Он предсказывал
приближение эпохи благополучия, которая облегчит не-
счастья немецких националистов в Центральной Европе.
Этот оптимистический взгляд в будущее не противоречил
его пафосу по отношению к прошлому. Предсказание
счастливого национального будущего оказывалось есте-
ственным продолжением ностальгии об утраченном зо-
лотом веке, поскольку означало один и тот же вообра-
жаемый мир. Прошлое и будущее представляли собой
две стороны одного контридеала, возникшего на почве
жестокого разочарования в настоящем; тайное наследство
арманизма, пронесенное через ночь христианской эпохи,
служило мостом между двумя идеальными образами; оно
одновременно было реликвией древнего благополучия и
предвестником нового порядка. В этой главе мы иссле-
дуем характер пророчеств Листа, оценим их социальное
значение и попытаемся показать как его циклическая
концепция времени поддерживала идею о фундаменталь-
ных колебаниях счастья, и как эти настроения позднее
были преображены мыслью о спасении и линейной кон-
цепцией истории.
Три источника теологического вдохновения повлияли
на циклический образ времени, в который верил Лист:
непосредственно исповедуемая им святость природы, се-
верная мифология и современная теософия. Мы уже
показывали как содержание арманистских доктрин опре-
делялось "законами природы", эти же в свою очередь
зависели от всеобщих планетарных и органических
циклов космоса. Лист часто восхищался этими
космическими ритмами еще в своих ранних очерках,
посвященных национальному пейзажу: их устойчивые
законы предполагали неизменный божественный
принцип, в его поздних работах превратившийся в
циклический образ времени. Влияние северной
мифологии также очень велико в этом отношении.
Упоминания Листа о Fimbulwinter и Gцtterdдmmerung
заставляют предположить, что он был знаком с язы-
ческими легендами в соответствии с которыми ожидался
приход жестокой зимы, после чего земля должна была
быть уничтожена огнем и водой для того, чтобы
возникнуть снова "богатой, зеленой и светлой как никогда
прежде, свободной от страданий и зла". Согласно этим
мифам, периоды разрушения и сотворения повторялись
непрерывно. Наконец, на Листа повлияла и теософия с
ее космическими кругами и последовательными перевоп-
лощениями индивидов в каждом круге; все это заставило
его поверить в возвращение вещей.
Такое представление о времени могло уживаться с
идеями о спасении и искуплении, но лишало их наиболее
напряженного, конечного пункта. Завершение каждого
цикла конечно означало духовную эволюцию и космиче-
ское обновление, но один цикл сменялся другим: всякий
организм предназначался к падению и возвращению в
вечность. Этому восточному фатализму времени и судьбы
Лист предпочитал иудейско-христианскую версию спа-
сения. Используя теософские материалы для своей кос-
мологии, он все же неохотно принимал ее эзотерические
следствия. Надежда на восстановление традиционного
мира и национальное возрождение вели его к западному
апокалипсису. Так, в его творчестве непрерывно спорили
между собой концепция линейного времени, окончатель-
ного искупления и циклические моменты, заимствован-
ные из теософии. Помня о листовских поношениях
христианства, нельзя не улыбнуться этой ситуации.
В результате образ пангерманской империи оказался
практически полностью основанным на западном апо-
калипсисе.
Еврейский и христианский апокалипсис отличаются
от других форм пророчеств утверждением качественного
различия между настоящим и будущим. Дуалистическая
и линейная схемы времени соединяют пессимистический
взгляд на настоящее с фантастическими и светлыми обра-
зами будущего. В настоящем люди всегда подвержены
лишениям и несчастьям. Апокалиптический писатель ча-
сто говорит о том, что мир есть возрастание морального
и физического падения. Эти жалобы сопровождаются
обвинениями: мир во власти Сатаны и злых сил. В точке
совпадения с самим повествованием, исторический обзор
превращается в пророчество. Апокалиптический автор
предсказывает, что старые болезни усилятся, разнооб-
разие их возрастет; он перечисляет несомненные
признаки окончательной катастрофы: жестокие
климатические сдвиги, засухи, землетрясения и пожары.
