И копится в душе горечь утрат.
Привыкай к потерям, с каждым днем их больше...
Я с каждым годом все мудрей.
И все кристальнее познанье.
О, тяжесть скорби!
С ней - трудней.
Без смысла день.
Ночь - наказанье.
А время идет, а время уходит. И если ты сейчас, сегодня счаст-
лив, весел и наслаждаешься жизнью, то завтра наступит похмелье, и
ты поймешь, что ничего не было, нет и не будет, кроме пустой суеты.
Неумолимо летит время, все быстрей, все быстрей...
А умирать жалко.
И неохота.
Только работа, работа, работа.
Как тяжелый труд землекопа.
Каждый день себе яму копать кайлом,
а потом,
смертельно устав,
лечь в нее
и спать, спать, спать
вечным сном.
Бом!.. Прозвенит колокол, пойдешь на последний круг... Фи-
нал... Нас на Земле скоро пять миллиардов. А сколько уже ушло в
небытие? И жизнь твоя, и смерть твоя - песчинка в великой реке бес-
конечного времени... А итог?..
Ощущение утерянного,
безвозвратно уходящего
и в высоком царском тереме,
и в кирпично-блочных башнях.
И желание остаться,
преступить через забвение
в пирамидах египтянских,
в родах новых поколений.
И кресты, и обелиски,
и простой могильный холмик -
результаты этих исков,
говорящее безмолвие.
Я читал тебе эти стихи, помнишь? Говорящее безмолвие... - по-
вторил Антон и умолк.
"Массаж мозга" был закончен.
Уже давно сгустились сумерки, царил полумрак, стол, стулья,
маски, фигура Антона, молча стоявшего у стены, теряли свои очер-
тания - словно мир погружался в черную бездну...
Антон бесплотно и бесшумно проплыл по комнате и включил
свет.
Виктора будто обожгло.
- Где у тебя коньяк?.. В буфете?.. А мясо разморозил?.. Ну-ка,
давай поставь что-нибудь в стиле диско, только не очень быстрое...
Виктор кивнул в ответ, механически, как кукла, поднялся, долго
размышлял, какую кассету поставить, наконец, выбрал, включил
стереосистему, вернулся и сел в кресло.
За это время Антон нарезал тонкими кусками, посолил, поперчил,
посыпал приправами мясо, кинул его на раскаленную сковородку,
обследовал холодильник, достал и открыл банку с маринованными
огурцами и помидорами, выложил их в глубокую тарелку, нарезал
хлеба и поя вился в дверях комнаты со сковородкой.
- Вика, давай подставку, живо. А то горячо.
Виктор бросился на кухню, принес подставку. Вдвоем они рас-
ставили тарелки, рюмки, разложили ножи, вилки. Антон разлил
коньяк.
- Ну... - поднял он рюмку. - Жизнь продолжается... Ты знаешь,
что сказал Хайям обо мне?
Кровавый ручей моего сердца снес бы сто домов.
А в сто раз больше домов в опасности от моих слез.
Каждая ресничка моя - желоб, по которому стекает
кровь.
А если я сомкну ресницы, то будет потоп.
А нам с тобой он дал простой, но мудрый совет:
Не следует метить сердце метой печали.
Постоянно надо читать книгу наслаждения.
Надо пить вино и исполнять желания сердца.
Ведь неизвестно, сколько проживешь в мире.
Давай за нас, Вика! За нас! Понял?.. Надо бы тебе все-таки нау-
читься на горных лыжах кататься... И приятно, и полезно во всех
смыслах. Ну, поехали...
Они выпили.
Потом еще.
И Виктор с некоторым удивлением понял, что проголодался, что
жив, что есть в этом мире тепло. То ли от того, что отпустило нервное
напряжение последних часов, то ли от бессонной ночи, Виктор, сам
того не замечая, опьянел. Ему показалось, что боль в душе ушла и не
вернется. Ему уже не хотелось есть, он подливал себе коньяк, от-
пивал из рюмки часто, но понемногу и держал терпкую, жгучую
жидкость под языком, прежде чем проглотить ее.
Антон тоже пил, но сдержанно и добродушно-внимательно
слушал, как Виктор, пьяно улыбаясь, рассказывал, что Марина,
похоже, сыграла свою роковую роль, посвятив Люсю в дела триумви-
рата. Про себя Антон выругался с досады от того, что Марина реши-
лась открыть кому-то факт существования триумвирата без ведома его
магистра и основателя, но виду Антон не подал. А потом задумал
недоброе...
Для начала он завернул анекдот "со смаком", над которым Вик-
тор долго смеялся, повторяя последнюю фразу: "Странно, что-то есть,
а слова нет..."
