Натали снова посмотрела в глубь сада. В полном молчании они прошли еще немного, пока перед ними не появилась скамья из кованого железа, стоявшая у северо-восточного угла дома. Джонатан жестом предложил Натали присесть.
— Джонатан…
— Мне хотелось бы кое о чем тебя спросить, Натали, — сказал он.
Сначала она поколебалась, а потом села на скамью и расправила свои юбки. Джонатан встал напротив и скрестил на груди руки.
— Пожалуйста, — умоляюще попросила Натали, взмахнув рукой.
Молодой человек понимал, девушке не терпится поскорее задать множество вопросов о том, что так ее волновало, но она сдерживала себя, чтобы дать Джонатану возможность рассказать ей о самой важной встрече, ради которой она и приехала во Францию. В этот момент он почувствовал, что обладает над ней некой властью, и, улыбнувшись, посмотрел Натали в лицо, слабо освещенное золотистым светом лампы.
Наклонив голову, молодой человек с любопытством спросил:
— Насколько хорошо ты говоришь по-французски? — Этот вопрос необыкновенно удивил ее, и он знал, что так и будет. Именно такое озадаченное выражение лица Джонатан и хотел увидеть. Девушка не имела ни малейшего представления, куда он собирался повернуть разговор.
Она неловко зашевелилась на скамье, нетерпеливо теребя свой сложенный веер.
— Очень странный вопрос.
Молодой человек опустил голову и потер кожаной подошвой ботинка гальку на дорожке.
— В этом вопросе нет ничего необычного или чего-то такого, что привело бы тебя в смущение, Натали.
Она помолчала немного, затем вздохнула и села поудобнее
— Я свободно говорю по-французски, но мне непонятно, почему это тебя так волнует.
Джонатан не удивился ее ответу, но где-то в глубине душ, вдруг почувствовал смутное беспокойство. Глядя ей в глаз, он задал еще один вопрос:
— И учила тебя требовательная гувернантка? — Натали натянуто улыбнулась:
— Моя мать очень настаивала на этом. Она не хотела, чтобы я потеряла свое наследство.
Джонатан удивленно вскинул брови:
— Потеряла наследство?
Лицо Натали стало серьезным, она обхватила себя руками, и грудь при этом немного приподнялась. Джонатан старался не смотреть на вырез ее платья.
Наконец Натали пробормотала:
— Мой дедушка со стороны матери был графом Бурже.
Молодой человек замер на месте, размышляя над ее словами. Он не мигая смотрел на нее в течение нескольких секунд, но девушка этого не заметила и продолжала:
— Он был богатым и уважаемым человеком до революции. Тогда ему уже исполнилось девяноста два года. В одну ночь он потерял все, крестьяне сожгли его поместье, но ему удалось спрятать у себя на теле несколько золотых вещиц. Кое-что он отдал своему тюремщику, который помог моему деду бежать. Через два дня его собирались доставить в Париж, чтобы осудить и затем казнить, к чему призывали епископ Блуа и все радикальное духовенство. Но ему удалось перебраться в Англию, так же как и некоторым другим французским аристократам. Через несколько лет, сколотив себе небольшое состояние на торговле, он на моей бабушке, и у них родились три дочери и сын. Моя мать была младшей.
Джонатан не ожидал такого поворота событий.
— Почему ты мне не рассказала об этом раньше?
— О Боже, Джонатан. Это звучит так, словно я намеренно скрываю от тебя какой-то важный секрет. — Натали снова стала теребить веер. — Это не то, о чем следует говорить в обществе.
С этим невозможно поспорить. Быть на четверть француженкой не является чем-то предосудительным. Но, с другой стороны, такое положение дел считается не слишком удачным для хорошего брака. Ведь это значит, что дедушка и бабушка вашей невесты, а также дальние родственники — католики. Незначительные на первый взгляд факты из родословной семьи могут дать в светском обществе почву для слухов и сплетен. Англичане всегда считали французов в сексуальном отношении распущенными и не испытывали слишком большого уважения к их культуре. Поэтому, думал Джонатан, вероятно, какие-нибудь близкие друзья семьи посоветовали Натали просто не упоминать о дедушке с французскими корнями.
Он прислонился к столбу, на котором висела лампа.
— Тогда почему ты никогда не говорила по-французски? — Она весело улыбнулась:
— Разве не разумнее выглядеть невинной? — Джонатан в задумчивости наморщил лоб, а Натали наклонилась к нему:
— Помнишь тот день, когда мы ходили за покупками в маленький магазинчик в порту?
