Да и какова бы она ни была, за все время своей долгой жизни старик ни разу не видел ее в действии.
Во всем этом старик соглашался с жителем приграничья и девушкой, говоря на эту тему охотно, с удивлением и любопытством. Друид воспринимал тайну волшебной силы меча не как препятствие, а как вызов, который он принял с той же решимостью, какую проявил, разыскивая кузнеца. В конце концов, было бы неразумно считать, что одного лишь процесса ковки достаточно, чтобы меч обрел сверхъестественную силу. И даже Эйлт Друин, по-видимому, не полностью решал проблему. Требовалось что-то еще, и ему предстояло выяснить, что именно. Вдохновлял старика, он признался в этом Кинсону, тот факт, что они уже продвинулись достаточно далеко и сделали то, что должны были сделать. А значит, можно добиться и всего остального.
Сомнительное утверждение, по мнению жителя приграничья. Однако за то время, что они знали друг друга, Бреман очень многого добился благодаря своей непоколебимой вере, а раз так, то не стоило донимать его вопросами. Если меч действительно обладает магической силой, способной уничтожить Чародея-Владыку, Бреман сумеет выяснить, что это за сила.
Итак, они ехали из внутренних территорий Южной Земли мимо Кургана Битвы в направлении Серебряной реки. Как объяснил своим товарищам друид, их целью было озеро Хейдисхорн. Он намеревался нанести очередной визит духам умерших и попытаться выяснить, что делать дальше. Всю дорогу они строили предположения о судьбе дворфов. Погода стояла жаркая, безветренная, и приходилось довольно часто останавливаться, чтобы дать отдых лошадям, да и себе самим. Время ползло медленно и неохотно. Им не попадалось никаких следов схватки, которая, очевидно, происходила севернее. Они не встречали северян и ничего о них не слышали от встречных путников. Впрочем, всех троих не покидала твердая и печальная уверенность в том, что они просто слишком сильно отклонились от того пути, по которому шли в начале путешествия, и по возвращении могут обнаружить очень много непоправимых потерь.
В конце того дня, когда они снова выехали к Кургану Битвы, Бреман велел им остановиться, хотя до темноты оставалось еще несколько часов, и увел с открытой равнины в чащу Черных Дубов. И снова им пришлось прокладывать неверный путь между двумя болотами, стараясь избежать опасностей, подстерегавших с обеих сторон. На этот раз старик пренебрег мерами предосторожности и повел их прямо в запретный лес. Кинсон забеспокоился, однако решил придержать язык. Похоже, у Бремана была веская причина идти окольным путем.
Они въехали на опушку леса, одолели какую-нибудь сотню футов — сквозь просветы между деревьями еще виднелись выбеленные солнцем низины, а темная лесная чаща оставалась впереди — и спешились. Оставив Марет караулить лошадей, друид отвел Кинсона в заросли железных деревьев, внимательно осмотрел их и, выбрав подходящую ветку, велел Кинсону срезать ее. Житель приграничья молча повиновался и, вооружившись своим широким мечом, принялся рубить твердую древесину. Бреман дал ему обрезать лишние сучья, а потом взял грубо срубленную палку своими узловатыми руками и одобрительно кивнул. Они вернулись к лошадям, снова сели на них и поехали дальше по лесу. Кинсон и Марет обменялись недоуменными взглядами, но промолчали.
Лагерь путники разбили чуть подальше, в ложбине, которая представляла собой всего лишь небольшую низинку между деревьями. Там Бреман попросил Кинсона снова заняться веткой железного дерева и сделать из нее посох. Кинсон трудился над ним почти два часа, а в это время его спутники готовили обед и присматривали за лошадьми. Когда он сделал с деревяшкой все, что мог — выровнял, удалил сучки в тех местах, где росли боковые ветки, — Бреман тут же снова забрал ее. Все трое уселись у маленького костерка. День угас, оставив после себя лишь несколько полос бледного света на западе, и на землю следом за удлинившимися тенями и темнеющим небом медленно наползала ночь. Путники расположились возле зарослей Черных Дубов, в отдалении от равнин. В нескольких ярдах от них из лесу вытекал ручей и, бойко пенясь среди камней, снова сворачивал в тень. Ночь была тихой и неподвижной — ни постороннего звука, ни шороха, ни следящих глаз.
Бреман встал перед костром и поставил посох перед собой. Старик сжимал его посредине двумя руками, твердо уперев один конец в землю, а другой направив в небо.
Согласно его указаниям посох получился шести футов длиной. Он еще не успел высохнуть после того, как Кинсон ободрал с него кору.
