Ладно? – сказала она и снова стала отплевываться.
– Прости, не мог удержаться.
Пауки тем временем добрались до круга. Они ползали по периметру, но не переступали границы, как отдыхающие на пляже, боящиеся зайти в воду.
– Смотри-ка, эта штука их все же задерживает, – сказал Бобби.
– Интересно, надолго ли.
Бобби пожал плечами и взял Ронни за руку. Другой рукой она направили фонарь на стену. На стене шевелились сотни пауков, ползущих вверх, к потолку. У нее екнуло сердце.
– О черт, – сказала она и посветила на потолок.
Пауки сгрудились в кучу прямо у них над головами. Бобби тоже поглядел вверх и от изумления даже открыл рот. Потом посмотрел на Ронни и тихо сказал:
– Это по-прежнему всего только пауки, Ронни.
– Я знаю.
– Тем более мы с головы до ног вымазались этим дерьмом. Так что с нами ничего не случится.
Она кивнула. Ей на плечо упал паук. Она вздрогнула и зажмурилась.
– Выключи фонарь, – шепнул ей Бобби. – Нам совсем не обязательно на них смотреть.
Ронни снова кивнула, и комната погрузилась в темноту. Бобби повернул ее лицом к себе и крепко сжал в объятиях. Не открывая глаз, она прижалась к нему всем телом. Пауки продолжали падать. Они падали ей на плечи, волосы, руки, Их крошечные лапки щекотали ей кожу. Ронни постаралась заставить себя не думать об этом. Она стала думать о Бобби. Она представила, что они с Бобби лежат в постели, обнаженные, крепко прижимаются друг к другу, ласкают друг друга, целуются. К этому времени по ней ползало уже такое количество пауков, что, казалось, шевелится кожа, что она хочет уползти от хозяйки и начать самостоятельную жизнь. «Всего лишь пауки. Это всего лишь пауки ползают по ней. Вот и все. Ничего страшного». Темнота поглотила ее, вобрала в себя и укрыла. И на сей раз темнота служила зашитой. Пощечина, которую влепил ей Бобби, сделала важное дело. Прорвав завесу тьмы, она вернула Ронни самообладание. Теперь она больше не боялась. Во всяком случае, темноты. Она чувствовала движение в волосах, на руках, чувствовала, как сотни крошечных ног маршируют по ее груди Она глубоко дышала и ни на секунду не ослабляла объятий. Бобби дышал хрипло, раз или два он тихонько застонал, но не отпустил ее от себя.
Пауки не кусались. И на лицо не заползали. «Москитол» все-таки их отпугивал. Ронни не знала, сколько времени они так простояли. Минуту, час, целую ночь. Просто понятия не имела. Она потеряла чувство времени, перестала ощущать его течение, пропала в вечной тьме и мягком шелесте лапок. И в какой-то момент она перестала чувствовать пауков у себя на теле и в волосах. Она чувствовала только ровное и размеренное дыхание Бобби. Ронни ткнула его локтем:
– Ты как?
Он дернулся, кашлянул:
– В порядке.
– Я хочу включить фонарь и осмотреться, – сказала она.
– Ну, давай.
Ронни включила фонарь, и свет, отразившись от стен, больно ударил ей по глазам. Она зажмурилась. Открыв глаза, она посмотрела на пол. Он снова был белым. Черная линия из паучьих тел повторяла на полу круг, который Бобби очертил «Москитолом». Внутри круга, у самых их ног, в предсмертных конвульсиях шевелили лапками несколько пауков.
– Они ушли, – сказал Бобби. Ронни повела фонарем, осветила стену рядом с зеркалом и остолбенела.
– О Господи, – прошептал Бобби.
Стена кишела пауками. Они сформировали правильный круг около метра в диаметре. Как только луч света остановился на них, они снова задвигались и нарисовали на стене огромное радостно улыбающееся лицо с белыми кругами глаз. Ронни изо всех сил швырнула фонарь прямо в это лицо. Оно осыпалось дождем паучьих тел, оставив на стене там, куда ударил фонарь, черное влажное пятно. По полу во все стороны расползались пауки. Это уже было слишком. Ужас, который Ронни пыталась в себе подавить, вновь ожил в ней. Она бросилась к двери, отперла ее и раскрыла настежь. Бобби не стал ее останавливать, наоборот, молча пошел за ней. С улицы проникало достаточно света, и они быстро убедились, что гостиная пуста. Кошки ушли. Пауков почти не было, да и те, что остались, стремились попрятаться. Ронни подбежала к двери в прихожую, открыла ее и вышла наружу. Одинокий паук на полу, больше ничего. На лестнице, там, где Бобби размазал «Москитол», валялась кучка дохлых пауков. У входной двери Бобби придержал Ронни за плечо:
– Подожди.
Он отстранил ее, сам осторожно приоткрыл дверь и выглянул на улицу. Было видно, как напряжение сразу покинуло его тело. Облегченно вздохнув, он широко распахнул дверь и дышел наружу. Ронни – за ним. На улице моросил дождик, было прохладно. Капли дождя приятно щекотали ей лицо и руки. Она огляделась.
