— Давина хихикнула, как бы извиняясь. — Прости, но я просто не могу поверить. Не представляю, как ты общаешься с преступниками. Ты всегда была такой образцовой девочкой. Неужели у тебя получается? Наверное, тебе приходится сталкиваться со всякими странными типами…
— С ними сталкиваются не только полицейские.
Давину сбить с толку было непросто.
— Но что именно ты делаешь на своей работе? Тебе приходится кого-нибудь арестовывать?
— Когда это необходимо.
Давина обратилась в слух.
— Господи! Невероятно! Расскажи…
И Тесса решила удовлетворить ее любопытство.
— Первым человеком, которого я арестовала, — сказала она, улыбаясь своим воспоминаниям, — был известный банкир. Он напился и нарушал порядок в общественном месте. Нет, это был не Николас Оулд.
Давина нахмурилась. Совсем не такую историю она хотела услышать.
— Сей джентльмен обрушился на полицейского, который имел смелость выписать штраф на его неправильно припаркованный «БМВ», и грозил ему возмездием. Я сделала ему предупреждение, он перекинулся на меня, а поскольку он был мужчиной крупным, я по рации вызвала подмогу. Когда мы доставили его в участок, он наотрез отказался выходить из фургона, и двоим полицейским пришлось его вытаскивать. В помещении он вроде бы успокоился, но едва его отпустили, набросился на меня, назвал меня сучкой, которая сует нос не в свое дело и которую следует проучить; будто я не только забыла свое место, но и забыла, кто он… И мне бы следовало ловить настоящих преступников, а не донимать сильных мира сего. Он схватил меня за пиджак, и пуговицы так и посыпались в разные стороны.
Давина смотрела на нее, поджав губы. Тесса, кажется, забылась.
— А потом он схватил меня за горло и начал душить, осыпая при этом проклятиями, причем отборными — чувствовалась итонская выучка. На мое счастье, дежурный полицейский был шести футов росту и сложения крепкого, так что он оттащил от меня этого пьяницу, но этот кретин как раз схватил меня за блузку, и кусок ее оказался у него в руках. Пуговиц я лишилась всех до единой, галстук куда-то съехал, блузка в клочьях. Он порвал даже лифчик, и грудь у меня была вся расцарапана.
— Но неужели мужчины так на это и смотрели?
Тесса мрачно улыбнулась.
— Они посоветовали ему быть понежнее.
Губы Давины растянулись в тончайшую ниточку.
— Боже мой, какой отвратительный тип!
— Да, он был просто мерзок. На следующий день он должен был предстать перед судом и, протрезвев, превратился в милейшего человека, рассыпавшегося передо мной в извинениях. За нападение на меня он получил два месяца, но — условно, потому что это был первый случай, и должен был заплатить штраф. Пару дней спустя он прислал мне роскошное шелковое белье, дюжину роз и письмо с извинениями.
Давина выдавила из себя улыбку.
— А я думала, в телерепортажах все преувеличивают.
— Каждый день что-нибудь новенькое, — кивнула Тесса. — Это-то мне в моей работе и нравится. Никогда не знаешь, с кем придется иметь дело — с лордом или бродягой.
Давина встала.
— Потрясающе интересно! — сказала она фальшивым голосом. — Очень приятно было с тобой поболтать, дорогая. Как-нибудь еще встретимся.
«Если я не успею ускользнуть», — подумала Тесса, глядя ей в спину.
Николас Оулд сидел за столом в противоположной стороне, но оттуда ему было великолепно видно удивительно хорошенькое личико женщины, которую он заметил у входа. Кто же она? Он где-то ее видел, причем недавно, но где именно? Помнил он именно лицо, а не тело, которое, насколько можно было судить, было не хуже. У него была хорошая память, но на сей раз она его подвела. Неужели провал в памяти? Или это была одна из редких неудач, о которой он подсознательно хотел забыть? Но неудачи случались с ним крайне редко. В последнее время благодаря дамочкам типа этой сплетницы Давины, которую он заметил еще в церкви и тщательно избегал, за ним закрепилась репутация победителя.
И все же эта маленькая тайна скрасила скучную свадьбу. Он рассчитывал встретить здесь женщин, многих из которых он в свое время уже соблазнил, но эта незнакомка его заинтересовала.
Разглядывая ее лицо, он решил, что с косметикой оно еще привлекательнее — что-то говорило ему, что, когда он увидел эту женщину впервые, она была не накрашена. Но где же, черт возьми, это было?
Ему необходимо было все выяснить. Но, когда он направился в ее сторону, увидел, что зануда Давина его опередила. Сто к одному — опять злословит. «Преданные друзья» не раз говорили ему, что Давина не упускает возможность посудачить о нем и о его пороках. И все потому, что он ее отверг.
