– При рождении мне было предсказано владеть таким камнем, – тихим, странно низким голосом откликнулась Шаниль, не сумевшая до конца спрятать огонь страстного желания, вспыхнувшего в льдисто-синих глазах. Впрочем, она быстро взяла себя в руки. – Чем я могу помочь, магистр?
– Вы не могли бы показать нам, чем сейчас занимается принцесса Шаэтанна?
Глаза фейш раскрылись чуть шире, а ди Крий кивнул. Да, такой вопрос был обречен стать центром нераздельного и исполненного смысла внимания всех присутствующих. Близняшки уже подскакивали на кресле с воплями «Шаэ! Шаэ!», да и сам Тэйон готов был отдать несколько лет жизни, чтобы узнать, что же творится в городе, а еще важнее – на море.
– Королевский дворец очень хорошо защищен от шпионов, магистр, – охладила всеобщий энтузиазм Шаниль. – А Нарунги часто бывают невидимы для наблюдения, если сами не хотят обратного.
– У нас здесь есть целых два Нарунга, являющихся кровными сестрами Шаэтанны и искренне желающих ей только добра… Сиди смирно, Тави! Которым к тому же пора учиться фокусировать свою волю при ясновидении. – Тэйон положил успокаивающую ладонь на макушку нетерпеливо лезущей на стол Нелиты. – И что-то мне да подсказывает, что и у лорда-целителя имеются кое-какие способности в данной области.
Шаниль бросила на него острый, как укол иглой, взгляд и сосредоточилась на камне. Руки фейш, когда она коснулась Хрустальной Звезды, были спокойными и уверенными, лицо отсутствующим. Она пропустила сквозь пальцы цепочку, впечатывая в кожу и память сенсорное ощущение прикосновения заговоренного металла, подняла ее, заставив камень размеренно покачиваться перед лицами магов.
– Смотрите в глубь камня, – нараспев произнесла она. – Пошлите свои мысли к основе, к структуре, почувствуйте сердце камня. Следите, как свет отражается от граней, как лучи попадают внутрь и запутываются в отражениях самих себя. Тавина Нарунг, Нелита Нарунг, коснитесь кристалла ладонями. Ощутите гладкость под кончиками пальцев, ощутите структуру, ощутите Хрустальную Звезду.
Тэйон закрыл глаза, отдавшись завораживающему голосу певицы. На этот раз транс пришел легко и быстро, столь же естественный, как сон, столь же знакомый, как бодрствование. Маг не пытался слиться с камнем, настроить свои разум на резонанс и четкий узор матрицы бриллианта. Стихия земли никогда не давалась ему просто.
Нет, он послал свои мысли к ветру. Ввысь, в вышину, в свободный бег облаков и неостановимое течение холодных потоков. Он был воздухом, ветром, непостоянством. Он коснулся своей основы, своего сердца, и послал в глубь себя вопрос.
– Думайте о Шаэтанне Нарунг, – пел голос видящей. – Вспомните ее движения, голос, запах. Вспомните, как она говорит и как она думает, почувствуйте то, что вы чувствовали в ее присутствии. Пошлите свою нужду в глубь камня. Пошлите ему образ Шаэтанны Нарунг, пошлите вашу необходимость увидеть ее.
Тэйон растворился в магии. Он смутно осознавал, что могущественный камень погрузил его волю и разум в глубины резонирующих граней и связал с целителем и близнецами в неразделимое ментальное целое. Все это было настолько незначительно, не важно, несущественно. Магистр сделал то единственное, что и можно было сделать, оказавшись в объятиях стихии: он расслабился и позволил потоку нести себя, ни на секунды не выпуская из мысленного взгляда образ Шаэтанны ди Лаэссэ.
Никогда еще простой акт видения не представал перед ним в таком совершенстве недостижимого мастерства. Мастер ветров с головокружительным ужасом понял, что перед ним прошлое, настоящее, будущее в блистательном великолепии всех возможных вероятностей и что он не сможет, не сумеет воспринять это богатство оттенков, не заблудившись в них и не сойдя с ума. Он запретил себе чувствовать обиду и невосполнимость потери, ножницами воли кромсая внутреннее зрение. Ради самосохранения был убит бесценный момент озарения, слишком полного для человеческого разума. Маг не позволил себе думать о том, восприятие кого из спутников по ментальному путешествию он на мгновение разделил.
И зимним ветром, шевельнувшим волосы будущей королевы, он был во дворце, в зале, еще со времен империи используемом, когда война приходила под стены великого города. Огромная, занимавшая весь пол восьмигранная карта показывала в мельчайших деталях территорию метрополии и пределов. Ноги королевны, магов, военных советников ступали по твердому воздуху в нескольких ладонях над ежесекундно меняющейся вместе с изменением действительной обстановки магической поверхностью.
Шаэтанна остановилась над синими водами залива. Короткий, сопровождаемый ментальным приказом жест – и часть карты поднялась над полом, увеличилась во много раз, зависнув между напряженными людьми. С болезненной, откровенной детальностью на ней были показаны заполнившие воды огоньки кораблей – и расцвеченных во враждебные цвета было много, много больше, нежели янтарных.
Видение на миг покачнулось, когда Тэйон осознал: враждебные точки на карте начали слаженное движение. И худший из его страхов был подтвержден холодным голосом будущей королевы:
– Адмирал д'Алория права. Они все-таки решились. Империя Кей начала атаку.
Ди Эверо попытался успокаивающе положить руку на ее плечо:
– Ваше Величество…
– Тихо! – Шаэ вдруг напряглась, вслушиваясь во что-то доступное только ей. – Внешнее защитное кольцо прорвано! Асассины во дворце!
И полным ярости вихрем развернулась к ди Эверо:
– Так, значит, кейлонгцы не могут призывать ни богов, ни демонов на территории Лаэссэ, Первый в Совете?
Оникс Тонарро перехватил ее за талию, втащил под защиту своих личных щитов:
– Нет времени! Они пришли за Вашей жизнью, принцесса!
Видение рассыпалось стеклом под ударом урагана, когда Тэйон потерял контроль над силой. Больно, это было так больно. Битым кристаллом по глазам, сломанными костями в натруженные мускулы.
Маг вернулся в тело, судорожно вцепившееся в подлокотники кресла, и каждая клеточка его кричала от боли, как напоенные когда-то кровью мага защитные заклинания его дома кричали о том, что внутрь прорвались враги.
– Кейлонгцы пришли и за жизнями близнецов, – спокойно заметил ди Крий, надевая перевязь. – Должно быть, решили не рисковать, уничтожив и флот, и последних наследниц Нарунгов одновременно.
Вдруг самоуверенная улыбка сползла с лица целителя, как будто ее стерли. В серых глазах вспыхнуло искреннее недоумение. Похоже было, что все мировоззрение студента-воина в одночасье рухнуло.
– Я не смогу пробить установленный ими щит, – медленно, пробуя слова на вкус, произнес ди Крий. Чутье ясновидящего схлестнулось с затверженной с младенчества аксиомой о собственном превосходстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128