Одно дело подозрение, – совсем иное – доказательство. А ведь полицейским и нужна всего лишь одна единственная царапина.
Он должен стать подлинным профессионалом. Каждая мелочь должна продумываться, каждое возможное последствие обмозговываться. Как в шахматной партии.
Сначала его спасал статус любителя. Он был неизвестен профессионалам – как следователям, так и гангстерам. Контактов с преступным миром у пола не было, следовательно, его не мог выдать ни один информатор. На него не было заведено досье – значит, не было и отпечатков пальцев. Полицейские офицеры, не все, конечно, но многие, молчаливо одобряли его действия, и поэтому следствие велось значительно более вяло, чем если бы Пол был убийцей невинных. Линчеватель уничтожал только тех, кого и следовало, и, с точки зрения полицейских, делал общественно-полезное дело.
Эти факты было нетрудно собрать воедино, бесстрастно проанализировать.
Но было еще кое-что, с чем предстояло разобраться самым тщательным образом. И это его нервировало.
“За двенадцать часов до нападения с мачете в Саут-Сайде, в Оук-Парке двое подростков были застрелены, во время ограбления машины, были застрелены из пистолета сорок пятого калибра. Вчерашние жертвы довели общее количество убитых линчевателем – или линчевателями (полиция еще не пришла к единому мнению по поводу того, в единственном ли числе действует индивид) – до четырнадцати. Повторяющееся использование – с примерно равными временными промежутками – двух типов оружия, вполне способно доказать, по словам капитана Мастро, существование двух разных линчевателей”.
Глава 23
Фантазируя, он разговаривал. Поначалу с мертвой Эстер, затем, когда Кэрол госпитализировали, с дочерью. Теперь же, валяясь днем, выкладывал свои доводы Ирен.
– Вчера убили еще одного.
– Зачем?
– У него было мачете. И он напал на мужчину со слепой девочкой.
– Сколько же теперь всего?
– В Чикаго?
– Нет, начинай сначала, с Нью-Йорка.
– Не знаю, Где-то двадцать пять, примерно. Я ведь не ставлю зарубки на рукоятках пистолетов.
– Ты не боишься?
– Если бы боялся, давно бы уже спятил. Подобные диалоги всегда следовали по одной и той же схеме, правда, иногда слова несколько менялись:
его фантазии все время приспосабливались к данному моменту.
– Что тебя гнетет, Пол? Что пугает?
– Смерть. Боль. Полиция. Я не хочу, чтобы они до меня добрались.
– И все?
– Еще те. Которые на улицах.
– Значит; ты их боишься.
– Именно поэтому мы и должны с ними бороться.
– Неужели? Неужели ты охотишься за ними только из=за этого?
– Началось все из-за слепой ярости. Я жаждал мести. Хотел отплатить им за смерть жены и дочери.
– А потом все переменилось?
– Добро и зло пока что еще никто не отменял.
– Эдакий крестоносец.
– Не думаю. Я знаю, в прессе постоянно толкуют о мессианских побуждениях. Но все не так. Я не пытаюсь спасти мир. Единственное, мне хочется показать людям, что они должны защищаться. Нельзя гадить в штаны от страха каждый раз, выходя за дверь.
– Нельзя. Но почему ты берешь это на себя?
– Если не я, то кто же?
– Это избитая фраза.
– И что с того?
– Это не ответ на поставленный вопрос.
– А я и не знаю ответа. Я просто делаю то, что делаю.
– Давай будем рассуждать иначе. Убивая преступников, как ты оправдываешь свои поступки в рамках “добро-зло”? Как вообще можно оправдать убийство?
– А разве это убийство? Самооборона, казнь, защита беззащитных, избавление от болячек, – вот сколько этому можно дать названий, помимо слова “убийство”. Даже – война. Ведь это своего рода военные действия.
– Но ты же убиваешь безоружных. Детей.
– Однажды я пристрелил ребеночка, который вылезал из окна с телевизором в руках.
– А ты приговорил его к смертной казни. Неужели это было смертельное преступление?
– Ты бы это почувствовала, будь ты на моем месте. Стоило кому-нибудь встать у него на дороге, он бы убил, даже не подумав.
– Значит, таков твой ответ? – Если мои действия предотвратили убийство хотя бы одного невинного человека, то я оправдан. Именно таков мой ответ.
– Есть все-таки еще кое-что...
– Что же?
– Ты поступаешь таким образом не потому, что чувствуешь себя обязанным.
– Нет. Я так поступаю, потому что они меня пугают. Я их боюсь и поэтому ненавижу. Ненависть – искреннее чувство.
И так кругами, спиралями – без конца...