Он обвел взглядом столы и наконец увидел того, кого искал, — тучного человека с румяными щеками и багровым носом, сидевшего рядом с четырьмя хорошенькими женщинами, ловившими каждое его слово. Николас направился к нему.
— Привет, Берти!
Толстяк взглянул на него, расплылся в улыбке и воскликнул хрипло:
— Николас, мальчик мой! Мечтал тебя увидеть! Все, курочки, вы свободны. Мне надо поговорить с Николасом…
Дамы ушли, но, уходя, каждая из них улыбнулась Николасу, словно говоря: «Сегодня я свободна».
— Садись, дорогой мой… Ну, как всегда, все бабы на тебя пялятся. Интересно, чем ты их приманиваешь? Поделился бы… Ну, давай выпьем шампанского, и расскажи мне, что ты натворил, что террористы так на тебя взъелись? Чью жену уволок?
— Понятия не имею. Полиция даже не знает, чьих именно рук дело. Я веду дела со столькими странами, и почти в каждой есть свои террористы — плати деньги и выбирай кого хочешь.
Берти сокрушенно покачал головой.
— Тебе всегда нравились опасности.
Как и Давина, Берти Сомерсет собирал сплетни, но это было не хобби — он вел светскую хронику в одном модном журнале. Знал он всех и вся, и его приглашали на каждый прием — чтобы удостоиться упоминания в прессе. Если кто и может рассказать о незнакомке, так это Берти.
— Сейчас я опасностей избегаю, — сказал Николас. — И поэтому избегаю нашу ужасную Давину.
— Верный ход, — согласился Берти. — А где она?
— Сидит вон там и что-то шепчет на ухо блондинке в восхитительной желтой шляпке.
Берти посмотрел в ту сторону и нахмурился.
— Я ее не знаю. Хорошенькое личико. Как же я ее пропустил? Впрочем, она мне кого-то напоминает… кого-то из моего прошлого. Дама до сих пор видная, но сорок лет назад… — Берти вздохнул. — Истинная валькирия.
? Кто?
— Та дама в сиреневом, которая подошла к этой очаровательной блондинке. Тогда ее звали Доротея Нортон. У нас был роман. А потом она вышла замуж за Хью Паджета. — Берти сокрушенно прищелкнул языком. — Ужасная трагедия, ужасная.
Николас обернулся и увидел внушительную даму, которая подошла к Давине и незнакомке.
— Трагедия? — переспросил он.
— Лет десять тому назад сына Доротеи, гомосексуалиста, убил один из его любовников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— С ними сталкиваются не только полицейские.
Давину сбить с толку было непросто.
— Но что именно ты делаешь на своей работе? Тебе приходится кого-нибудь арестовывать?
— Когда это необходимо.
Давина обратилась в слух.
— Господи! Невероятно! Расскажи…
И Тесса решила удовлетворить ее любопытство.
— Первым человеком, которого я арестовала, — сказала она, улыбаясь своим воспоминаниям, — был известный банкир. Он напился и нарушал порядок в общественном месте. Нет, это был не Николас Оулд.
Давина нахмурилась. Совсем не такую историю она хотела услышать.
— Сей джентльмен обрушился на полицейского, который имел смелость выписать штраф на его неправильно припаркованный «БМВ», и грозил ему возмездием. Я сделала ему предупреждение, он перекинулся на меня, а поскольку он был мужчиной крупным, я по рации вызвала подмогу. Когда мы доставили его в участок, он наотрез отказался выходить из фургона, и двоим полицейским пришлось его вытаскивать. В помещении он вроде бы успокоился, но едва его отпустили, набросился на меня, назвал меня сучкой, которая сует нос не в свое дело и которую следует проучить; будто я не только забыла свое место, но и забыла, кто он… И мне бы следовало ловить настоящих преступников, а не донимать сильных мира сего. Он схватил меня за пиджак, и пуговицы так и посыпались в разные стороны.
Давина смотрела на нее, поджав губы. Тесса, кажется, забылась.
— А потом он схватил меня за горло и начал душить, осыпая при этом проклятиями, причем отборными — чувствовалась итонская выучка. На мое счастье, дежурный полицейский был шести футов росту и сложения крепкого, так что он оттащил от меня этого пьяницу, но этот кретин как раз схватил меня за блузку, и кусок ее оказался у него в руках. Пуговиц я лишилась всех до единой, галстук куда-то съехал, блузка в клочьях. Он порвал даже лифчик, и грудь у меня была вся расцарапана.
— Но неужели мужчины так на это и смотрели?
Тесса мрачно улыбнулась.
— Они посоветовали ему быть понежнее.
Губы Давины растянулись в тончайшую ниточку.
— Боже мой, какой отвратительный тип!
