И тут послышался оглушительный визг – прямо из-под копыт коня вылетели шесть черных поросят и двое чумазых ребятишек, преследующие их. Конь заржал и захрапел, натягивая удила – обычно лошади терпеть не могут свиней, – и Полу-младшему стоило немалых трудов его успокоить. К тому времени, как это ему удалось, поросят и детишек уже и след простыл. Пол выбранился и продолжал путь. Свиньи были бичом всего города, разводили грязь и вонь, и – всегда ускользали от расправы. Никто еще не изобрел надежного способа удержать выводок поросят от прогулок по окрестностям, а беднейшие из горожан намеренно выпускали своих питомцев полакомиться отбросами, чтобы сэкономить на корме.
Улица Шпорников плавно перетекала в куда более широкую Кони-стрит, где у Морлэндов когда-то был городской особняк, а затем в Лендал. Это была куда более тихая часть города, где проживали богачи – здесь по обеим сторонам улицы шли стены, за которыми скрывались уютные палисадники усадьб состоятельных граждан. А вот и цель его путешествия – городская усадьба Баттсов. Если бы не обилие домов на мосту, он смог бы уже оттуда увидеть особняк – его пристройки и прелестный садик спускались прямо к реке, и можно даже было различить барку – собственность семьи, стоящую на приколе у пристани. Въехав во двор, он ощутил все тот же тошнотворный запах – встретивший его слуга сообщил, что уровень реки в этом году поднялся настолько, что вода затопила часть сада и некоторые постройки.
– А трещины моста видны прямо отсюда, молодой господин. Мороз и оттепель, потом снова мороз и оттепель – и вот образовались дыры, в которые кулак можно засунуть!
– Ты имеешь в виду мост Лендал?
– Нет, молодой господин, речь о другом... Этой весной такой сильный паводок, что лодки и барки не могут больше проплывать под арками моста. Господину пришлось нынче отправиться на свои склады верхом, и он был так недоволен!
– Могу вообразить, – сказал Пол-младший.
– Я займусь вашим конем, молодой господин? – слуга принял поводья.
– Не нужно, просто подержи его – я тотчас же ворочусь.
– Ах, да – снова поедете с мисс Чэрити на прогулку? – в голосе слуги слышались одобрительные нотки. Пол ничего не ответил и направился прямо в дом.
Его дружба с Чэрити, начавшаяся на прошлое Рождество, крепла с каждым днем, удивляла всех и каждого – и одновременно радовала. Полу-младшему явно льстило внимание и привязанность Чэрити, а ее советы всегда были такими здравыми и разумными – она охотно выслушивала его и помогала решать постоянно возникающие проблемы. Для нее же самой любой знак внимания был целебным бальзамом на ее душевные раны. Пол-младший, обнаружив, что она лишь изредка покидает дом, и то все больше в паланкине, летом начал вывозить ее верхом на своем коне. Сама ездить она, разумеется, не могла – больные ноги не слушались ее – но сидеть на особой подушечке сзади Пола, держась за его талию, она была вполне в состоянии. Они ездили по таким местам, где полупарализованная бедняжка не бывала уже лет двадцать. И вот в этот первый по-настоящему весенний денек погода благоприятствовала прогулке – Пол увидел, что Чэрити ждет его с нетерпением.
Он посидел немного в обществе Чэрити и Энни Уивер, от души восхитился новорожденной малюткой Энни – дочкой, которую окрестили Селией. А затем Чэрити заботливо одели в самый теплый плащ, и она, хромая и с трудом передвигая ноги, вышла во двор, где слуги заботливо усадили ее на подушечку за спиною Пола.
– Куда мы поедем сегодня? – спросил Пол.
– В сторону Миклелитт – если, конечно, ничего не имеешь против.
– Мне решительно все равно, куда мы с тобой поедем, – ответил Пол, поворачивая коня.
– Представить не можешь, как я рада, что вновь вырвалась из душного дома, – сказала Чэрити. – Но если бы даже и мог, тебе все равно не понять, какое пьянящее чувство свободы испытываю я, когда мы так быстро едем! Знаешь, порой мне даже кажется, что ноги лошади – это мои собственные...
– А знаешь, у меня возникла недурная мысль, – улыбнулся Пол-младший. – Ты никогда не плавала?
Чэрити рассмеялась:
– Нет, разве что в далеком детстве. Но, думаю, уже поздно учиться...
– А я иного мнения, – возразил Пол. – Если можно было бы отыскать тихий прудик, и служанки следили бы, чтобы никто не помешал...
