Вас специально обучали для того, чтобы вы знали, как в таких случаях надо поступать.
— О'кей! — отозвалась Карин.
— И, между прочим, я прекрасно сама умею без конца говорить «угу» и «о'кей», — не унималась Эйлин. — У вас есть подозреваемый? Отлично! Пусть он себе болтает, а вы только поддакиваете, и он сам себя загонит в угол.
— Но вы же не подозреваемый! — улыбнулась Карин.
— Я хотела сказать...
— Я поняла, что вы хотели сказать. Вы требуете, чтобы я разговаривала с вами, как с профессионалом.
— Да.
— Хорошо. Так и поступлю. Но с условием, что вы мне окажете подобную же любезность.
Эйлин удивленно посмотрела на нее.
— Итак, — сказала Карин, — вы хотите оставить службу в полиции.
— Да.
— И именно поэтому вы здесь?
— Да.
— А по какой причине?
— Я только что вам сказала... Я хочу...
— Да, уйти из полиции, вы говорили. Но это не объясняет, почему вы пришли сюда. Если вы хотите уволиться со службы, зачем вам встречаться со мной?
— Потому что я говорила с Сэмом Гроссманом из лаборатории...
— Да, капитан Гроссман. Мы с ним знакомы.
— Да, так вот, я беседовала с ним, уже забыла о чем, кажется, хотела получить совет, в какой области мне попробовать теперь поработать, и он пошутил, знаю ли я что-нибудь о Пицце. А я сказала ему, что работала там, а он посоветовал мне тогда позвонить доктору Левкович и сказал, что она может помочь решить проблему, которая, похоже, у меня возникла.
— И как бы вы сформулировали свою проблему?
— Но я же сказала вам! Я хочу уйти со службы.
— Тогда почему не уходите? — Вот это вопрос. Понимаете, каждый раз, когда я на грани того, чтобы подать рапорт об отставке... оказывается, что не могу этого сделать.
— Ага. А вы вообще подавали рапорт?
— Нет. Еще нет.
— А когда произошла эта перестрелка?
— Вы хотите сказать, это убийство? Я убила человека, доктор Левко... а между прочим, как мне к вам обращаться?
— А как бы вы хотели ко мне обращаться?
— Вы опять за свое?
— Извините, привычка.
Эйлин вздохнула.
— Все же хотелось бы знать, как лучше, — сказала она.
— Вам неудобно выговаривать «доктор Левкович»?
— Да.
— Почему?
— Не знаю. А вам было бы удобно называть меня «детектив Берк»?
— Не знаю. А как вы хотите, чтобы я...
— Не думаю, что мы занимаемся делом, — перебила ее Эйлин.
— Почему же?
— Потому что вижу, каждый раз, когда я задаю вам вопрос, вы отвечаете на него вопросом. В такую игру мы играем с любым уличным воришкой!
— Да, но сейчас это не игра, — возразила Карин.
Их взгляды встретились.
— И допрос воришки — тоже не игра. По крайней мере, для него, — продолжила Карин.
Эйлин продолжала смотреть на нее в упор.
— По-моему, лучше бы вам поменьше обращать внимания на мои профессиональные приемы, а побольше следить за тем, чтобы нам было удобнее разговаривать друг с другом.
— Может быть.
— И простите мою бестактность.
Карин улыбнулась.
Эйлин улыбнулась ей в ответ.
— Итак, — сказала Карин, — как бы вам хотелось, чтоб я вас называла?
— Эйлин. — И как бы вам хотелось ко мне обращаться?
— А как бы вам хотелось, чтобы я вас называла?
Карин расхохоталась.
— Карин, о'кей?
— О'кей, Карин, — повторила Эйлин.
— Так вам будет удобно?
— Да.
— Хорошо. Может, теперь начнем работать?
— Да.
— Хорошо. Так когда вы убили этого человека?
— В ночь на Праздник Всех Святых.