— Да, он был просто мерзок. На следующий день он должен был предстать перед судом и, протрезвев, превратился в милейшего человека, рассыпавшегося передо мной в извинениях. За нападение на меня он получил два месяца, но — условно, потому что это был первый случай, и должен был заплатить штраф. Пару дней спустя он прислал мне роскошное шелковое белье, дюжину роз и письмо с извинениями.
Давина выдавила из себя улыбку.
— А я думала, в телерепортажах все преувеличивают.
— Каждый день что-нибудь новенькое, — кивнула Тесса. — Это-то мне в моей работе и нравится. Никогда не знаешь, с кем придется иметь дело — с лордом или бродягой.
Давина встала.
— Потрясающе интересно! — сказала она фальшивым голосом. — Очень приятно было с тобой поболтать, дорогая. Как-нибудь еще встретимся.
«Если я не успею ускользнуть», — подумала Тесса, глядя ей в спину.
Николас Оулд сидел за столом в противоположной стороне, но оттуда ему было великолепно видно удивительно хорошенькое личико женщины, которую он заметил у входа. Кто же она? Он где-то ее видел, причем недавно, но где именно? Помнил он именно лицо, а не тело, которое, насколько можно было судить, было не хуже. У него была хорошая память, но на сей раз она его подвела. Неужели провал в памяти? Или это была одна из редких неудач, о которой он подсознательно хотел забыть? Но неудачи случались с ним крайне редко. В последнее время благодаря дамочкам типа этой сплетницы Давины, которую он заметил еще в церкви и тщательно избегал, за ним закрепилась репутация победителя.
И все же эта маленькая тайна скрасила скучную свадьбу. Он рассчитывал встретить здесь женщин, многих из которых он в свое время уже соблазнил, но эта незнакомка его заинтересовала.
Разглядывая ее лицо, он решил, что с косметикой оно еще привлекательнее — что-то говорило ему, что, когда он увидел эту женщину впервые, она была не накрашена. Но где же, черт возьми, это было?
Ему необходимо было все выяснить. Но, когда он направился в ее сторону, увидел, что зануда Давина его опередила. Сто к одному — опять злословит. «Преданные друзья» не раз говорили ему, что Давина не упускает возможность посудачить о нем и о его пороках. И все потому, что он ее отверг.
Он обвел взглядом столы и наконец увидел того, кого искал, — тучного человека с румяными щеками и багровым носом, сидевшего рядом с четырьмя хорошенькими женщинами, ловившими каждое его слово. Николас направился к нему.
— Привет, Берти!
Толстяк взглянул на него, расплылся в улыбке и воскликнул хрипло:
— Николас, мальчик мой! Мечтал тебя увидеть! Все, курочки, вы свободны. Мне надо поговорить с Николасом…
Дамы ушли, но, уходя, каждая из них улыбнулась Николасу, словно говоря: «Сегодня я свободна».
— Садись, дорогой мой… Ну, как всегда, все бабы на тебя пялятся. Интересно, чем ты их приманиваешь? Поделился бы… Ну, давай выпьем шампанского, и расскажи мне, что ты натворил, что террористы так на тебя взъелись? Чью жену уволок?
— Понятия не имею. Полиция даже не знает, чьих именно рук дело. Я веду дела со столькими странами, и почти в каждой есть свои террористы — плати деньги и выбирай кого хочешь.
Берти сокрушенно покачал головой.
— Тебе всегда нравились опасности.
Как и Давина, Берти Сомерсет собирал сплетни, но это было не хобби — он вел светскую хронику в одном модном журнале. Знал он всех и вся, и его приглашали на каждый прием — чтобы удостоиться упоминания в прессе. Если кто и может рассказать о незнакомке, так это Берти.
— Сейчас я опасностей избегаю, — сказал Николас. — И поэтому избегаю нашу ужасную Давину.
— Верный ход, — согласился Берти. — А где она?
— Сидит вон там и что-то шепчет на ухо блондинке в восхитительной желтой шляпке.
Берти посмотрел в ту сторону и нахмурился.
— Я ее не знаю. Хорошенькое личико. Как же я ее пропустил? Впрочем, она мне кого-то напоминает… кого-то из моего прошлого. Дама до сих пор видная, но сорок лет назад… — Берти вздохнул. — Истинная валькирия.
? Кто?
— Та дама в сиреневом, которая подошла к этой очаровательной блондинке. Тогда ее звали Доротея Нортон. У нас был роман. А потом она вышла замуж за Хью Паджета. — Берти сокрушенно прищелкнул языком. — Ужасная трагедия, ужасная.
Николас обернулся и увидел внушительную даму, которая подошла к Давине и незнакомке.
— Трагедия? — переспросил он.
— Лет десять тому назад сына Доротеи, гомосексуалиста, убил один из его любовников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63