Появляется дух зла, дракон или другое чудовище, ко-
торый терзает человечество. С приближением конца вре-
мен "страдания мессии" становятся невыносимы. И тогда
внезапно появляется божественный воитель, он освобож-
дает избранных, разрушает тиранию зла и устанавливает
свое божественное и справедливое царство на земле. Эти
действия открывают новый век, когда радуются избран-
ные и не знают страданий искупленные: этот новый мир
не подчиняется обычным законам природы и физическим
ограничениям; счастье и удача царят здесь вечно.
Основные черты западных апокалиптических проро-
честв верно угаданы в этом общем очерке. Лежащий во
зле, век достигает апогея, а когда приходят новые вре-
мена, те, кто страдал, оказываются спасены и возвышены.
Разумеется, такие пророчества имели большую власть
над несчастными людьми. Норман Кон показывал, на-
сколько буквально относятся к таким пророчествам поте-
рявшиеся в жизни люди. Когда очередные несчастья
обрушиваются на них, они уже слышат "вопли мессии".
Тираны обыкновенно отождествляются с апо-
калиптическим чудищем последних дней, воплощением
Антихриста. Растет ожидание искупителя-мессии, кото-
рый исполнит пророчество, установив счастливое
тысячелетие, в котором они будут участвовать как
избранные. Эти надежды заставляли их думать о себе
как о мессианском авангарде и бунтовать против
сложившихся структур для того, чтобы завоевать для
себя достойное место в новом мире. Степень их воинствен-
ности обычно определялась ощущаемой близостью спа-
сения.
Воскрешение древних религиозных фантазий в кон-
тексте западного революционного воображения свиде-
тельствует о глубокой укорененности стремлений к сча-
стью и комфорту во времена насилия и раздоров. Ведь
нищета, эпидемии и войны всегда существовали в сред-
невековой Европе и тем еще не порождали апо-
калиптических настроений: идеи золотого века тоже были
традиционны. Однако движение Lebenswelt увидело в
апокалиптике фундаментальную систему объяснения сов-
ременных признаков упадка. Предположительный его
источник идентифицировался как абсолютное зло, а
уничтожение его означало предвосхищение золотого века.
Абсолютные категории добра и зла, права и греха вос-
станавливали равновесие в умах дезориентированных лю-
дей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
приближение эпохи благополучия, которая облегчит не-
счастья немецких националистов в Центральной Европе.
Этот оптимистический взгляд в будущее не противоречил
его пафосу по отношению к прошлому. Предсказание
счастливого национального будущего оказывалось есте-
ственным продолжением ностальгии об утраченном зо-
лотом веке, поскольку означало один и тот же вообра-
жаемый мир. Прошлое и будущее представляли собой
две стороны одного контридеала, возникшего на почве
жестокого разочарования в настоящем; тайное наследство
арманизма, пронесенное через ночь христианской эпохи,
служило мостом между двумя идеальными образами; оно
одновременно было реликвией древнего благополучия и
предвестником нового порядка. В этой главе мы иссле-
дуем характер пророчеств Листа, оценим их социальное
значение и попытаемся показать как его циклическая
концепция времени поддерживала идею о фундаменталь-
ных колебаниях счастья, и как эти настроения позднее
были преображены мыслью о спасении и линейной кон-
цепцией истории.
Три источника теологического вдохновения повлияли
на циклический образ времени, в который верил Лист:
непосредственно исповедуемая им святость природы, се-
верная мифология и современная теософия. Мы уже
показывали как содержание арманистских доктрин опре-
делялось "законами природы", эти же в свою очередь
зависели от всеобщих планетарных и органических
циклов космоса. Лист часто восхищался этими
космическими ритмами еще в своих ранних очерках,
посвященных национальному пейзажу: их устойчивые
законы предполагали неизменный божественный
принцип, в его поздних работах превратившийся в
циклический образ времени. Влияние северной
мифологии также очень велико в этом отношении.
Упоминания Листа о Fimbulwinter и Gцtterdдmmerung
заставляют предположить, что он был знаком с язы-
ческими легендами в соответствии с которыми ожидался
приход жестокой зимы, после чего земля должна была
быть уничтожена огнем и водой для того, чтобы
возникнуть снова "богатой, зеленой и светлой как никогда
прежде, свободной от страданий и зла". Согласно этим
мифам, периоды разрушения и сотворения повторялись
непрерывно. Наконец, на Листа повлияла и теософия с
ее космическими кругами и последовательными перевоп-
лощениями индивидов в каждом круге; все это заставило
его поверить в возвращение вещей.