Потом Антон рассказал, как он в доме отдыха попал в сложную
для мужчины ситуацию. Его поселили в одном номере с молодым
человеком, а напротив жили две девицы, одна из которых была
подругой этого молодого человека. Каждый вечер молодой человек
уходил к своей подруге, ее соседка деликатно оставляла их вдвоем, а
поскольку ей некуда было деться, то она приходила к Антону. Антон,
накатавшись за день на лыжах, не желал ничего, кроме того, чтобы
блаженно растянуться на койке, но ему приходилось вести светские
беседы с соседкой. На третий день соседка принесла бутылку конья-
ка. Они с Антоном выпили, развеселились и Антон поцеловал ее в
щеку. В ответ она страстно обвила его шею руками, прижалась и
прошептала ему на ухо: "Ну, и сила воли у тебя... Целых два дня тер-
пел, бедненький..."
Виктор от этого рассказа развеселился до развязности.
- Вика, если только между нами, мужиками... - доверительно
спросил Антон. - А сколько раз ты встречался с Люсей здесь, в твоей
квартире?
- Два, - не задумываясь, ответил Виктор.
- За полгода? - искренне удивился Антон. - Ну, это просто не-
серьезно, старик. Кстати, лучший способ забыть женщину - пойти к
другой. Почему бы тебе к Марине по старой памяти не наведаться?
Баба она теплая, не откажет, не так ли?
Они еще сидели, еще пили. Виктор дошел до такой кондиции,
что, проводив Антона, бессмысленно оглядел комнату, неубранную
посуду, махнул рукой и завалился спать.
24
Виктор стоял около дверей квартиры и долго искал в полумраке
подъезда нужный ему ключ. Нашел, вставил его в замочную сква-
жину и отворил дверь, повернув одновременно ручку двери
ключ в замке, для чего ему пришлось сунуть букет гвоздик подмыш-
ку, а спортивную сумку поставить между ног.
В передней было темно, но в комнате горел свет и была вклю-
чена радиола. Виктор усмехнулся, вытащил букет, встряхнул его и
галантно оттопырил локоть. После этого он включил свет в передней,
хлопнул дверью и многозначительно, как Антон, откашлялся:
- Кхе! Кхе!
- Марина, это ты? - радостно прозвучал мужской голос, разда-
лись шаги и в дверях комнаты появился Сергей.
Увидев Виктора с букетом в руках, с застывшей улыбкой на ли-
це, Сергей опешил от неожиданность. В руках он держал тряпку, ко-
торой стирал пыль. На нескладной фигуре Сергея комично выглядел
короткий передник в оборочках, подвязанный на спине чуть ли не под
лопатками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Привыкай к потерям, с каждым днем их больше...
Я с каждым годом все мудрей.
И все кристальнее познанье.
О, тяжесть скорби!
С ней - трудней.
Без смысла день.
Ночь - наказанье.
А время идет, а время уходит. И если ты сейчас, сегодня счаст-
лив, весел и наслаждаешься жизнью, то завтра наступит похмелье, и
ты поймешь, что ничего не было, нет и не будет, кроме пустой суеты.
Неумолимо летит время, все быстрей, все быстрей...
А умирать жалко.
И неохота.
Только работа, работа, работа.
Как тяжелый труд землекопа.
Каждый день себе яму копать кайлом,
а потом,
смертельно устав,
лечь в нее
и спать, спать, спать
вечным сном.
Бом!.. Прозвенит колокол, пойдешь на последний круг... Фи-
нал... Нас на Земле скоро пять миллиардов. А сколько уже ушло в
небытие? И жизнь твоя, и смерть твоя - песчинка в великой реке бес-
конечного времени... А итог?..
Ощущение утерянного,
безвозвратно уходящего
и в высоком царском тереме,
и в кирпично-блочных башнях.
И желание остаться,
преступить через забвение
в пирамидах египтянских,
в родах новых поколений.
И кресты, и обелиски,
и простой могильный холмик -
результаты этих исков,
говорящее безмолвие.
Я читал тебе эти стихи, помнишь? Говорящее безмолвие... - по-
вторил Антон и умолк.
"Массаж мозга" был закончен.
Уже давно сгустились сумерки, царил полумрак, стол, стулья,
маски, фигура Антона, молча стоявшего у стены, теряли свои очер-
тания - словно мир погружался в черную бездну...
Антон бесплотно и бесшумно проплыл по комнате и включил
свет.
Виктора будто обожгло.
- Где у тебя коньяк?.. В буфете?.. А мясо разморозил?.. Ну-ка,
давай поставь что-нибудь в стиле диско, только не очень быстрое...
Виктор кивнул в ответ, механически, как кукла, поднялся, долго
размышлял, какую кассету поставить, наконец, выбрал, включил
стереосистему, вернулся и сел в кресло.
За это время Антон нарезал тонкими кусками, посолил, поперчил,
посыпал приправами мясо, кинул его на раскаленную сковородку,
обследовал холодильник, достал и открыл банку с маринованными
огурцами и помидорами, выложил их в глубокую тарелку, нарезал
хлеба и поя вился в дверях комнаты со сковородкой.