— Не вставайте, пока я не закончу, — таинственно приказал друид.
Он закрыл глаза и замер. Через несколько секунд его руки стали излучать белый свет. Медленно разливаясь по посоху, свет окутал его весь и начал пульсировать. Кинсон и Марет молча наблюдали за происходящим, помня приказ Бремана. Свет проник в дерево и сделал его странно прозрачным. Он двигался вверх и вниз, рисуя странные узоры, то замедляя, то ускоряя бег. Все это время Бреман стоял неподвижно, как каменный, закрыв глаза и сосредоточенно сдвинув брови.
Потом свет погас, вернувшись перед этим в руки старика. Глаза Бремана открылись. Он сделал долгий медленный вдох и поднял посох. Дерево стало черным как уголь, а его поверхность сделалась гладкой и блестящей. В самой сердцевине мелькнул проблеск света, только что наполнявшего его, всего лишь искра. Сверкнув, она тут же исчезла, прежде чем переместиться в другое место, призрачная, словно блеск кошачьего глаза.
Бреман с улыбкой протянул посох Марет:
— Это тебе.
Она взяла посох и не выпускала из рук, восхищаясь, насколько приятно держать его.
— Он еще теплый.
— И навсегда таким останется. — Бреман снова уселся на свое место. Его морщинистое лицо побледнело от усталости. — Магические силы, пронизывающие его, никуда не денутся, они останутся внутри посоха до тех пор, пока он будет цел.
— А для чего он? И почему ты отдал его мне? Старик слегка наклонился вперед, и при свете костра рисунок морщин на его древнем лице изменился.
— Этот посох должен помочь тебе, Марет. Ты прошла долгий и трудный путь, чтобы научиться управлять своей магической силой, не давать ей выплескиваться в неудержимом неистовстве, способном погубить тебя. Я долго думал, чем тебе помочь. Этот посох сделан так, чтобы действовать как потайной канал. Стоит только крепко упереть его одним концом в землю, и он станет отводить избыток твоей волшебной силы. — Он помолчал, вглядываясь в темные глаза девушки. — Ты ведь понимаешь, что это значит, не так ли? Теперь, когда мы идем на север, тебе наверняка придется вновь прибегнуть к магии. Чародей-Владыка будет искать нас, и настанет время, когда тебе потребуется защищаться, а возможно, и защищать других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Во всем этом старик соглашался с жителем приграничья и девушкой, говоря на эту тему охотно, с удивлением и любопытством. Друид воспринимал тайну волшебной силы меча не как препятствие, а как вызов, который он принял с той же решимостью, какую проявил, разыскивая кузнеца. В конце концов, было бы неразумно считать, что одного лишь процесса ковки достаточно, чтобы меч обрел сверхъестественную силу. И даже Эйлт Друин, по-видимому, не полностью решал проблему. Требовалось что-то еще, и ему предстояло выяснить, что именно. Вдохновлял старика, он признался в этом Кинсону, тот факт, что они уже продвинулись достаточно далеко и сделали то, что должны были сделать. А значит, можно добиться и всего остального.
Сомнительное утверждение, по мнению жителя приграничья. Однако за то время, что они знали друг друга, Бреман очень многого добился благодаря своей непоколебимой вере, а раз так, то не стоило донимать его вопросами. Если меч действительно обладает магической силой, способной уничтожить Чародея-Владыку, Бреман сумеет выяснить, что это за сила.
Итак, они ехали из внутренних территорий Южной Земли мимо Кургана Битвы в направлении Серебряной реки. Как объяснил своим товарищам друид, их целью было озеро Хейдисхорн. Он намеревался нанести очередной визит духам умерших и попытаться выяснить, что делать дальше. Всю дорогу они строили предположения о судьбе дворфов. Погода стояла жаркая, безветренная, и приходилось довольно часто останавливаться, чтобы дать отдых лошадям, да и себе самим. Время ползло медленно и неохотно. Им не попадалось никаких следов схватки, которая, очевидно, происходила севернее. Они не встречали северян и ничего о них не слышали от встречных путников. Впрочем, всех троих не покидала твердая и печальная уверенность в том, что они просто слишком сильно отклонились от того пути, по которому шли в начале путешествия, и по возвращении могут обнаружить очень много непоправимых потерь.
В конце того дня, когда они снова выехали к Кургану Битвы, Бреман велел им остановиться, хотя до темноты оставалось еще несколько часов, и увел с открытой равнины в чащу Черных Дубов. И снова им пришлось прокладывать неверный путь между двумя болотами, стараясь избежать опасностей, подстерегавших с обеих сторон. На этот раз старик пренебрег мерами предосторожности и повел их прямо в запретный лес. Кинсон забеспокоился, однако решил придержать язык. Похоже, у Бремана была веская причина идти окольным путем.