— Прошедший Хеллоуин?
— Да.
— То есть меньше трех месяцев назад?
— Два месяца.
— Где это произошло?
— В меблированных комнатах в районе Канала.
— В доках?
— Да.
— На Калмз-Пойнт?
— Да.
— Это территория Семьдесят второго участка?
— Верно. Но я работала с Энни Роулс из отдела по борьбе с изнасилованиями. Там все перепуталось. Она действовала в контакте с отделом по расследованию убийств, и им понадобилась «наживка». Энни пригласила меня. — Эйлин пожала плечами. — Я думала, что из меня получится неплохая приманка.
— Получилась?
— Нет.
— Тогда зачем вас пригласили?
— Раньше я ею была.
— Хорошей приманкой?
— Да. Но сейчас уже не та.
— И поэтому вы хотите уйти из полиции?
— Ну, если не можешь выполнять свою работу, нужно освободить место, не так ли? — Она опять пожала плечами. — По крайней мере, я так смотрю на эти вещи.
— Угу. А как звали того парня?
— Какого? Которого я убила?
— Да, конечно. А кого, вы думали, я имею в виду? — Я думаю, того, которого я убила. Ведь мы говорили о нем, не так ли? В ночь на Хеллоуин?
— Да.
— Его звали Роберт Уилсон. Ну, Бобби. Он просил называть его Бобби.
— А почему вы его убили, Эйлин?
— Потому что он полез на меня с ножом.
— Угу.
— В этом городе он уже зарезал трех проституток.
— Да, симпатичный парень.
— Знаете, на самом деле. Я хочу сказать... Я знаю, это звучит глупо...
— Продолжайте.
— Ну, я была вынуждена постоянно напоминать себе, что имею дело с убийцей. С человеком, который убил трех женщин. Одной из них было всего шестнадцать. Мне показывали их снимки в Семьдесят втором, он действительно над ними потрудился. Они были все изрезаны. Так что все это я знала, знала, что он очень опасен, но он был таким очаровательным! Я знаю, я, наверное, психопатка.
— Угу.
— Он отпускал такие шутки.
— Угу.
— Очень смешные шутки. Это было очень странно. Я сидела, болтала с убийцей и смеялась. Это на самом деле было странно.
— А как он выглядел?
— Бобби? Блондин. Здоровенный парень. Рост где-то под сто девяносто, вес примерно девяносто. Может, чуть больше. Девяносто пять, где-то так. Очень крепкий парень. На правой кисти у большого пальца — татуировка. Синее сердечко, обведенное красным.
— В нем что-то было?
— Что вы имеете в виду?
— В сердечко — в него что-то было вписано?
— О-о, нет. Ничего не было. Мне тоже показалось странным.
— Сразу же?
— Нет, позднее, когда я думала над этим. Сердце — и без вписанного в него имени. Обычно ведь вписывают имя, не так ли? — Эйлин пожала плечами. — Все преступники, с которыми я имела дело, если у них есть наколка — сердце, — в него всегда вписано имя. Но у него — нет. Странно.
— Так. Дай мне немножко разобраться. Вы были с ним в номере, и он там отпускал шутки, верно?
— Нет, раньше. В баре. Они меня посадили в бар. Одетую и раскрашенную под шлюху. Потому что...
— Потому что три предыдущих жертвы были шлюхи.
— Да. Он склеил меня в баре, и я пошла с ним туда, где он мог проявить свою сущность. Так мы оказались в этом номере.
— Там он полез на тебя с ножом, и ты была вынуждена его пристрелить.
— Да, именно так.
— А где были те, кто тебя страховал?
— Они потеряли меня, но это совсем другая история.
— Ты мне ее расскажешь?
— Ну, — Эйлин немного замялась, — мой жених думал, что мне не очень-то нужна помощь в работе, так что он...
— Как его имя?
