Она всегда чувствовала себя здесь чужой и одинокой. Казалось бы, сестры ей самые близкие люди, а в действительности у них с ней очень мало общего, словно они едва знакомы. Нет, даже малознакомые люди более вежливы и тактичны друг с другом. А родственники умудряются вцепиться в кровоточащие раны близких с остервенением и сладострастием. Несмотря на кровные узы, Джудит не походила на сестер ни характером, ни привычками. Подобно узникам, живущим в общей камере, они вместе существовали под одной крышей, и это было единственное, что их объединяло. Впрочем, у Джудит возникло ощущение, что отец не позволит ей надолго остаться в этой далеко не самой худшей тюрьме.
Джудит на мгновение задержалась перед дверью в кабинет отца, судорожно отерла о юбку внезапно вспотевшие ладони и открыла дверь. Вся комната была завалена бухгалтерскими книгами, пожелтевшими счетами, письмами из разных уголков Англии. Даже в солнечное утро комната имела безнадежно унылый вид.
Дождь, который ознаменовал ее возвращение под родимый кров, наконец прекратился. Яркое весеннее утро дышало надеждой и радостью. Однако, когда Джудит узнала, что отец хочет ее видеть у себя в кабинете, она упала духом и уже не замечала прекрасной погоды.
Сквайр Кутбертсон кивнул дочери, окинул ее быстрым взглядом, не скрывая презрения к убогому платью, затем опять повернулся к мужчине, стоявшему у окна.
Джудит с тревогой посмотрела на незнакомца, не понимая, зачем отец хочет видеть ее в присутствии этого человека.
Лицо мужчины было мрачно и изрезано шрамами. Нос с небольшой горбинкой, волосы – каштановые с проседью. Он был широкоплеч и крепок, на тонких коротких ногах, странно не сочетающихся с верхней частью, словно туловище и ноги были от разных людей. Скорее всего он чувствовал себя увереннее в седле либо на палубе качающегося на волнах судна, чем в этой комнате.
Малкольм Маклеод наблюдал за отцом Джудит с плохо скрываемым нетерпением. Он вызывал у него недоверие: сладкоречивый англичанин, с которого нельзя спускать глаз, иначе надует при первой же возможности. Малкольм вообще не любил Англию. Последний раз он был далеко на юге в рядах войска Прекрасного Принца во время набега на Карлайл, когда шотландцы занимались делами, весьма далекими от закупки овец.
Однако на первом месте у Малкольма были не собственные пристрастия, а клан Маклеодов с его предводителем. И долг Малкольма заключался в том, чтобы по возможности доставить домой овец. Он не беспокоился из-за того, что сквайр отказался обсудить детали сделки, хотя и злился: у него было ощущение, будто его водят за нос, как лосося, попавшего на крючок. Сквайр Кутбертсон откинулся на спинку стула, не в состоянии далее скрывать своей радости. Наконец-то он избавится от неприятностей. Обойдется это недешево, разумеется, зато Джудит раз и навсегда покинет его дом.
– Малкольм, друг мой, – начал он приветливо, не замечая, как напрягся человек у окна. – У меня к вам деловое предложение.
Прищурившись, Малкольм Маклеод наблюдал за хозяином кабинета. Ни один англичанин еще не называл его своим другом. Он не сомневался, что предложение, которое ему предстояло услышать, таит угрозу: не встречалось еще англичанина, который поступил бы с шотландцем по справедливости. Разве тысячелетняя история не доказывает этого?
– Обойдемся без кредита. Я никогда не торговал в кредит и сейчас не буду. Постойте! – проговорил сквайр, приподнимаясь в кресле, когда Малкольм направился к двери.
– Сразу бы так и сказали. Или вы думаете, что у Маклеодов бочки набиты золотом, чтобы расплачиваться за ваших овец?
– Вы получите сотню прекрасных овец, не торопитесь, – продолжил Уильям Кутбертсон, против воли глядя в лицо разозлившегося шотландца, – но в обмен…
– Чего вы хотите в обмен? Говорите, – резко отозвался Малкольм. Ладно, он доиграет в эту нелепую игру, но если англичанин собирается надуть его, Малкольм не задумываясь вспорет ему кишки спрятанным в сапог ножом.
Уильям повернулся к дочери, неподвижно стоявшей у двери, и равнодушно заметил, как внезапная бледность разлилась по ее лицу.
– Забирайте овец с моей дочерью в придачу, – проговорил сквайр Кутбертсон, переводя взгляд с Джудит на шотландца и довольно улыбаясь.