Они въехали на опушку леса, одолели какую-нибудь сотню футов — сквозь просветы между деревьями еще виднелись выбеленные солнцем низины, а темная лесная чаща оставалась впереди — и спешились. Оставив Марет караулить лошадей, друид отвел Кинсона в заросли железных деревьев, внимательно осмотрел их и, выбрав подходящую ветку, велел Кинсону срезать ее. Житель приграничья молча повиновался и, вооружившись своим широким мечом, принялся рубить твердую древесину. Бреман дал ему обрезать лишние сучья, а потом взял грубо срубленную палку своими узловатыми руками и одобрительно кивнул. Они вернулись к лошадям, снова сели на них и поехали дальше по лесу. Кинсон и Марет обменялись недоуменными взглядами, но промолчали.
Лагерь путники разбили чуть подальше, в ложбине, которая представляла собой всего лишь небольшую низинку между деревьями. Там Бреман попросил Кинсона снова заняться веткой железного дерева и сделать из нее посох. Кинсон трудился над ним почти два часа, а в это время его спутники готовили обед и присматривали за лошадьми. Когда он сделал с деревяшкой все, что мог — выровнял, удалил сучки в тех местах, где росли боковые ветки, — Бреман тут же снова забрал ее. Все трое уселись у маленького костерка. День угас, оставив после себя лишь несколько полос бледного света на западе, и на землю следом за удлинившимися тенями и темнеющим небом медленно наползала ночь. Путники расположились возле зарослей Черных Дубов, в отдалении от равнин. В нескольких ярдах от них из лесу вытекал ручей и, бойко пенясь среди камней, снова сворачивал в тень. Ночь была тихой и неподвижной — ни постороннего звука, ни шороха, ни следящих глаз.
Бреман встал перед костром и поставил посох перед собой. Старик сжимал его посредине двумя руками, твердо уперев один конец в землю, а другой направив в небо.
Согласно его указаниям посох получился шести футов длиной. Он еще не успел высохнуть после того, как Кинсон ободрал с него кору.
— Не вставайте, пока я не закончу, — таинственно приказал друид.
Он закрыл глаза и замер. Через несколько секунд его руки стали излучать белый свет. Медленно разливаясь по посоху, свет окутал его весь и начал пульсировать. Кинсон и Марет молча наблюдали за происходящим, помня приказ Бремана. Свет проник в дерево и сделал его странно прозрачным. Он двигался вверх и вниз, рисуя странные узоры, то замедляя, то ускоряя бег. Все это время Бреман стоял неподвижно, как каменный, закрыв глаза и сосредоточенно сдвинув брови.
Потом свет погас, вернувшись перед этим в руки старика. Глаза Бремана открылись. Он сделал долгий медленный вдох и поднял посох. Дерево стало черным как уголь, а его поверхность сделалась гладкой и блестящей. В самой сердцевине мелькнул проблеск света, только что наполнявшего его, всего лишь искра. Сверкнув, она тут же исчезла, прежде чем переместиться в другое место, призрачная, словно блеск кошачьего глаза.
Бреман с улыбкой протянул посох Марет:
— Это тебе.
Она взяла посох и не выпускала из рук, восхищаясь, насколько приятно держать его.
— Он еще теплый.
— И навсегда таким останется. — Бреман снова уселся на свое место. Его морщинистое лицо побледнело от усталости. — Магические силы, пронизывающие его, никуда не денутся, они останутся внутри посоха до тех пор, пока он будет цел.
— А для чего он? И почему ты отдал его мне? Старик слегка наклонился вперед, и при свете костра рисунок морщин на его древнем лице изменился.
— Этот посох должен помочь тебе, Марет. Ты прошла долгий и трудный путь, чтобы научиться управлять своей магической силой, не давать ей выплескиваться в неудержимом неистовстве, способном погубить тебя. Я долго думал, чем тебе помочь. Этот посох сделан так, чтобы действовать как потайной канал. Стоит только крепко упереть его одним концом в землю, и он станет отводить избыток твоей волшебной силы. — Он помолчал, вглядываясь в темные глаза девушки. — Ты ведь понимаешь, что это значит, не так ли? Теперь, когда мы идем на север, тебе наверняка придется вновь прибегнуть к магии. Чародей-Владыка будет искать нас, и настанет время, когда тебе потребуется защищаться, а возможно, и защищать других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141