– О, прошу тебя, кузен, не надо, ты вогнал меня в краску, – взмолилась Чэрити. – Не говори об этом больше!
– Ну, ладно, – согласился Пол, но про себя подумал, что найдет способ воплотить эту идею в жизнь. Он был уверен, что кузине будет приятно ощутить свободу движений, которую дает вода – хотя плавать было не в обычаях взрослых женщин. Улицы были на редкость запружены народом, и когда они доехали до моста, им пришлось остановиться. Взрослые, детишки, собаки, свиньи, гуси и кошки сновали кругом. Повозки, запряженные волами, навьюченные ослы и верховые лошади медленно продвигались вперед в этой невообразимой толчее. И тут Пол-младший с удивлением заметил крыс – гигантских, отвратительных, некоторые из них были не меньше кролика: они шныряли прямо под копытами коней. На мосту всегда бродило множество кошек, которые лакомились рыбьими внутренностями, но крысы...
– Погляди! Видишь? – спросила Чэрити. – Сколько их! Откуда они взялись?
– Наверняка из подвалов и погребов, домов на мосту... Как странно... Обычно они не выходят среди бела дня.
Они были уже почти на середине моста, когда вдруг послышался странный звук – ужасное раскатистое рычание. Звук все усиливался. Одновременно твердь под ними заколебалась – словно они находились на спине сказочного дракона, который, неожиданно проснувшись, силился сбросить их с себя. Пораженная толпа в ужасе закричала, дома стали рассыпаться, словно карточные домики, а середина огромного моста начала медленно оседать. Это напоминало кошмарный сон, в котором оживали мертвые камни... Все смешалось: людские крики, визг и мычание животных, ржание коней и ужасный, оглушительный рев падающих глыб. Пол-младший, будто очнувшись от кошмара, резко пришпорил коня – и обезумевшее от страха животное рванулось вперед, спасаясь от гибели. Куски шифера, черепицы и увесистые камни летели на мостовую, вдребезги разбиваясь о булыжники, дома рушились и оседали – подковы коня скользили по капустным листьям и рыбьим внутренностям...
Потом медленно-медленно, словно в кошмарном сне, середина моста стала оседать – арки раскалывались на колоссальные глыбы, а потом эти громады и дома, стоящие на мосту, – все рухнуло в реку, и в небо взметнулась циклопическая грязно-коричневая волна... Грохот на мгновение заглушил все прочие звуки: даже отчаянные вопли тех, кто, сшибая и сминая друг друга, силились спастись. Чьи-то руки вцепились в узду коня, рванули – и вот, непостижимым образом, они спасены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Улица Шпорников плавно перетекала в куда более широкую Кони-стрит, где у Морлэндов когда-то был городской особняк, а затем в Лендал. Это была куда более тихая часть города, где проживали богачи – здесь по обеим сторонам улицы шли стены, за которыми скрывались уютные палисадники усадьб состоятельных граждан. А вот и цель его путешествия – городская усадьба Баттсов. Если бы не обилие домов на мосту, он смог бы уже оттуда увидеть особняк – его пристройки и прелестный садик спускались прямо к реке, и можно даже было различить барку – собственность семьи, стоящую на приколе у пристани. Въехав во двор, он ощутил все тот же тошнотворный запах – встретивший его слуга сообщил, что уровень реки в этом году поднялся настолько, что вода затопила часть сада и некоторые постройки.
– А трещины моста видны прямо отсюда, молодой господин. Мороз и оттепель, потом снова мороз и оттепель – и вот образовались дыры, в которые кулак можно засунуть!
– Ты имеешь в виду мост Лендал?
– Нет, молодой господин, речь о другом... Этой весной такой сильный паводок, что лодки и барки не могут больше проплывать под арками моста. Господину пришлось нынче отправиться на свои склады верхом, и он был так недоволен!
– Могу вообразить, – сказал Пол-младший.
– Я займусь вашим конем, молодой господин? – слуга принял поводья.
– Не нужно, просто подержи его – я тотчас же ворочусь.
– Ах, да – снова поедете с мисс Чэрити на прогулку? – в голосе слуги слышались одобрительные нотки. Пол ничего не ответил и направился прямо в дом.