Малкольм взглянул на молодую женщину, на чье появление он не обратил особого внимания: высокая, худая, с отливающими медью волосами. Он видел семью сквайра, и эта девушка так же мало походила на своих родных, как горный шотландский олень на овцу. Она не была малышкой с полными округлыми формами, как ее сестры. Напротив, тонка и гибка, как молодое деревце. Не видно, чтобы она трепетала от страха. Нет, просто стоит и ждет в молчании.
Джудит, почувствовав на себе любопытный взгляд, подняла глаза. Они напомнили Малкольму глубокие шотландские озера. И подобно водам этих озер, глаза девушки были совершенно холодные, пустые и безжизненные, как у покойника.
– Я не особенно ценное приобретение, – бесстрастно произнесла она, обращаясь к Малкольму. – Лучше вам поискать жену в другом месте.
Отец беспокойно заерзал в кресле, впившись в нее взглядом так, будто хотел пронзить насквозь.
– Черт побери, – в гневе бросил он, – мне наплевать, женится он на тебе или сделает своей судомойкой!
Джудит опустила глаза и уставилась в дубовый пол, словно узор на половицах внезапно заинтересовал ее. Малкольм нарушил затянувшуюся тишину:
– Мне не нужна жена. Одна жена на одну жизнь, большего мне не требуется. – В его голосе звучала доброта, а глаза смотрели так мягко, что Джудит отвела взгляд.
– У вас есть жена? – тихо спросила она.
– Была. Целых двадцать лет. Больше не хочу.
– Либо уйдешь ты, либо Элизабет, – властно проговорил отец. – Выбирай. В доме слишком много женщин.
– Элизабет? – Джудит не успела скрыть под равнодушной маской ужас, который охватил ее.
Сквайр злорадно улыбнулся:
– Ей пора замуж, дочка. Бог свидетель, я старался устроить твою жизнь. Не можешь выйти замуж ты, так пусть Элизабет найдет себе мужа.
Джудит подумала о сестре, которая весь день занималась только тем, что переходила из комнаты в комнату, прижимая к груди тряпичную куклу. Элизабет, которая и одеться сама не умела, которая любила цветы и пение, которая вздрагивала и сжималась, словно от удара, когда повышали голос, не важно, радуясь или ссорясь. Элизабет, так и оставшаяся ребенком, несмотря на все их усилия и молитвы… Джудит не позволяла себе даже думать о том, что может принести сестре замужество.
– Отец, дайте мне время, я постараюсь найти место. – Она умоляюще сложила перед собой ладони, чтобы не было видно, как они дрожат.
– Итак, Джудит, – сурово проговорил отец, пропуская ее слова мимо ушей, – решай, которая из вас двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Джудит на мгновение задержалась перед дверью в кабинет отца, судорожно отерла о юбку внезапно вспотевшие ладони и открыла дверь. Вся комната была завалена бухгалтерскими книгами, пожелтевшими счетами, письмами из разных уголков Англии. Даже в солнечное утро комната имела безнадежно унылый вид.
Дождь, который ознаменовал ее возвращение под родимый кров, наконец прекратился. Яркое весеннее утро дышало надеждой и радостью. Однако, когда Джудит узнала, что отец хочет ее видеть у себя в кабинете, она упала духом и уже не замечала прекрасной погоды.
Сквайр Кутбертсон кивнул дочери, окинул ее быстрым взглядом, не скрывая презрения к убогому платью, затем опять повернулся к мужчине, стоявшему у окна.
Джудит с тревогой посмотрела на незнакомца, не понимая, зачем отец хочет видеть ее в присутствии этого человека.
Лицо мужчины было мрачно и изрезано шрамами. Нос с небольшой горбинкой, волосы – каштановые с проседью. Он был широкоплеч и крепок, на тонких коротких ногах, странно не сочетающихся с верхней частью, словно туловище и ноги были от разных людей. Скорее всего он чувствовал себя увереннее в седле либо на палубе качающегося на волнах судна, чем в этой комнате.
Малкольм Маклеод наблюдал за отцом Джудит с плохо скрываемым нетерпением. Он вызывал у него недоверие: сладкоречивый англичанин, с которого нельзя спускать глаз, иначе надует при первой же возможности. Малкольм вообще не любил Англию. Последний раз он был далеко на юге в рядах войска Прекрасного Принца во время набега на Карлайл, когда шотландцы занимались делами, весьма далекими от закупки овец.
