У него была величественная осанка и решимость вождя. Его супруга подтолкнула бы его купить другие участки земли, увеличить их собственный участок и нанять новых работников. Их хозяйственный успех был бы поразительным.
Но ее избранник был теперь лишь беглым преступником.
Маленький Цветок закрыла дверь в свою комнату, куда никто, даже ее отец, не имел права входить. В больших корзинах здесь лежали тщательно сложенные платья, парики и плащи. Значительная часть доходов от хозяйства шла на то, чтобы дочь хозяина хорошо выглядела. А в своей умывальной комнате в двух алебастровых сундучках хранились ее косметические средства.
Войдя, она едва сдержала крик.
— Икер! Что ты здесь делаешь?
— Разве это не самое лучшее укрытие?
— Тебя ищет стража, она...
— Я не сделал ничего дурного, наоборот.
— Но с этим чиновником невозможно бороться.
— Разумеется, можно! У нас есть доказательство, что он допускает злоумышленные действия. Его осудят и приговорят.
— Это не так-то просто, Икер.
— Позови своего отца, давайте выработаем стратегию борьбы. Я буду главным свидетелем.
— Я повторяю тебе: все не так-то просто.
— Объясни, Маленький Цветок!
— Все возможно при условии, что ты согласишься и мы поженимся.
— Я не умею лгать, ты сама это сказала. Я не люблю тебя.
— Ну и что? Главное, чтобы мы составили хорошую семью и разбогатели.
— Тогда на нас обрушатся несчастья, уж будь в этом уверена.
— Так ты окончательно отказываешься?
— Да, Маленький Цветок.
— Ты не знаешь, что ты теряешь.
— Прости меня, но у меня другие планы.
— И в твоих планах та жрица, в которую ты безумно втюрился!
— Я хочу сделать так, чтобы налоговый чиновник пошел под суд. Без справедливости этот мир не выживет. Согласна ли ты пойти позвать своего отца?
Маленький Цветок подумала.
— Ладно.
Икер нежно поцеловал ее в лоб.
— Больше ни один обнаглевший от безнаказанности чиновник не осмелится оклеветать вас, вот сама увидишь.
Юноше не пришлось долго ждать.
— Ты можешь выйти, Икер, — позвала его Маленький Цветок.
Когда он выходил из комнаты, три стражника бросились на него и скрутили ему руки за спиной.
Опираясь на руку своего отца, Маленький Цветок смотрела в сторону.
— Для себя я все уладил, — объявил хозяин. — Моя дочь поступила правильно, предупредив стражников о том, что ты скрываешься здесь и что ты ей угрожал. В конце концов, ты всего лишь мародер, должник и преступник. Ты вполне заслуживаешь примерной пытки, и никто тебя не пожалеет.
— Прощай, Маленький Цветок, — сказал Икер. — Теперь я тебе уже ничего не должен.
17
Приговор обжалованию не подлежал: год каторжных работ за оскорбление государственного чиновника при исполнении, насилие в отношении государственных стражников и попытку к бегству.
Магистрат, возглавлявший суд, в состав которого входили правители провинций, почти не слушал объяснений Икера. Отягчающих его вину показаний очевидцев — налогового чиновника, писцов, хозяина, его дочери и верзилы-работника — высокому суду вполне хватило, чтобы убедиться в необходимости наказания.
Во время долгого пути в сторону Синайских рудников, где добывалась медь, Икер ни разу не был подвергнут жесткому обращению. Ему хватало и воды, и питья; он вызывал симпатию у стражников пустыни, которые не скрывали от него всех тягот того, что ему предстоит.
— К счастью для тебя, — сказал ему начальник стражи, — ты молод, и здоровье у тебя отличное. Изношенный организм года бы там не выдержал.
— Я ни в чем не виноват! Я всего лишь выявил нечестного чиновника!
— Мы знаем это, парень. Но мы подчиняемся приказу. Если мы дадим тебе скрыться в пустыне, то навлечем на себя серьезные неприятности. Да и у тебя не останется никаких шансов выкрутиться. Для всех будет лучше, если ты честно отработаешь свою вину, даже если ты обвинен несправедливо.
Конвой находился под покровительством Сопду, «Остроклювого», — сокола с клювом, крепким как самый прочный кремень. Того, что высоко парил в небе над знойными просторами Восточной пустыни. И сам бог — в священном камне, выточенном в форме треугольника, с изображенным на нем солнечным лучом — хранил своих верных детей от набегов пустынных разбойников, грабителей, не почитающих ни веру, ни закон, нападающих на караваны и безжалостно убивающих купцов.
Икер, очарованный пустыней, позабыл и покинутое крестьянское хозяйство, и его недостойных обитателей. В памяти жило лишь лицо прекрасной жрицы, которое порой грезилось ему наяву. И взгляд ее глаз, обращенный к нему, пробуждал небывалую силу, казалось, он мог двигать горы, не зная усталости! Как только она исчезала, он чувствовал себя опустошенным, разбитым, почти неспособным идти вперед. Однако желание снова ее увидеть было столь сильным, что он быстро обретал уверенность в себе. Да, он преодолеет это новое препятствие и отправится на поиски этой недоступной женщины!
В Тимне — раскаленной чаше пустыни, образованной разноцветными отвесными скалами, причудливо отесанными ветрами и солнцем, находились медные рудники, в которых добыча велась со времен первых династий. Караваны ослов регулярно доставляли рудокопам продукты питания, одежду и инструменты. Из-за суровых условий работы технические специалисты часто менялись. Что же до осужденных на каторжные работы, то им оставалось либо приспособиться, либо умереть. Бдительная стража не давала каторжникам уклониться от тяжкого труда. Им надлежало копать шахты и соединяющие их переходы, укреплять их, чтобы там в безопасности могли работать специалисты, определяющие рудоносные слои. Затем шла добыча.
Строения — дома, склады, тюрьма — были сложены из высушенного кирпича-сырца. Единственным зданием, вытесанным из камня, было святилище, посвященное богу Мину — господину жизни, покровителю работающих в каменных карьерах и шахтах, тому, кто посылал гром, грозы и дожди, наполнявшие порой водоемы. Именно благодаря его заботам каторжники, достававшие медную руду из недр земли, имели воды вдосталь.
По прибытии конвоя начальник разработок, смуглый крепыш с хриплым голосом, очень удивился.
— А где же осужденные?
— Есть только один, — ответил начальник стражи. — Вот этот парень.
— Это что, шутка?
— Для него — нет.
— Что за преступление он совершил?
— Он вывел на свет нечестность одного из налоговых чиновников из провинции Кобры.
— Но... это не правонарушение!
— Однако хозяин, его дочь и работники свидетельствовали против него. Приговор: год каторги здесь.
— Чудеса, да и только! А почему он не обжаловал приговор?
— Не было времени. Очевидно, все очень спешили от него отделаться.
Крепыш поскреб затылок.
— Не нравится мне это... Совсем не нравится! На него есть официальные документы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85