– Нет, не кажется.
– Ну-ну... Я смотрю, ты настолько вжился в образ, что и вправду считаешь себя борцом за справедливость, отдавшим всю кровь, до последней капли, во имя великой идеи.
А ведь он прав – я так увлекся, играя на публику, что даже на мгновение забыл: это не настоящая жизнь и даже не театр, а всего лишь дешевый обман со всеми его атрибутами. Проклятый седьмой раунд...
– Прости, был не прав. Совсем крыша поехала с непривычки – сам же видишь, какой головокружительный успех.
– Я-то, конечно, прощу, а вот что скажет Билли, когда узнает?!
Как раз в этот момент мы достигли места, где лежал не подающий признаков жизни Компот, и расчувствовавшийся толстяк пробормотал:
– Что же с тобой сделали эти.........?!
Он всегда умел живописно и красочно охарактеризовать негативные качества наших врагов, но на этот раз, как мне показалось, превзошел самого себя.
Билли переместил свою огромную ладонь к моему затылку и осторожно приподнял безвольно свешивающуюся голову. Тут я всерьез испугался, что он пойдет до конца: поцелует меня в лоб, бережно положит на землю и закричит на всю арену страшным голосом что-нибудь такое, чего и говорить-то не стоит.
Может быть, он так и поступил бы, но я вовремя успел открыть глаза, и впечатлительный Билли увидел в них искры вполне здорового веселья.
У полупокойников подобное жизнерадостное настроение встретишь редко, так что толстяк сразу понял: перед ним – элементарный симулянт. Его взгляд потемнел от гнева, а затем он опустил руки, и я, никак не ожидавший подобной реакции, рухнул на землю, даже не успев сгруппироваться.
– Во-оу! – непроизвольно вырвался из горла едва ли не предсмертный хрип.
– А-ах! – судорожно вздохнули трибуны, вероятно, решив, что молодой герой окончательно испустил дух – только так можно было объяснить варварское обращение Билли с моим неподвижным телом.
Пока происходили эти волнующие события, с арены утаскивали тушу мертвого амкараджса, одновременно посыпая свежим песком огромное пятно растекшейся крови.
Я упал совсем рядом с Компотом, и мои пальцы непроизвольно коснулись его лица.
– Кажется, колдун начинает остывать,– прокомментировал ситуацию внутренний голос.
– Проклятье,– выругался я про себя.– Старик находится между жизнью и смертью, и все, что нужно – как можно быстрее ввести ему порцию сублиматора. Но если я сделаю это сейчас, всем станет понятно, что налицо явное мошенничество.
Решение пришло почти мгновенно.
– Мне кажется, это нелепый и бессмысленный замысел,– опять встряло мое подсознание.
– У нас дешевый водевиль для непритязательной публики, а не высокохудожественная драма,– огрызнулся я.– Поэтому можно не озадачиваться стыковкой заведомо тупых кусков сценария. А впрочем, только ради тебя – попытаюсь хоть как-то свести концы с концами.
– Мне нужно немного взбодриться, чтобы оживить старика,– пробормотал я прерывающимся от слабости голосом, обращаясь к Билли.– Несколько пощечин могут привести меня в норму.
Два раза повторять не пришлось...
Затрещина была настолько сильной, что голова резко мотнулась в сторону. Вообще-то, это была не столько пощечина, сколько удар.
«Ты мне чуть было не выбил все зубы!» – хотел было обиженно закричать я, ощущая, как рот наполняется кровью, но, к счастью, не успел, потому что второй удар, не менее сильный, обрушился на другую щеку.
Перед глазами замельтешили искры, и я понял, что если не хочу фатально пострадать, нужно как можно скорее вставать на ноги. Наверняка у моего взбешенного друга все же хватит ума не посылать на глазах у всех «пришедшего в себя» соратника в нокаут.
С огромным трудом преодолевая головокружение и шатаясь из стороны в сторону (на этот раз вполне натурально), я уперся руками в грудь лежащего совсем рядом Компота и встал на колени.
– Спасибо,– прохрипел я, сплевывая на землю накопившуюся во рту кровь.
– Всегда рад помочь другу! – жизнерадостно воскликнул Билли, испытывающий тайное сожаление, что не может дать мне еще пару увесистых затрещин.
– Что-то я слегка ослаб, ты бы не мог выступить в качестве глашатая?
– Для тебя – все что угодно!
Потрогав языком слегка пошатывающийся зуб, я подумал, что для собственного же спокойствия не стоит злоупотреблять отзывчивостью толстяка.
– Тогда повторяй. Мои силы на исходе, но если я не попытаюсь сейчас спасти своего слугу, то он умрет.
– Дамы и господа! Сейчас мой юный друг вылечит старую развалину! – просто и без изысков объявил толстяк.
– Тебе не кажется, что такой бездарный перевод может низвести классическую драму до уровня тривиального похода к ветеринару с целью подлечить лапку слегка захромавшему хомячку? – возмущенно поинтересовалось мое подсознание.
– Да уж... Ты прав. Может быть, Билли действует из самых добрых побуждений, а может быть, просто мстит за то, что мы его одурачили своей мнимой кончиной. Но как бы там ни было, лучше больше ничего не говорить. Язык жестов красноречивее всяких слов.
Некоторое время я постоял, как будто собираясь с силами, а затем, задрожав всем телом, как от нечеловеческого напряжения, переместил ладони к животу колдуна и так же, как в первом случае (то есть тайно от зрителей), сделал инъекцию сублиматора.
И ничего не произошло...
– Факир был пьян, и фокус не удался, – не слишком удачно пошутил внутренний голос.
Но мне было не до его заезженных острот. В голове неожиданно всплыла фраза из давным-давно прочитанной инструкции: «Сублиматор жизненной энергии. При фатальных повреждениях трансформирует часть ментальной энергии в физическую. Из-за повышенного риска перейти точку невозвращения (Пальтилойскую грань) рекомендуется применять только в случае крайней необходимости».
Трижды испробовав сублиматор (на соме, на себе и на Билли), я как-то упустил из виду, что это не лекарство, а ядреная отрава с непредсказуемым действием.
Видимо, старику не повезло, и вместо того, чтобы ожить, он перешел точку невозвращения – загадочную Пальтилойскую грань.
– Ну что?! – прервал мои грустные размышления встревоженный Билли.
– У меня было слишком мало энергии после того, как я вылечил тебя, поэтому ничего не получилось,– с трудом выдавил из себя я первое пришедшее в голову пристойное объяснение.
– Как это – мало энергии?! Как это – ничего не получилось, ведь субли...
На последнем слове он прикусил язык.
– Не получилось – значит не получилось,– грубо ответил я.– Никакие способности не дают стопроцентной гарантии того, что лекарь вернет несчастного, перешедшего определенную грань. Точку невозвращения, так сказать.
– Когда шел разговор о сублиматоре, ты ничего не сказал своим друзьям о возможном, побочном эффекте,– дипломатично вставила моя вторая половина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70