Он ухмыльнулся:
— Я помню ужасно дорогую и безобразную коричневую шляпку, которую ты купила, чтобы пополнить свой скудный гардероб.
Натали пропустила мимо ушей это насмешливое замечание.
— Она была шелковая, шоколадного цвета и довольно модная, и я ее купила, хотя мне она и не была нужна.
— Ты шутишь! — удивленно воскликнул Джонатан.
— Ты ничего не понимаешь, — стала терпеливо объяснять Натали. — Мне был нужен розовый зонтик. Пока я его выбирала, в магазин вошли две француженки и мужчина-продавец заговорил с ними. Он сказал, что англичанки совсем не имеют вкуса, они всегда выбирают все розовое несмотря на цвет своей кожи. И это выглядит ужасно. — с легким раздражением она стукнула рукой по колену. — Затем они стали рассуждать о том, что в Англии не умеют одеваться так смело и элегантно, как во Франции. Я не могла оставить это просто так.
— Ну разумеется, — согласился Джонатан.
Натали внимательно на него посмотрела, не слишком хорошо понимая, почему он улыбался. Было ли это снисхождение к женскому уму и всяким пустякам, которые его беспокоят, или молодого человека и в самом деле забавляло нелепое положение, в котором оказалась Натали. Он ничего не сказал, и девушка продолжала дальше:
— Они начали рассматривать шляпку и сказали, что она сшита по последней моде, что ее цвет и фасон — это то, что сейчас носят в Париже. Услышав это, я сразу ее взяла. Другие леди тоже хотели купить эту шляпку, но она уже была в моих руках.
— Таким образом, ты купила то, что тебе не было нужно. — Натали разочарованно вздохнула, и ее грудь при этом приподнялась.
— Они дважды обвинили меня в отсутствии вкуса, — снова повторила она.
— Ты никогда их не увидишь больше, — пытался успокоить ее Джонатан.
— Это не важно.
Он посмотрел на самодовольное выражение ее лица, а затем потер глаза кончиками пальцев. Женщины. Их невозможно понять.
— Именно поэтому ты не говорила по-французски с того дня, как мы приехали сюда? — спросил Джонатан, возвращаясь к главному вопросу.
Натали пожала плечами:
— Полагаю, если бы возникла необходимость, разумеется, я бы призналась.
Джонатан понизил голос:
— Но если сделать вид, что не знаешь французского языка, то ведь можно слушать чужие разговоры.
— Я не настолько коварная, — ответила Натали, перестав улыбаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Джонатан…
— Мне хотелось бы кое о чем тебя спросить, Натали, — сказал он.
Сначала она поколебалась, а потом села на скамью и расправила свои юбки. Джонатан встал напротив и скрестил на груди руки.
— Пожалуйста, — умоляюще попросила Натали, взмахнув рукой.
Молодой человек понимал, девушке не терпится поскорее задать множество вопросов о том, что так ее волновало, но она сдерживала себя, чтобы дать Джонатану возможность рассказать ей о самой важной встрече, ради которой она и приехала во Францию. В этот момент он почувствовал, что обладает над ней некой властью, и, улыбнувшись, посмотрел Натали в лицо, слабо освещенное золотистым светом лампы.
Наклонив голову, молодой человек с любопытством спросил:
— Насколько хорошо ты говоришь по-французски? — Этот вопрос необыкновенно удивил ее, и он знал, что так и будет. Именно такое озадаченное выражение лица Джонатан и хотел увидеть. Девушка не имела ни малейшего представления, куда он собирался повернуть разговор.
Она неловко зашевелилась на скамье, нетерпеливо теребя свой сложенный веер.
— Очень странный вопрос.
Молодой человек опустил голову и потер кожаной подошвой ботинка гальку на дорожке.
— В этом вопросе нет ничего необычного или чего-то такого, что привело бы тебя в смущение, Натали.
Она помолчала немного, затем вздохнула и села поудобнее
— Я свободно говорю по-французски, но мне непонятно, почему это тебя так волнует.
Джонатан не удивился ее ответу, но где-то в глубине душ, вдруг почувствовал смутное беспокойство. Глядя ей в глаз, он задал еще один вопрос:
— И учила тебя требовательная гувернантка? — Натали натянуто улыбнулась:
— Моя мать очень настаивала на этом. Она не хотела, чтобы я потеряла свое наследство.
Джонатан удивленно вскинул брови:
— Потеряла наследство?
Лицо Натали стало серьезным, она обхватила себя руками, и грудь при этом немного приподнялась. Джонатан старался не смотреть на вырез ее платья.
Наконец Натали пробормотала:
— Мой дедушка со стороны матери был графом Бурже.