Его дружба с Чэрити, начавшаяся на прошлое Рождество, крепла с каждым днем, удивляла всех и каждого – и одновременно радовала. Полу-младшему явно льстило внимание и привязанность Чэрити, а ее советы всегда были такими здравыми и разумными – она охотно выслушивала его и помогала решать постоянно возникающие проблемы. Для нее же самой любой знак внимания был целебным бальзамом на ее душевные раны. Пол-младший, обнаружив, что она лишь изредка покидает дом, и то все больше в паланкине, летом начал вывозить ее верхом на своем коне. Сама ездить она, разумеется, не могла – больные ноги не слушались ее – но сидеть на особой подушечке сзади Пола, держась за его талию, она была вполне в состоянии. Они ездили по таким местам, где полупарализованная бедняжка не бывала уже лет двадцать. И вот в этот первый по-настоящему весенний денек погода благоприятствовала прогулке – Пол увидел, что Чэрити ждет его с нетерпением.
Он посидел немного в обществе Чэрити и Энни Уивер, от души восхитился новорожденной малюткой Энни – дочкой, которую окрестили Селией. А затем Чэрити заботливо одели в самый теплый плащ, и она, хромая и с трудом передвигая ноги, вышла во двор, где слуги заботливо усадили ее на подушечку за спиною Пола.
– Куда мы поедем сегодня? – спросил Пол.
– В сторону Миклелитт – если, конечно, ничего не имеешь против.
– Мне решительно все равно, куда мы с тобой поедем, – ответил Пол, поворачивая коня.
– Представить не можешь, как я рада, что вновь вырвалась из душного дома, – сказала Чэрити. – Но если бы даже и мог, тебе все равно не понять, какое пьянящее чувство свободы испытываю я, когда мы так быстро едем! Знаешь, порой мне даже кажется, что ноги лошади – это мои собственные...
– А знаешь, у меня возникла недурная мысль, – улыбнулся Пол-младший. – Ты никогда не плавала?
Чэрити рассмеялась:
– Нет, разве что в далеком детстве. Но, думаю, уже поздно учиться...
– А я иного мнения, – возразил Пол. – Если можно было бы отыскать тихий прудик, и служанки следили бы, чтобы никто не помешал...
– О, прошу тебя, кузен, не надо, ты вогнал меня в краску, – взмолилась Чэрити. – Не говори об этом больше!
– Ну, ладно, – согласился Пол, но про себя подумал, что найдет способ воплотить эту идею в жизнь. Он был уверен, что кузине будет приятно ощутить свободу движений, которую дает вода – хотя плавать было не в обычаях взрослых женщин. Улицы были на редкость запружены народом, и когда они доехали до моста, им пришлось остановиться. Взрослые, детишки, собаки, свиньи, гуси и кошки сновали кругом. Повозки, запряженные волами, навьюченные ослы и верховые лошади медленно продвигались вперед в этой невообразимой толчее. И тут Пол-младший с удивлением заметил крыс – гигантских, отвратительных, некоторые из них были не меньше кролика: они шныряли прямо под копытами коней. На мосту всегда бродило множество кошек, которые лакомились рыбьими внутренностями, но крысы...
– Погляди! Видишь? – спросила Чэрити. – Сколько их! Откуда они взялись?
– Наверняка из подвалов и погребов, домов на мосту... Как странно... Обычно они не выходят среди бела дня.
Они были уже почти на середине моста, когда вдруг послышался странный звук – ужасное раскатистое рычание. Звук все усиливался. Одновременно твердь под ними заколебалась – словно они находились на спине сказочного дракона, который, неожиданно проснувшись, силился сбросить их с себя. Пораженная толпа в ужасе закричала, дома стали рассыпаться, словно карточные домики, а середина огромного моста начала медленно оседать. Это напоминало кошмарный сон, в котором оживали мертвые камни... Все смешалось: людские крики, визг и мычание животных, ржание коней и ужасный, оглушительный рев падающих глыб. Пол-младший, будто очнувшись от кошмара, резко пришпорил коня – и обезумевшее от страха животное рванулось вперед, спасаясь от гибели. Куски шифера, черепицы и увесистые камни летели на мостовую, вдребезги разбиваясь о булыжники, дома рушились и оседали – подковы коня скользили по капустным листьям и рыбьим внутренностям...
Потом медленно-медленно, словно в кошмарном сне, середина моста стала оседать – арки раскалывались на колоссальные глыбы, а потом эти громады и дома, стоящие на мосту, – все рухнуло в реку, и в небо взметнулась циклопическая грязно-коричневая волна... Грохот на мгновение заглушил все прочие звуки: даже отчаянные вопли тех, кто, сшибая и сминая друг друга, силились спастись. Чьи-то руки вцепились в узду коня, рванули – и вот, непостижимым образом, они спасены!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109