- Вика, давай подставку, живо. А то горячо.
Виктор бросился на кухню, принес подставку. Вдвоем они рас-
ставили тарелки, рюмки, разложили ножи, вилки. Антон разлил
коньяк.
- Ну... - поднял он рюмку. - Жизнь продолжается... Ты знаешь,
что сказал Хайям обо мне?
Кровавый ручей моего сердца снес бы сто домов.
А в сто раз больше домов в опасности от моих слез.
Каждая ресничка моя - желоб, по которому стекает
кровь.
А если я сомкну ресницы, то будет потоп.
А нам с тобой он дал простой, но мудрый совет:
Не следует метить сердце метой печали.
Постоянно надо читать книгу наслаждения.
Надо пить вино и исполнять желания сердца.
Ведь неизвестно, сколько проживешь в мире.
Давай за нас, Вика! За нас! Понял?.. Надо бы тебе все-таки нау-
читься на горных лыжах кататься... И приятно, и полезно во всех
смыслах. Ну, поехали...
Они выпили.
Потом еще.
И Виктор с некоторым удивлением понял, что проголодался, что
жив, что есть в этом мире тепло. То ли от того, что отпустило нервное
напряжение последних часов, то ли от бессонной ночи, Виктор, сам
того не замечая, опьянел. Ему показалось, что боль в душе ушла и не
вернется. Ему уже не хотелось есть, он подливал себе коньяк, от-
пивал из рюмки часто, но понемногу и держал терпкую, жгучую
жидкость под языком, прежде чем проглотить ее.
Антон тоже пил, но сдержанно и добродушно-внимательно
слушал, как Виктор, пьяно улыбаясь, рассказывал, что Марина,
похоже, сыграла свою роковую роль, посвятив Люсю в дела триумви-
рата. Про себя Антон выругался с досады от того, что Марина реши-
лась открыть кому-то факт существования триумвирата без ведома его
магистра и основателя, но виду Антон не подал. А потом задумал
недоброе...
Для начала он завернул анекдот "со смаком", над которым Вик-
тор долго смеялся, повторяя последнюю фразу: "Странно, что-то есть,
а слова нет..."
Потом Антон рассказал, как он в доме отдыха попал в сложную
для мужчины ситуацию. Его поселили в одном номере с молодым
человеком, а напротив жили две девицы, одна из которых была
подругой этого молодого человека. Каждый вечер молодой человек
уходил к своей подруге, ее соседка деликатно оставляла их вдвоем, а
поскольку ей некуда было деться, то она приходила к Антону. Антон,
накатавшись за день на лыжах, не желал ничего, кроме того, чтобы
блаженно растянуться на койке, но ему приходилось вести светские
беседы с соседкой. На третий день соседка принесла бутылку конья-
ка. Они с Антоном выпили, развеселились и Антон поцеловал ее в
щеку. В ответ она страстно обвила его шею руками, прижалась и
прошептала ему на ухо: "Ну, и сила воли у тебя... Целых два дня тер-
пел, бедненький..."
Виктор от этого рассказа развеселился до развязности.
- Вика, если только между нами, мужиками... - доверительно
спросил Антон. - А сколько раз ты встречался с Люсей здесь, в твоей
квартире?
- Два, - не задумываясь, ответил Виктор.
- За полгода? - искренне удивился Антон. - Ну, это просто не-
серьезно, старик. Кстати, лучший способ забыть женщину - пойти к
другой. Почему бы тебе к Марине по старой памяти не наведаться?
Баба она теплая, не откажет, не так ли?
Они еще сидели, еще пили. Виктор дошел до такой кондиции,
что, проводив Антона, бессмысленно оглядел комнату, неубранную
посуду, махнул рукой и завалился спать.
24
Виктор стоял около дверей квартиры и долго искал в полумраке
подъезда нужный ему ключ. Нашел, вставил его в замочную сква-
жину и отворил дверь, повернув одновременно ручку двери
ключ в замке, для чего ему пришлось сунуть букет гвоздик подмыш-
ку, а спортивную сумку поставить между ног.
В передней было темно, но в комнате горел свет и была вклю-
чена радиола. Виктор усмехнулся, вытащил букет, встряхнул его и
галантно оттопырил локоть. После этого он включил свет в передней,
хлопнул дверью и многозначительно, как Антон, откашлялся:
- Кхе! Кхе!
- Марина, это ты? - радостно прозвучал мужской голос, разда-
лись шаги и в дверях комнаты появился Сергей.
Увидев Виктора с букетом в руках, с застывшей улыбкой на ли-
це, Сергей опешил от неожиданность. В руках он держал тряпку, ко-
торой стирал пыль. На нескладной фигуре Сергея комично выглядел
короткий передник в оборочках, подвязанный на спине чуть ли не под
лопатками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50