Молодой человек замер на месте, размышляя над ее словами. Он не мигая смотрел на нее в течение нескольких секунд, но девушка этого не заметила и продолжала:
— Он был богатым и уважаемым человеком до революции. Тогда ему уже исполнилось девяноста два года. В одну ночь он потерял все, крестьяне сожгли его поместье, но ему удалось спрятать у себя на теле несколько золотых вещиц. Кое-что он отдал своему тюремщику, который помог моему деду бежать. Через два дня его собирались доставить в Париж, чтобы осудить и затем казнить, к чему призывали епископ Блуа и все радикальное духовенство. Но ему удалось перебраться в Англию, так же как и некоторым другим французским аристократам. Через несколько лет, сколотив себе небольшое состояние на торговле, он на моей бабушке, и у них родились три дочери и сын. Моя мать была младшей.
Джонатан не ожидал такого поворота событий.
— Почему ты мне не рассказала об этом раньше?
— О Боже, Джонатан. Это звучит так, словно я намеренно скрываю от тебя какой-то важный секрет. — Натали снова стала теребить веер. — Это не то, о чем следует говорить в обществе.
С этим невозможно поспорить. Быть на четверть француженкой не является чем-то предосудительным. Но, с другой стороны, такое положение дел считается не слишком удачным для хорошего брака. Ведь это значит, что дедушка и бабушка вашей невесты, а также дальние родственники — католики. Незначительные на первый взгляд факты из родословной семьи могут дать в светском обществе почву для слухов и сплетен. Англичане всегда считали французов в сексуальном отношении распущенными и не испытывали слишком большого уважения к их культуре. Поэтому, думал Джонатан, вероятно, какие-нибудь близкие друзья семьи посоветовали Натали просто не упоминать о дедушке с французскими корнями.
Он прислонился к столбу, на котором висела лампа.
— Тогда почему ты никогда не говорила по-французски? — Она весело улыбнулась:
— Разве не разумнее выглядеть невинной? — Джонатан в задумчивости наморщил лоб, а Натали наклонилась к нему:
— Помнишь тот день, когда мы ходили за покупками в маленький магазинчик в порту?
Он ухмыльнулся:
— Я помню ужасно дорогую и безобразную коричневую шляпку, которую ты купила, чтобы пополнить свой скудный гардероб.
Натали пропустила мимо ушей это насмешливое замечание.
— Она была шелковая, шоколадного цвета и довольно модная, и я ее купила, хотя мне она и не была нужна.
— Ты шутишь! — удивленно воскликнул Джонатан.
— Ты ничего не понимаешь, — стала терпеливо объяснять Натали. — Мне был нужен розовый зонтик. Пока я его выбирала, в магазин вошли две француженки и мужчина-продавец заговорил с ними. Он сказал, что англичанки совсем не имеют вкуса, они всегда выбирают все розовое несмотря на цвет своей кожи. И это выглядит ужасно. — с легким раздражением она стукнула рукой по колену. — Затем они стали рассуждать о том, что в Англии не умеют одеваться так смело и элегантно, как во Франции. Я не могла оставить это просто так.
— Ну разумеется, — согласился Джонатан.
Натали внимательно на него посмотрела, не слишком хорошо понимая, почему он улыбался. Было ли это снисхождение к женскому уму и всяким пустякам, которые его беспокоят, или молодого человека и в самом деле забавляло нелепое положение, в котором оказалась Натали. Он ничего не сказал, и девушка продолжала дальше:
— Они начали рассматривать шляпку и сказали, что она сшита по последней моде, что ее цвет и фасон — это то, что сейчас носят в Париже. Услышав это, я сразу ее взяла. Другие леди тоже хотели купить эту шляпку, но она уже была в моих руках.
— Таким образом, ты купила то, что тебе не было нужно. — Натали разочарованно вздохнула, и ее грудь при этом приподнялась.
— Они дважды обвинили меня в отсутствии вкуса, — снова повторила она.
— Ты никогда их не увидишь больше, — пытался успокоить ее Джонатан.
— Это не важно.
Он посмотрел на самодовольное выражение ее лица, а затем потер глаза кончиками пальцев. Женщины. Их невозможно понять.
— Именно поэтому ты не говорила по-французски с того дня, как мы приехали сюда? — спросил Джонатан, возвращаясь к главному вопросу.
Натали пожала плечами:
— Полагаю, если бы возникла необходимость, разумеется, я бы призналась.
Джонатан понизил голос:
— Но если сделать вид, что не знаешь французского языка, то ведь можно слушать чужие разговоры.
— Я не настолько коварная, — ответила Натали, перестав улыбаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84