Двор был пуст. Ни кошек, ни пауков. Бобби обнял ее руками и прижал к себе. Они оба дрожали – естественная реакция большинства людей на прикосновение насекомых. Ронни прерывисто дышала, ее била крупная дрожь.
– Это была шутка, – сказала она прерывающимся голосом.
– Шутка?
– Он решил поиграть с нами. Боже, а это лицо!
Бобби крепче прижал ее к себе. Он не стал спрашивать, кто такой этот «он». Ему и так это было отлично известно.
На площади Батлер Джек Конни не нашел. Там вообще не было ни души. Казалось, город внезапно опустел. Он слышал вдалеке шум машин, сирены, какие-то крики, но все равно никак не мог избавиться от ощущения, что остался в городе совсем один.
По дороге он не раз видел животных, ведущих себя очень странно. Небо было заполнено птицами. Взглянув вверх, он увидел в высоте маленькое темное пятнышко. Орел или ястреб, подумал он. Возможно ли такое? Птица, казалось, преследовала его, но потом отстала и полетела в сторону. Дважды ему попадались стаи летучих мышей. Они вели себя так, как будто улицы города были их привычной средой обитания.
Мыши, попискивая, пролетели мимо, не обратив на Джека никакого внимания. И на каждой улице ему попадались собаки, шныряющие в темноте. Откуда они все взялись? На вид все выглядели домашними. Значит, сбежали из ближайших домов. Но почему?
В сточных желобах копошились крысы и мыши, высовывали, принюхиваясь, свои розовые носы. Но ни одна не бросилась на него. А Джек только крепче сжимал свое самодельное распятие. Когда он шел по Шестой улице к дому Конни, небо вдруг окрасилось мутно-оранжевым заревом. Он обернулся и увидел, как где-то за рекой поднимается оранжевый огненный шар. Джек сразу подумал о Ли. Шар рассосался, и небо опять стало темным. По небу бежали редкие облака. На востоке виднелась луна. Повсюду выли сирены. Подходя к дому Конни, Джек почувствовал облегчение. Поднявшись наверх, он постучал в ее квартиру, но ответа не получил. Он заколотил в дверь кулаками, и наконец напротив приоткрылась дверь. Из-за двери выглянула какая-то женщина.
– Какого черта тебе здесь надо?
– Я ищу Конни Хонунг.
– Эта шлюха не работает дома, говнюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Прости, не мог удержаться.
Пауки тем временем добрались до круга. Они ползали по периметру, но не переступали границы, как отдыхающие на пляже, боящиеся зайти в воду.
– Смотри-ка, эта штука их все же задерживает, – сказал Бобби.
– Интересно, надолго ли.
Бобби пожал плечами и взял Ронни за руку. Другой рукой она направили фонарь на стену. На стене шевелились сотни пауков, ползущих вверх, к потолку. У нее екнуло сердце.
– О черт, – сказала она и посветила на потолок.
Пауки сгрудились в кучу прямо у них над головами. Бобби тоже поглядел вверх и от изумления даже открыл рот. Потом посмотрел на Ронни и тихо сказал:
– Это по-прежнему всего только пауки, Ронни.
– Я знаю.
– Тем более мы с головы до ног вымазались этим дерьмом. Так что с нами ничего не случится.
Она кивнула. Ей на плечо упал паук. Она вздрогнула и зажмурилась.
– Выключи фонарь, – шепнул ей Бобби. – Нам совсем не обязательно на них смотреть.
Ронни снова кивнула, и комната погрузилась в темноту. Бобби повернул ее лицом к себе и крепко сжал в объятиях. Не открывая глаз, она прижалась к нему всем телом. Пауки продолжали падать. Они падали ей на плечи, волосы, руки, Их крошечные лапки щекотали ей кожу. Ронни постаралась заставить себя не думать об этом. Она стала думать о Бобби. Она представила, что они с Бобби лежат в постели, обнаженные, крепко прижимаются друг к другу, ласкают друг друга, целуются. К этому времени по ней ползало уже такое количество пауков, что, казалось, шевелится кожа, что она хочет уползти от хозяйки и начать самостоятельную жизнь. «Всего лишь пауки. Это всего лишь пауки ползают по ней. Вот и все. Ничего страшного». Темнота поглотила ее, вобрала в себя и укрыла. И на сей раз темнота служила зашитой. Пощечина, которую влепил ей Бобби, сделала важное дело. Прорвав завесу тьмы, она вернула Ронни самообладание. Теперь она больше не боялась. Во всяком случае, темноты. Она чувствовала движение в волосах, на руках, чувствовала, как сотни крошечных ног маршируют по ее груди Она глубоко дышала и ни на секунду не ослабляла объятий. Бобби дышал хрипло, раз или два он тихонько застонал, но не отпустил ее от себя.