— Клинг. Берт Клинг. Он — детектив Восемьдесят седьмого участка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— О'кей! — отозвалась Карин.
— И, между прочим, я прекрасно сама умею без конца говорить «угу» и «о'кей», — не унималась Эйлин. — У вас есть подозреваемый? Отлично! Пусть он себе болтает, а вы только поддакиваете, и он сам себя загонит в угол.
— Но вы же не подозреваемый! — улыбнулась Карин.
— Я хотела сказать...
— Я поняла, что вы хотели сказать. Вы требуете, чтобы я разговаривала с вами, как с профессионалом.
— Да.
— Хорошо. Так и поступлю. Но с условием, что вы мне окажете подобную же любезность.
Эйлин удивленно посмотрела на нее.
— Итак, — сказала Карин, — вы хотите оставить службу в полиции.
— Да.
— И именно поэтому вы здесь?
— Да.
— А по какой причине?
— Я только что вам сказала... Я хочу...
— Да, уйти из полиции, вы говорили. Но это не объясняет, почему вы пришли сюда. Если вы хотите уволиться со службы, зачем вам встречаться со мной?
— Потому что я говорила с Сэмом Гроссманом из лаборатории...
— Да, капитан Гроссман. Мы с ним знакомы.
— Да, так вот, я беседовала с ним, уже забыла о чем, кажется, хотела получить совет, в какой области мне попробовать теперь поработать, и он пошутил, знаю ли я что-нибудь о Пицце. А я сказала ему, что работала там, а он посоветовал мне тогда позвонить доктору Левкович и сказал, что она может помочь решить проблему, которая, похоже, у меня возникла.
— И как бы вы сформулировали свою проблему?
— Но я же сказала вам! Я хочу уйти со службы.
— Тогда почему не уходите? — Вот это вопрос. Понимаете, каждый раз, когда я на грани того, чтобы подать рапорт об отставке... оказывается, что не могу этого сделать.
— Ага. А вы вообще подавали рапорт?
— Нет. Еще нет.
— А когда произошла эта перестрелка?
— Вы хотите сказать, это убийство? Я убила человека, доктор Левко... а между прочим, как мне к вам обращаться?
— А как бы вы хотели ко мне обращаться?
— Вы опять за свое?
— Извините, привычка.
Эйлин вздохнула.
— Все же хотелось бы знать, как лучше, — сказала она.
— Вам неудобно выговаривать «доктор Левкович»?
— Да.
— Почему?
— Не знаю. А вам было бы удобно называть меня «детектив Берк»?
— Не знаю. А как вы хотите, чтобы я...
— Не думаю, что мы занимаемся делом, — перебила ее Эйлин.
— Почему же?
— Потому что вижу, каждый раз, когда я задаю вам вопрос, вы отвечаете на него вопросом. В такую игру мы играем с любым уличным воришкой!
— Да, но сейчас это не игра, — возразила Карин.
Их взгляды встретились.
— И допрос воришки — тоже не игра. По крайней мере, для него, — продолжила Карин.
Эйлин продолжала смотреть на нее в упор.
— По-моему, лучше бы вам поменьше обращать внимания на мои профессиональные приемы, а побольше следить за тем, чтобы нам было удобнее разговаривать друг с другом.
— Может быть.
— И простите мою бестактность.
Карин улыбнулась.
Эйлин улыбнулась ей в ответ.
— Итак, — сказала Карин, — как бы вам хотелось, чтоб я вас называла?
— Эйлин. — И как бы вам хотелось ко мне обращаться?
— А как бы вам хотелось, чтобы я вас называла?
Карин расхохоталась.
— Карин, о'кей?
— О'кей, Карин, — повторила Эйлин.
— Так вам будет удобно?
— Да.
— Хорошо. Может, теперь начнем работать?
— Да.
— Хорошо. Так когда вы убили этого человека?
— В ночь на Праздник Всех Святых.
— Прошедший Хеллоуин?
