— Мог им быть Эл Хант? Вы упоминали, что давно работаете в Валхолле. Хант был пациентом одиннадцать лет назад в течение весны и лета.
— Я не помню Эла Ханта...
— Должно быть, они были примерно одного возраста, — добавила я.
— Интересно. — Ее глаза наполнились невинным любопытством. — У Френки действительно был друг, другой подросток. Я вспоминаю. Светловолосый. Мальчик был светловолосый, очень стеснительный, тихий. Я не помню, как его звали.
— Эл Хант был светловолосым, — сказала я. Молчание.
— Ах, Боже мой, — сказала она наконец. Я подталкивала ее:
— Он был тихий, стеснительный...
— Ах, Боже мой, — снова сказала она. — Тогда ручаюсь, что это был именно он! И он покончил с собой на прошлой неделе?
— Да.
— Ив разговоре с вами он упоминал Джима?
— Он упоминал кого-то, кого называл Джим Джим.
— Джим Джим, — повторила она. — Господи! Я не знаю...
— Что же дальше случилось с Френки?
— Он пробыл у нас недолго — два или три месяца.
— Он вернулся домой? — спросила я.
— Вроде бы так, — сказала она. — Там было что-то такое, связанное с его матерью. По-моему, он жил с отцом. Мать как будто оставила Френки, когда он был еще маленьким — нечто в этом роде. Во всяком случае, совершенно точно, что ситуация у него в семье была достаточно печальной. Правда, я полагаю, то же самое можно сказать почти обо всех пациентах «Вальгаллы». — Джини вздохнула. — Господи. Я не думала обо всем этом уже много лет. Френки, — она покачала головой. — Интересно, что вообще с ним стало?
— У вас нет ни малейшего представления?
— То есть никакого. — Она долго смотрела на меня, и до нее постепенно стало доходить. Я увидела страх, сгущавшийся на дне ее глаз. — Два человека убиты. Вы не думаете, что Френки?..
Я промолчала.
— Он никогда не был буйным. Во всяком случае, когда я с ним работала. Скорее наоборот, он был очень мягким.
Она ждала. Я продолжала хранить молчание.
— Я имею в виду, что со мной он был очень милым и вежливым. Очень внимательно наблюдал за мной, делал все, что я ему говорила.
— Наверное, вы ему нравились, — сказала я.
— Я совершенно забыла — он связал мне шарф. Красно-бело-голубой. Интересно, куда он подевался? Должно быть, я отдала его в Армию Спасения, или что-то в этом духе. Не знаю. Френки, он, ну... как бы увлекся мною. — Она нервно рассмеялась.
— Миссис Уилсон, как выглядел Френки?
— Высокий, худой, с темными волосами. — Она моргнула. — Это было так давно... — Джини посмотрела на меня. — Он не выделялся. И я не помню, чтобы он был особенно красив. Знаете, возможно, я бы запомнила его лучше, если бы он действительно обладал привлекательной внешностью или, наоборот, был совершенно безобразен. Так что я полагаю, он выглядел совершенно обыкновенно.
— В картотеке больницы есть какие-нибудь его фотографии?
— Нет.
Снова пауза. Затем она посмотрела на меня с удивлением.
— Он заикался, — неуверенно произнесла она.
— Простите?
— Иногда он заикался. Я помню. Когда Френки был слишком возбужден или нервничал, он заикался.
«Джим Джим».
Эл Хант воспроизвел все точно. Рассказывая ему, что Барнз сделал или пытался сделать, Френки, должно быть, огорчался, нервничал и начинал заикаться. Должно быть, он заикался всякий раз, когда рассказывал Ханту о Джиме Барнзе. Джим Джим!
Покинув дом Джини Уилсон, я позвонила из первого же таксофона. Марино — лопух — ушел катать шары в боулинг.
Глава 14
Понедельник привел за собой вереницу облаков, расписанных под мрамор, которые окутали предгорья Голубого хребта и поглотили «Вальгаллу». Ветер лупил по автомобилю Марино, и к тому моменту, когда мы припарковались на стоянке больницы, в лобовое стекло молотили крошечные градинки.
— Черт, — пожаловался Марино, когда мы выбрались наружу, — этого нам только и не хватало.
— Ничего серьезного не ожидается, — заверила я его, вздрагивая, когда ледяные комочки жалили меня в щеки. Мы пригнули головы от ветра и молча поспешили к парадному входу.
Доктор Мастерсон ожидал нас в вестибюле. Натянутая улыбка прикрывала суровое, каменное выражение его лица. Пожимая руки, мужчины глянули друг на друга, как враждебные коты, и я пальцем о палец не ударила, чтобы хоть немного разрядить обстановку, потому что я откровенно устала от всех этих психологических игр. Доктор Мастерсон располагал нужной нам информацией, и он выдаст нам ее неискаженной, целиком и полностью, на основе сотрудничества или судебным порядком. У него был выбор. Не задерживаясь, мы прошли в его кабинет, и на этот раз он закрыл дверь.
— Итак, чем я могу быть вам полезен? — спросил он сразу же, как только сел на стул.
— Дополнительной информацией, — ответила я.
— Разумеется, но должен признаться, доктор Скарпетта, — продолжал он так, как будто Марино не было в комнате, — не вижу, что еще я мог бы рассказать вам об Эле Ханте, что было бы полезным в вашем расследовании. Вы ведь смотрели его историю болезни, и я рассказал вам все, что помнил...
Марино оборвал его:
— Да, ну что ж, мы здесь для того, чтобы немного освежить вашу память, — сказал он, доставая сигареты. — И мы интересуемся не только Элом Хантом.
— Я не понимаю.
— Нас гораздо больше интересует его приятель, — объяснил Марино.
— Приятель? - Доктор Мастерсон бросил на него холодный оценивающий взгляд.
— Имя Френки вызывает у вас какие-нибудь ассоциации?
Доктор Мастерсон принялся протирать свои очки, и я решила, что это его любимая уловка, позволяющая выиграть время для размышления.
— Когда здесь находился Эл Хант, у вас был еще один пациент — мальчик по имени Френки, — добавил Марино.
— К сожалению, не припоминаю.
— Сожалейте о чем хотите, док, но вам придется рассказать нам, кто такой Френки.
— В «Вальгалле» всегда очень много пациентов, не менее трехсот, лейтенант, — ответил доктор Мастерсон, — я просто не в состоянии запомнить каждого, особенно, тех, кто находился здесь недолго.
— То есть, вы хотите сказать, что пациент Френки находился здесь недолго? — сказал Марино.
Доктор Мастерсон протянул руку за своей трубкой. Он допустил явный промах, и в его глазах я заметила раздражение.
— Ничего подобного я вам не говорил, лейтенант. — Он принялся медленно утрамбовывать в трубке табак. — Но если вы дадите мне немного больше информации об этом пациенте, молодом человеке, которого вы называете Френки, возможно, у меня и появится хотя бы слабый проблеск. Вы можете рассказать о нем что-нибудь еще, кроме того, что он «мальчик»?
Я решила вмешаться:
— Очевидно, у Эла Ханта в то время, когда он находился здесь, был друг, некто, кого он называл Френки. Эл упоминал о нем во время разговора со мной. Нам кажется, что этот человек первое время, после приема в больницу, содержался в Бэкхолле, а затем был переведен на другой этаж, где мог познакомиться с Элом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88