Пауки не кусались. И на лицо не заползали. «Москитол» все-таки их отпугивал. Ронни не знала, сколько времени они так простояли. Минуту, час, целую ночь. Просто понятия не имела. Она потеряла чувство времени, перестала ощущать его течение, пропала в вечной тьме и мягком шелесте лапок. И в какой-то момент она перестала чувствовать пауков у себя на теле и в волосах. Она чувствовала только ровное и размеренное дыхание Бобби. Ронни ткнула его локтем:
– Ты как?
Он дернулся, кашлянул:
– В порядке.
– Я хочу включить фонарь и осмотреться, – сказала она.
– Ну, давай.
Ронни включила фонарь, и свет, отразившись от стен, больно ударил ей по глазам. Она зажмурилась. Открыв глаза, она посмотрела на пол. Он снова был белым. Черная линия из паучьих тел повторяла на полу круг, который Бобби очертил «Москитолом». Внутри круга, у самых их ног, в предсмертных конвульсиях шевелили лапками несколько пауков.
– Они ушли, – сказал Бобби. Ронни повела фонарем, осветила стену рядом с зеркалом и остолбенела.
– О Господи, – прошептал Бобби.
Стена кишела пауками. Они сформировали правильный круг около метра в диаметре. Как только луч света остановился на них, они снова задвигались и нарисовали на стене огромное радостно улыбающееся лицо с белыми кругами глаз. Ронни изо всех сил швырнула фонарь прямо в это лицо. Оно осыпалось дождем паучьих тел, оставив на стене там, куда ударил фонарь, черное влажное пятно. По полу во все стороны расползались пауки. Это уже было слишком. Ужас, который Ронни пыталась в себе подавить, вновь ожил в ней. Она бросилась к двери, отперла ее и раскрыла настежь. Бобби не стал ее останавливать, наоборот, молча пошел за ней. С улицы проникало достаточно света, и они быстро убедились, что гостиная пуста. Кошки ушли. Пауков почти не было, да и те, что остались, стремились попрятаться. Ронни подбежала к двери в прихожую, открыла ее и вышла наружу. Одинокий паук на полу, больше ничего. На лестнице, там, где Бобби размазал «Москитол», валялась кучка дохлых пауков. У входной двери Бобби придержал Ронни за плечо:
– Подожди.
Он отстранил ее, сам осторожно приоткрыл дверь и выглянул на улицу. Было видно, как напряжение сразу покинуло его тело. Облегченно вздохнув, он широко распахнул дверь и дышел наружу. Ронни – за ним. На улице моросил дождик, было прохладно. Капли дождя приятно щекотали ей лицо и руки. Она огляделась.
Двор был пуст. Ни кошек, ни пауков. Бобби обнял ее руками и прижал к себе. Они оба дрожали – естественная реакция большинства людей на прикосновение насекомых. Ронни прерывисто дышала, ее била крупная дрожь.
– Это была шутка, – сказала она прерывающимся голосом.
– Шутка?
– Он решил поиграть с нами. Боже, а это лицо!
Бобби крепче прижал ее к себе. Он не стал спрашивать, кто такой этот «он». Ему и так это было отлично известно.
На площади Батлер Джек Конни не нашел. Там вообще не было ни души. Казалось, город внезапно опустел. Он слышал вдалеке шум машин, сирены, какие-то крики, но все равно никак не мог избавиться от ощущения, что остался в городе совсем один.
По дороге он не раз видел животных, ведущих себя очень странно. Небо было заполнено птицами. Взглянув вверх, он увидел в высоте маленькое темное пятнышко. Орел или ястреб, подумал он. Возможно ли такое? Птица, казалось, преследовала его, но потом отстала и полетела в сторону. Дважды ему попадались стаи летучих мышей. Они вели себя так, как будто улицы города были их привычной средой обитания.
Мыши, попискивая, пролетели мимо, не обратив на Джека никакого внимания. И на каждой улице ему попадались собаки, шныряющие в темноте. Откуда они все взялись? На вид все выглядели домашними. Значит, сбежали из ближайших домов. Но почему?
В сточных желобах копошились крысы и мыши, высовывали, принюхиваясь, свои розовые носы. Но ни одна не бросилась на него. А Джек только крепче сжимал свое самодельное распятие. Когда он шел по Шестой улице к дому Конни, небо вдруг окрасилось мутно-оранжевым заревом. Он обернулся и увидел, как где-то за рекой поднимается оранжевый огненный шар. Джек сразу подумал о Ли. Шар рассосался, и небо опять стало темным. По небу бежали редкие облака. На востоке виднелась луна. Повсюду выли сирены. Подходя к дому Конни, Джек почувствовал облегчение. Поднявшись наверх, он постучал в ее квартиру, но ответа не получил. Он заколотил в дверь кулаками, и наконец напротив приоткрылась дверь. Из-за двери выглянула какая-то женщина.
– Какого черта тебе здесь надо?
– Я ищу Конни Хонунг.
– Эта шлюха не работает дома, говнюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88