Однако на первом месте у Малкольма были не собственные пристрастия, а клан Маклеодов с его предводителем. И долг Малкольма заключался в том, чтобы по возможности доставить домой овец. Он не беспокоился из-за того, что сквайр отказался обсудить детали сделки, хотя и злился: у него было ощущение, будто его водят за нос, как лосося, попавшего на крючок. Сквайр Кутбертсон откинулся на спинку стула, не в состоянии далее скрывать своей радости. Наконец-то он избавится от неприятностей. Обойдется это недешево, разумеется, зато Джудит раз и навсегда покинет его дом.
– Малкольм, друг мой, – начал он приветливо, не замечая, как напрягся человек у окна. – У меня к вам деловое предложение.
Прищурившись, Малкольм Маклеод наблюдал за хозяином кабинета. Ни один англичанин еще не называл его своим другом. Он не сомневался, что предложение, которое ему предстояло услышать, таит угрозу: не встречалось еще англичанина, который поступил бы с шотландцем по справедливости. Разве тысячелетняя история не доказывает этого?
– Обойдемся без кредита. Я никогда не торговал в кредит и сейчас не буду. Постойте! – проговорил сквайр, приподнимаясь в кресле, когда Малкольм направился к двери.
– Сразу бы так и сказали. Или вы думаете, что у Маклеодов бочки набиты золотом, чтобы расплачиваться за ваших овец?
– Вы получите сотню прекрасных овец, не торопитесь, – продолжил Уильям Кутбертсон, против воли глядя в лицо разозлившегося шотландца, – но в обмен…
– Чего вы хотите в обмен? Говорите, – резко отозвался Малкольм. Ладно, он доиграет в эту нелепую игру, но если англичанин собирается надуть его, Малкольм не задумываясь вспорет ему кишки спрятанным в сапог ножом.
Уильям повернулся к дочери, неподвижно стоявшей у двери, и равнодушно заметил, как внезапная бледность разлилась по ее лицу.
– Забирайте овец с моей дочерью в придачу, – проговорил сквайр Кутбертсон, переводя взгляд с Джудит на шотландца и довольно улыбаясь.
Малкольм взглянул на молодую женщину, на чье появление он не обратил особого внимания: высокая, худая, с отливающими медью волосами. Он видел семью сквайра, и эта девушка так же мало походила на своих родных, как горный шотландский олень на овцу. Она не была малышкой с полными округлыми формами, как ее сестры. Напротив, тонка и гибка, как молодое деревце. Не видно, чтобы она трепетала от страха. Нет, просто стоит и ждет в молчании.
Джудит, почувствовав на себе любопытный взгляд, подняла глаза. Они напомнили Малкольму глубокие шотландские озера. И подобно водам этих озер, глаза девушки были совершенно холодные, пустые и безжизненные, как у покойника.
– Я не особенно ценное приобретение, – бесстрастно произнесла она, обращаясь к Малкольму. – Лучше вам поискать жену в другом месте.
Отец беспокойно заерзал в кресле, впившись в нее взглядом так, будто хотел пронзить насквозь.
– Черт побери, – в гневе бросил он, – мне наплевать, женится он на тебе или сделает своей судомойкой!
Джудит опустила глаза и уставилась в дубовый пол, словно узор на половицах внезапно заинтересовал ее. Малкольм нарушил затянувшуюся тишину:
– Мне не нужна жена. Одна жена на одну жизнь, большего мне не требуется. – В его голосе звучала доброта, а глаза смотрели так мягко, что Джудит отвела взгляд.
– У вас есть жена? – тихо спросила она.
– Была. Целых двадцать лет. Больше не хочу.
– Либо уйдешь ты, либо Элизабет, – властно проговорил отец. – Выбирай. В доме слишком много женщин.
– Элизабет? – Джудит не успела скрыть под равнодушной маской ужас, который охватил ее.
Сквайр злорадно улыбнулся:
– Ей пора замуж, дочка. Бог свидетель, я старался устроить твою жизнь. Не можешь выйти замуж ты, так пусть Элизабет найдет себе мужа.
Джудит подумала о сестре, которая весь день занималась только тем, что переходила из комнаты в комнату, прижимая к груди тряпичную куклу. Элизабет, которая и одеться сама не умела, которая любила цветы и пение, которая вздрагивала и сжималась, словно от удара, когда повышали голос, не важно, радуясь или ссорясь. Элизабет, так и оставшаяся ребенком, несмотря на все их усилия и молитвы… Джудит не позволяла себе даже думать о том, что может принести сестре замужество.
– Отец, дайте мне время, я постараюсь найти место. – Она умоляюще сложила перед собой ладони, чтобы не было видно, как они дрожат.
– Итак, Джудит, – сурово проговорил отец, пропуская ее слова мимо ушей, – решай, которая из вас двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74