Глава 24
Чикаго, 30-е дек.
Вчерашнее жестокое двойное убийство, произошедшее центре торговли “Форд Сити”, видимо, впервые снабдило полицию верным ключом к идентификации личности линчевателя.
Убийства произошли в 11:20 пополудни, когда двое грабителей зашли в кафе “Пиццерийный Рай” и, держа пятерых посетителей на мушке, выгребли кассу, но при выходе из здания были сражены потоком пуль, выпущенных каким-то мужчиной из открытого окна автомобиля, проезжавшего мимо.
Убийца тут же уехал, но не настолько быстро, чтобы посетители ресторана не смогли его описать.
Оба грабителя были мертвы ко времени прибытия “скорой помощи”, усиленной двумя полицейскими на мотоциклах, которые приехали буквально через несколько минут после ограбления, так как хозяин пиццерии, Генри Фино, сразу же позвонил в полицию.
Примерно в тридцати футах от кафе была обнаружена краденая машина, на которой, судя по всему, преступники собирались скрыться; когда приехала полиция, оказалось, что мотор у нее все еще работает.
Настороженные кодированными переговорами по полицейской волне, которую, как всем известно, частенько прослушивают газетчики, на место преступления моментально прибыло несколько репортеров, и успели как раз вовремя, чтобы запечатлеть прибытие капитана Виктора Мастро. Капитан Мастро расследует дело о преступлениях так называемого линчевателя и является начальником отдела по раскрытию убийств.
Репортерам не разрешили опрашивать четверых клиентов, находившихся во время убийства в кафе. Их личности были тут же выяснены полицией, которая моментально отсекла свидетелей от любопытствующих газетчиков. Хозяин пиццерии, мистер Фино, говорил с репортерами, но, к сожалению, во время выстрелов он находился возле кассы, далеко в глубине зала, поэтому не мог видеть линчевателя, ни его машины.
Однако, мистер Фино заявил, что по крайней мере двое из четырех посетителей “видели все происшедшее”.
Капитан Мастро объявил репортерам, что реконструируя события, похоже, что линчеватель следил за грабителями с того момента, как они угнали машину.
Когда капитана спросил, почему, именно он так думает, Мастро ответил, что “иначе все происшедшее чересчур смахивает на нагромождение совпадений, чего обычно не бывает. Как тогда объяснить тот факт, что машина подъехала к дверям кафе именно тогда, когда грабители выскакивали с добычей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Он должен стать подлинным профессионалом. Каждая мелочь должна продумываться, каждое возможное последствие обмозговываться. Как в шахматной партии.
Сначала его спасал статус любителя. Он был неизвестен профессионалам – как следователям, так и гангстерам. Контактов с преступным миром у пола не было, следовательно, его не мог выдать ни один информатор. На него не было заведено досье – значит, не было и отпечатков пальцев. Полицейские офицеры, не все, конечно, но многие, молчаливо одобряли его действия, и поэтому следствие велось значительно более вяло, чем если бы Пол был убийцей невинных. Линчеватель уничтожал только тех, кого и следовало, и, с точки зрения полицейских, делал общественно-полезное дело.
Эти факты было нетрудно собрать воедино, бесстрастно проанализировать.
Но было еще кое-что, с чем предстояло разобраться самым тщательным образом. И это его нервировало.
“За двенадцать часов до нападения с мачете в Саут-Сайде, в Оук-Парке двое подростков были застрелены, во время ограбления машины, были застрелены из пистолета сорок пятого калибра. Вчерашние жертвы довели общее количество убитых линчевателем – или линчевателями (полиция еще не пришла к единому мнению по поводу того, в единственном ли числе действует индивид) – до четырнадцати. Повторяющееся использование – с примерно равными временными промежутками – двух типов оружия, вполне способно доказать, по словам капитана Мастро, существование двух разных линчевателей”.
Глава 23
Фантазируя, он разговаривал. Поначалу с мертвой Эстер, затем, когда Кэрол госпитализировали, с дочерью. Теперь же, валяясь днем, выкладывал свои доводы Ирен.
– Вчера убили еще одного.
– Зачем?
– У него было мачете. И он напал на мужчину со слепой девочкой.
– Сколько же теперь всего?
– В Чикаго?
– Нет, начинай сначала, с Нью-Йорка.
– Не знаю, Где-то двадцать пять, примерно. Я ведь не ставлю зарубки на рукоятках пистолетов.
– Ты не боишься?
– Если бы боялся, давно бы уже спятил. Подобные диалоги всегда следовали по одной и той же схеме, правда, иногда слова несколько менялись:
его фантазии все время приспосабливались к данному моменту.
– Что тебя гнетет, Пол? Что пугает?