Такое представление о времени могло уживаться с
идеями о спасении и искуплении, но лишало их наиболее
напряженного, конечного пункта. Завершение каждого
цикла конечно означало духовную эволюцию и космиче-
ское обновление, но один цикл сменялся другим: всякий
организм предназначался к падению и возвращению в
вечность. Этому восточному фатализму времени и судьбы
Лист предпочитал иудейско-христианскую версию спа-
сения. Используя теософские материалы для своей кос-
мологии, он все же неохотно принимал ее эзотерические
следствия. Надежда на восстановление традиционного
мира и национальное возрождение вели его к западному
апокалипсису. Так, в его творчестве непрерывно спорили
между собой концепция линейного времени, окончатель-
ного искупления и циклические моменты, заимствован-
ные из теософии. Помня о листовских поношениях
христианства, нельзя не улыбнуться этой ситуации.
В результате образ пангерманской империи оказался
практически полностью основанным на западном апо-
калипсисе.
Еврейский и христианский апокалипсис отличаются
от других форм пророчеств утверждением качественного
различия между настоящим и будущим. Дуалистическая
и линейная схемы времени соединяют пессимистический
взгляд на настоящее с фантастическими и светлыми обра-
зами будущего. В настоящем люди всегда подвержены
лишениям и несчастьям. Апокалиптический писатель ча-
сто говорит о том, что мир есть возрастание морального
и физического падения. Эти жалобы сопровождаются
обвинениями: мир во власти Сатаны и злых сил. В точке
совпадения с самим повествованием, исторический обзор
превращается в пророчество. Апокалиптический автор
предсказывает, что старые болезни усилятся, разнооб-
разие их возрастет; он перечисляет несомненные
признаки окончательной катастрофы: жестокие
климатические сдвиги, засухи, землетрясения и пожары.
Появляется дух зла, дракон или другое чудовище, ко-
торый терзает человечество. С приближением конца вре-
мен "страдания мессии" становятся невыносимы. И тогда
внезапно появляется божественный воитель, он освобож-
дает избранных, разрушает тиранию зла и устанавливает
свое божественное и справедливое царство на земле. Эти
действия открывают новый век, когда радуются избран-
ные и не знают страданий искупленные: этот новый мир
не подчиняется обычным законам природы и физическим
ограничениям; счастье и удача царят здесь вечно.
Основные черты западных апокалиптических проро-
честв верно угаданы в этом общем очерке. Лежащий во
зле, век достигает апогея, а когда приходят новые вре-
мена, те, кто страдал, оказываются спасены и возвышены.
Разумеется, такие пророчества имели большую власть
над несчастными людьми. Норман Кон показывал, на-
сколько буквально относятся к таким пророчествам поте-
рявшиеся в жизни люди. Когда очередные несчастья
обрушиваются на них, они уже слышат "вопли мессии".
Тираны обыкновенно отождествляются с апо-
калиптическим чудищем последних дней, воплощением
Антихриста. Растет ожидание искупителя-мессии, кото-
рый исполнит пророчество, установив счастливое
тысячелетие, в котором они будут участвовать как
избранные. Эти надежды заставляли их думать о себе
как о мессианском авангарде и бунтовать против
сложившихся структур для того, чтобы завоевать для
себя достойное место в новом мире. Степень их воинствен-
ности обычно определялась ощущаемой близостью спа-
сения.
Воскрешение древних религиозных фантазий в кон-
тексте западного революционного воображения свиде-
тельствует о глубокой укорененности стремлений к сча-
стью и комфорту во времена насилия и раздоров. Ведь
нищета, эпидемии и войны всегда существовали в сред-
невековой Европе и тем еще не порождали апо-
калиптических настроений: идеи золотого века тоже были
традиционны. Однако движение Lebenswelt увидело в
апокалиптике фундаментальную систему объяснения сов-
ременных признаков упадка. Предположительный его
источник идентифицировался как абсолютное зло, а
уничтожение его означало предвосхищение золотого века.
Абсолютные категории добра и зла, права и греха вос-
станавливали равновесие в умах дезориентированных лю-
дей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81