, и «Марлины» проиграли девятую подачу. Полковник Том успел моргнуть одним глазом – и замертво свалился мне на колени.
Минут пятнадцать я не двигался, отчасти из-за шока, отчасти из-за того, что сверкающие челюсти варана замерли всего в каких-то миллиметрах от гульфика на моих трусах. Предсмертный укус этих клыков мог запросто отправить меня в операционную (а в больнице, подозревал я, не найдется невинного объяснения, как задохнувшийся варан оказался в такой опасной близости от моей мошонки).
Убедившись, что Полковник Том испустил дух, я принялся ломать голову, что же мне с ним делать. Прямо под балконом стоит мусорный контейнер – но такое решение показалось мне жестоким и бестактным. В конце концов, это же подарок дочери Анны. Поэтому я решил достойно проводить варана в последний путь. Но церемония требует приготовлений, а пока требовалось сохранить бренные останки, что, принимая во внимание размеры Полковника, было не так-то просто. Чтобы запихнуть зверюгу в морозилку, мне пришлось свернуть его в скрипичный ключ.
С того дня там он и спит, Полковник Том, – замороженное колечко, погребенное под формочками для льда и шоколадными батончиками «Дав». Всякий раз, когда я думаю, что надо бы похоронить беднягу, у меня начинается депрессия.
Я мучился совестью и наврал Карле – сказал, что варан выбрался из террариума и убежал. Только Хуан знает правду. Странно, что он проболтался Эмме. Наверняка она специально выведывала у него информацию, чтобы потом использовать против меня на ежегодной аттестации сотрудников. И хотя Хуан мой лучший друг, он расскажет Эмме что угодно, если только это поможет ему затащить ее в постель. Я лично всегда именно так и поступал на ранней стадии отношений с девушками.
Пожалуй, это даже хорошо, что она знает про дохлую ящерицу в моей морозилке. Возможно, это перевернет ее представления обо мне и заставит гадать, какие же еще страшные тайны я скрываю.
* * *
Макартур Полк – вылитая Смерть. Только косы не хватает.
– Он не может говорить, – сообщает мне медсестра.
– Тогда зачем я сюда пришел? – резонно спрашиваю я.
– Я хочу сказать, он не может говорить обычным способом. Из-за трахеотомии.
Старик мрачно показывает на хирургический разрез в горле; к разрезу прикреплен пластиковый клапан, похожий на кофейную чашку. Прозрачная трубка ведет от клапана к кислородному баллону у кровати.
Для интервью Макартура Полка перевели из отделения интенсивной терапии в палату. Он показывает бескровным пальцем на дверь, веля медсестре исчезнуть.
– Не утомляйте его и не сердите, – шепчет мне медсестра. – Он плохо себя чувствует. – Она успевает загородиться локтем как раз вовремя, чтобы пластмассовая утка не зарядила ей по лбу. – Иногда он вредничает. Сами увидите, – говорит она.
Как только мы остаемся одни, Макартур Полк начинает какие-то манипуляции с клапаном, и воздух проходит через голосовые связки.
– Эта маленькая штуковина в Интернете стоит пятьдесят два бакса, – хрипит старик. – А прикинь, сколько за нее дерут в больнице – три сотни! Грабители чертовы!
Его голосу не хватает силы, но сарказма в нем с избытком. Я шагаю ближе, чтобы лучше слышать.
– Садись, – командует Полк. – Где твой сраный блокнот?
Я послушно вынимаю блокнот из кармана.
– Открывай, – продолжает он. – Теперь пиши, что я был боец. Пиши, что я был смел и вынослив. Никогда не сдавался, что бы ни говорили все эти безмозглые шарлатаны. – Он шумно вдыхает воздух. – Немедленно пиши. Записывай все это в блокноте, мистер Автор Некрологов!
Пока я строчу, он успевает передумать.
– Подожди. Зачеркни «безмозглые шарлатаны». С моим везением один из этих уродов подаст в суд на мою газету за клевету. Видишь, до чего мы докатились? Они могут подать в суд на мертвеца с трубкой в горле, клянусь богом!
Макартур Полк какой-то высушенный, на голове у него немного старческого пуха, нос подернут красными прожилками, шея тонкая, а кожа как пергамент. Он напоминает новорожденного кондора, какими похваляются работники зоопарков по каналу «Дискавери».
Получив очередную дозу кислорода, он каркает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92