– Смерть. Боль. Полиция. Я не хочу, чтобы они до меня добрались.
– И все?
– Еще те. Которые на улицах.
– Значит; ты их боишься.
– Именно поэтому мы и должны с ними бороться.
– Неужели? Неужели ты охотишься за ними только из=за этого?
– Началось все из-за слепой ярости. Я жаждал мести. Хотел отплатить им за смерть жены и дочери.
– А потом все переменилось?
– Добро и зло пока что еще никто не отменял.
– Эдакий крестоносец.
– Не думаю. Я знаю, в прессе постоянно толкуют о мессианских побуждениях. Но все не так. Я не пытаюсь спасти мир. Единственное, мне хочется показать людям, что они должны защищаться. Нельзя гадить в штаны от страха каждый раз, выходя за дверь.
– Нельзя. Но почему ты берешь это на себя?
– Если не я, то кто же?
– Это избитая фраза.
– И что с того?
– Это не ответ на поставленный вопрос.
– А я и не знаю ответа. Я просто делаю то, что делаю.
– Давай будем рассуждать иначе. Убивая преступников, как ты оправдываешь свои поступки в рамках “добро-зло”? Как вообще можно оправдать убийство?
– А разве это убийство? Самооборона, казнь, защита беззащитных, избавление от болячек, – вот сколько этому можно дать названий, помимо слова “убийство”. Даже – война. Ведь это своего рода военные действия.
– Но ты же убиваешь безоружных. Детей.
– Однажды я пристрелил ребеночка, который вылезал из окна с телевизором в руках.
– А ты приговорил его к смертной казни. Неужели это было смертельное преступление?
– Ты бы это почувствовала, будь ты на моем месте. Стоило кому-нибудь встать у него на дороге, он бы убил, даже не подумав.
– Значит, таков твой ответ? – Если мои действия предотвратили убийство хотя бы одного невинного человека, то я оправдан. Именно таков мой ответ.
– Есть все-таки еще кое-что...
– Что же?
– Ты поступаешь таким образом не потому, что чувствуешь себя обязанным.
– Нет. Я так поступаю, потому что они меня пугают. Я их боюсь и поэтому ненавижу. Ненависть – искреннее чувство.
И так кругами, спиралями – без конца...
Глава 24
Чикаго, 30-е дек.
Вчерашнее жестокое двойное убийство, произошедшее центре торговли “Форд Сити”, видимо, впервые снабдило полицию верным ключом к идентификации личности линчевателя.
Убийства произошли в 11:20 пополудни, когда двое грабителей зашли в кафе “Пиццерийный Рай” и, держа пятерых посетителей на мушке, выгребли кассу, но при выходе из здания были сражены потоком пуль, выпущенных каким-то мужчиной из открытого окна автомобиля, проезжавшего мимо.
Убийца тут же уехал, но не настолько быстро, чтобы посетители ресторана не смогли его описать.
Оба грабителя были мертвы ко времени прибытия “скорой помощи”, усиленной двумя полицейскими на мотоциклах, которые приехали буквально через несколько минут после ограбления, так как хозяин пиццерии, Генри Фино, сразу же позвонил в полицию.
Примерно в тридцати футах от кафе была обнаружена краденая машина, на которой, судя по всему, преступники собирались скрыться; когда приехала полиция, оказалось, что мотор у нее все еще работает.
Настороженные кодированными переговорами по полицейской волне, которую, как всем известно, частенько прослушивают газетчики, на место преступления моментально прибыло несколько репортеров, и успели как раз вовремя, чтобы запечатлеть прибытие капитана Виктора Мастро. Капитан Мастро расследует дело о преступлениях так называемого линчевателя и является начальником отдела по раскрытию убийств.
Репортерам не разрешили опрашивать четверых клиентов, находившихся во время убийства в кафе. Их личности были тут же выяснены полицией, которая моментально отсекла свидетелей от любопытствующих газетчиков. Хозяин пиццерии, мистер Фино, говорил с репортерами, но, к сожалению, во время выстрелов он находился возле кассы, далеко в глубине зала, поэтому не мог видеть линчевателя, ни его машины.
Однако, мистер Фино заявил, что по крайней мере двое из четырех посетителей “видели все происшедшее”.
Капитан Мастро объявил репортерам, что реконструируя события, похоже, что линчеватель следил за грабителями с того момента, как они угнали машину.
Когда капитана спросил, почему, именно он так думает, Мастро ответил, что “иначе все происшедшее чересчур смахивает на нагромождение совпадений, чего обычно не бывает. Как тогда объяснить тот факт, что машина подъехала к дверям кафе именно тогда, когда грабители выскакивали с добычей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45