– Хорошо, Маклеод, на этот раз я подчинюсь.
Софи решила, что у ее внука бесподобный смех. Она сидела в кресле, откинувшись на спинку, и думала, что для такой старухи, как она, вечер получился уж слишком насыщенный. Смех Алисдера услаждал ее слух: так когда-то смеялся ее Джеральд.
Глава 24
Алисдер притащил из чулана старую ванну, предварительно вытряхнув картошку, которую обычно хранили в ней, и принялся ее нещадно тереть. Эта ванна была одной из экстравагантностей, которые обожала его мать. Зачем ей понадобилась ванна, покрытая бронзой, он так и не узнал. Странные, фривольные покупки Луизы объединяло одно – они все были сделаны исключительно для ее личного удовольствия и удобства. Подсвечники из сандалового дерева для украшения покоев матери изготовили по ее заказу в Эдинбурге. Из Франции ящиками выписывалось виноградное вино для ее нарушенного пищеварения, никто из всей семьи не имел права прикасаться к нему. Из Германии она выписывала нежнейшее мыло для своей чувствительной кожи, которая грубела на воздухе Шотландии. Правда, ее экстравагантные приобретения не превышали доходов Тайнана. Ну а в 1845 году Луиза забрала все имеющиеся наличные деньги и уехала во Францию. Вспоминая прошедшие годы, Алисдер пришел к выводу, что, если бы мать осталась в Тайнане, она бы наверняка не вынесла трудностей нынешней жизни.
Отмыв ванну, Алисдер с величайшим трудом затащил ее наверх по лестнице. Да и наполнить ее горячей водой оказалось не проще. Результат, однако, стоил потраченных усилий.
Не обращая внимания на протесты Джудит, он через голову стянул с нее грязное платье, а затем и нижнее белье. Она, не переставая, возмущалась, но Алисдер словно не слышал.
– Ты собираешься сварить меня, Алисдер? – проворчала она, когда он помог ей залезть в ванну.
– Перестань, Джудит, вода не такая уж и горячая, – мягко успокоил ее Алисдер.
– Это своего рода раскаяние, Маклеод?
Он был поглощен созерцанием ее обнаженной фигуры. Не дождавшись ответа, она медленно уселась в воду и согнула в коленях ноги, чтобы хоть как-то прикрыть наготу. Конечно, горячая вода очень приятна, но не собирается же она мыться у него на глазах! Если ему доставляет удовольствие ходить голышом, это еще не означает, что она так же бесстыдна.
Алисдер дал ей полотняную салфетку, которой она стала мыть лицо, и поэтому не заметила, как он встал на колени позади нее с такой же салфеткой в руке.
От первого прикосновения Джудит вздрогнула. Алисдер тер ей спину уверенно и твердо. Это совсем не было похоже на прикосновение его нежных губ.
– У тебя болит спина в сырую погоду? – спросил Алисдер, видя, что мышцы ее спины напряжены.
Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, их разделяли всего несколько дюймов.
– Иногда.
– Ты не лечила эти рубцы?
– Нет, – коротко ответила она. Алисдер подумал, что иногда она ведет себя чересчур по-английски, будто окутывает себя защитным коконом молчания. – Я должна была вести себя так, будто ничего особенного не произошло. Если бы я хоть как-то проявила неудовольствие, мне стало бы только хуже.
В глазах Алисдера промелькнуло выражение, которого она не поняла.
– В Англии все ведут себя с женщинами подобным образом?
– Не знаю, Маклеод. Уверяю тебя, я этим не хвасталась.
– А твоя семья? Разве не могла поддержать тебя?
– Не знаю, я им никогда ничего не рассказывала.
– Ты настоящий стоик, – сказал Алисдер, намыливая салфетку. Он поднял волосы Джудит и принялся тереть ей плечи и шею.
Как странно, он моет свою жену!
Да, надо признать, Маклеод – человек необычный.
Не в первый раз в жизни мужчина говорит с ней ласково и предлагает утешение. Но только Алисдер утешал ее, когда впервые увидел рубцы. Не в первый раз в жизни мужчина с нежностью гладит ее, но только Алисдер делает это, не требуя ничего взамен и вызывая у нее странные ощущения. Не в первый раз в жизни мужчина проявляет любопытство относительно ее прошлого. Но только Алисдер с самого начала их знакомства замучил ее вопросами.
Всегда Алисдер, и только он.
Джудит даже не заметила, что стала говорить о своих рубцах без слез на глазах, тоном, в котором хоть и слышались нотки прошлого страдания, но уже не было ужаса и боли, как несколько недель назад. А вот Алисдер это заметил. Она также не поняла, что, переведя разговор на прошлое, он искусно освобождает ее от смущения и стыда, которые Джудит испытывала из-за своей наготы.
– Ничего стоического в этом не было, – отозвалась Джудит после непродолжительного молчания, вспоминая дни, наполненные жгучей ненавистью к Энтони и его брату.
– А как же назвать это? – спросил Алисдер. – Ты не искала ни помощи, ни защиты…
– У кого? У отца? Он отослал бы меня назад к мужу. У матери? Она такая же пешка, как и я. У сестер? Они бы меня и близко не подпустили.
– Поэтому ты страдала молча.
– Я не страдалица по характеру, – отозвалась она, и Алисдер улыбнулся, подумав, что Джудит права. – Тебе было легко убивать, Алисдер? – вдруг спросила она. От этого вопроса руки Алисдера замерли над ее круглыми плечами. – Ты ведь учился лечить людей. – Она повернула голову и пристально посмотрела на него. Ее прелестные синие глаза выражали тревогу, но у Алисдера возникло странное ощущение, что сейчас не стоит пытаться разгадывать, что скрыто в их глубине.
– Нет, Джудит, это было очень нелегко. Но жить с памятью об этом еще труднее.
Странно было слышать эти слова от человека, который жил так, словно выжимал каждый час досуха, смотрел на небо и видел облака и ширь горизонта, кивал головой, будто удовлетворенный работой Создателя. Она видела, как он наклоняется к цветку, растущему на краю каменистой тропы, восхищенный его красотой и живучестью. Она видела, как он делает это и многое другое, и это не походило на поведение человека, который хотел бы забыть о своих поступках.
Какой была его жизнь в прошедшие два года? Как хотелось ей побольше узнать об Алисдере…
Однако у Маклеода были свои планы. Оставаясь по-прежнему у нее за спиной, Алисдер выпустил салфетку, которая медленно опустилась на дно ванны, взял кусок мыла, провел им по ее плечам, спустился к груди.
– По-моему, иногда стоическое терпение – лучший выход, – сказал он, переходя к соскам и потирая их мыльными пальцами. Он подхватил в ладони груди Джудит, ощутив их приятную упругость и тяжесть. – Но порой такое поведение не очень привлекательно.
– Когда, например? – спросила она дрожащим голосом, опять изумляясь его необычности – касаться ее самых интимных мест и одновременно говорить так, будто они беседуют в гостиной за чашкой чаю.
– Ты не заметила?
Он наклонился к ней, она повернула голову и увидела нежную улыбку у него на губах и блеск озорных огоньков в глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74