— Да.
— То есть меньше трех месяцев назад?
— Два месяца.
— Где это произошло?
— В меблированных комнатах в районе Канала.
— В доках?
— Да.
— На Калмз-Пойнт?
— Да.
— Это территория Семьдесят второго участка?
— Верно. Но я работала с Энни Роулс из отдела по борьбе с изнасилованиями. Там все перепуталось. Она действовала в контакте с отделом по расследованию убийств, и им понадобилась «наживка». Энни пригласила меня. — Эйлин пожала плечами. — Я думала, что из меня получится неплохая приманка.
— Получилась?
— Нет.
— Тогда зачем вас пригласили?
— Раньше я ею была.
— Хорошей приманкой?
— Да. Но сейчас уже не та.
— И поэтому вы хотите уйти из полиции?
— Ну, если не можешь выполнять свою работу, нужно освободить место, не так ли? — Она опять пожала плечами. — По крайней мере, я так смотрю на эти вещи.
— Угу. А как звали того парня?
— Какого? Которого я убила?
— Да, конечно. А кого, вы думали, я имею в виду? — Я думаю, того, которого я убила. Ведь мы говорили о нем, не так ли? В ночь на Хеллоуин?
— Да.
— Его звали Роберт Уилсон. Ну, Бобби. Он просил называть его Бобби.
— А почему вы его убили, Эйлин?
— Потому что он полез на меня с ножом.
— Угу.
— В этом городе он уже зарезал трех проституток.
— Да, симпатичный парень.
— Знаете, на самом деле. Я хочу сказать... Я знаю, это звучит глупо...
— Продолжайте.
— Ну, я была вынуждена постоянно напоминать себе, что имею дело с убийцей. С человеком, который убил трех женщин. Одной из них было всего шестнадцать. Мне показывали их снимки в Семьдесят втором, он действительно над ними потрудился. Они были все изрезаны. Так что все это я знала, знала, что он очень опасен, но он был таким очаровательным! Я знаю, я, наверное, психопатка.
— Угу.
— Он отпускал такие шутки.
— Угу.
— Очень смешные шутки. Это было очень странно. Я сидела, болтала с убийцей и смеялась. Это на самом деле было странно.
— А как он выглядел?
— Бобби? Блондин. Здоровенный парень. Рост где-то под сто девяносто, вес примерно девяносто. Может, чуть больше. Девяносто пять, где-то так. Очень крепкий парень. На правой кисти у большого пальца — татуировка. Синее сердечко, обведенное красным.
— В нем что-то было?
— Что вы имеете в виду?
— В сердечко — в него что-то было вписано?
— О-о, нет. Ничего не было. Мне тоже показалось странным.
— Сразу же?
— Нет, позднее, когда я думала над этим. Сердце — и без вписанного в него имени. Обычно ведь вписывают имя, не так ли? — Эйлин пожала плечами. — Все преступники, с которыми я имела дело, если у них есть наколка — сердце, — в него всегда вписано имя. Но у него — нет. Странно.
— Так. Дай мне немножко разобраться. Вы были с ним в номере, и он там отпускал шутки, верно?
— Нет, раньше. В баре. Они меня посадили в бар. Одетую и раскрашенную под шлюху. Потому что...
— Потому что три предыдущих жертвы были шлюхи.
— Да. Он склеил меня в баре, и я пошла с ним туда, где он мог проявить свою сущность. Так мы оказались в этом номере.
— Там он полез на тебя с ножом, и ты была вынуждена его пристрелить.
— Да, именно так.
— А где были те, кто тебя страховал?
— Они потеряли меня, но это совсем другая история.
— Ты мне ее расскажешь?
— Ну, — Эйлин немного замялась, — мой жених думал, что мне не очень-то нужна помощь в работе, так что он...
— Как его имя?
— Клинг. Берт Клинг. Он — детектив Восемьдесят седьмого участка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72