Никогда там не был, но, говорят, это класс.
– Да. Уникальная квартира, – согласился Квиллер.
Появилась помощница менеджера, и Квиллер заверил её, что не ушибся и не видит никаких причин обвинять в чем бы то ни было гостиницу. Он охотно снабдил представительную молодую женщину нужной для отчёта информацией и принял ваучеры в ресторан и химчистку. Когда сделка была закончена, бармен заметил Квиллеру:
– Неплохо получилось.
– Ну, она могла бы сходить со мной в ресторан, – парировал Квиллер.– Тогда в езде вперёд ногами был бы смысл. Давно ли вы живете в «Касабланке»?
– Всего несколько месяцев. Любите джаз?
– В колледже сходил по нему с ума, но в последнее время практически ничего не слушал. – Квиллеру было приятно разговаривать с барменом, что не противоречило его теории, по которой мужчин с большими усами тянуло к мужчинам с большими усами, толстяков – к толстякам, длинноволосых и бородатых – к длинноволосым и бородатым.
– У меня отличная коллекция старых джазовых исполнителей, – похвастался Юпитер. – Если захотите послушать таких величайших музыкантов, как Джерри Ролл, Дюк…
– А Чарли Паркер у вас есть?
– Есть. Просто постучите. Я живу в 6-А.
– В моей квартире стоит фантастическая стереосистема с безумными колонками, – сказал Квиллер. – Может, захотите послушать какие-нибудь пластинки.
– Запросто.
– Я с вами свяжусь.
– Звоните или сюда, или домой. – Юпитер нацарапал два номера телефона на салфетке.
– Хорошо. Ну, я, кажется, созрел для обеда.
Обед в кафе прошёл без курьёзов и неприятностей. Затем в тиши исторического отдела публичной библиотеки он отобрал нужные фотографии и подписал бланк заказа на изготовление копий.
Дома его тоже ждала тишина. Подозрительная. Коко флегматично наблюдал за тем, как Квиллер нарезает ростбиф, принесенный из деликатесной, а Юм-Юм вообще не пожелала выйти. Пришлось Квиллеру самому отправиться за ней в спальню.
– Быть может, Клеопатра соблаговолит подняться с дивана и почтит нас своим присутствием? Ужин подан, – сказал он.
Но следовало помнить о том, что флегматичное поведение Коко предвещает бурю.
ПЯТНАДЦАТЬ
Странное поведение Коко во время приготовления обеда означало, что в его коричневой симпатичной головке бродят озорные мысли. Голова же Квиллера была забита житейскими проблемами, например, что надеть на ужин к Кортни Хэмптону. Эмби предупредила, что костюм должен быть небрежным. Вспомнив надменное «только что из глухомани», Квиллер намеренно надел кашемировый пуловер, вещь, долженствующую потрясти всякого, кто знает цену свитеров. В назначенное время он спустился на восьмой и постучал в дверь Эмби Когда она открыла, Квиллер мельком увидел комнату, заваленную картонками и бумажными пакетами из-под продуктов.
– Вы давно въехали? – поинтересовался он, пока они шли по длиннющему коридору.
– Я здесь уже два года, но, похоже, так никогда и не обустроюсь, – ответила Амберина, беспомощно передёрнув плечами. – Давайте-ка я вам расскажу о квартире Кортни, чтобы вы не совсем обалдели. Это очень старая квартира, и когда Кортни задаёт вечеринки, то нанимает повариху для стряпни и официанта для того, чтобы он подавал блюда. Но вот мебели у него совсем нет.
– Вкусную еду я готов есть где угодно и как угодно, – сказал Квиллер. – К тому же любопытно посмотреть на квартиру, отличающуюся и от моего пентхауса, и от музея декоративного искусства на двенадцатом.
– Да, а как вы поладили с Графиней?
– Замечательно. Играли в скрэбл, и я позволил ей чуточку выиграть.
– Мужчины так приятны… когда проигрывают.
Возле двери с номером 8-А стояли два топиари.
– Эти деревья говорят о том, что в доме рады гостям, – пояснила Эмби, стуча в дверь,
– Надеюсь, перед сном он вносит в квартиру этот латунный молоток? – поинтересовался Квиллер. – Вчера кто-то украл мой пластиковый контейнер для мусора.
Дверь отворил худощавый седой человек в белом официантском сюртуке – один из тех, кого Квиллер видел в вестибюле или в лифте, а может быть, в прачечной. За его спиной хозяин в чёрном шёлковом костюме китайских кули приветствовал гостей в восточном духе.
– Только поглядите на него! – воскликнула Эмби.
– Чистили рис? – поинтересовался Квиллер. Они вошли в большой зал с тёмными стенами, освещённый свечами, и Эмби прокомментировала:
– Смотрю, миссис Таттл снова вам электричество отключила.
Кортни оставил комментарий без ответа.
– Вы можете видеть, – проговорил он надменно обращаясь к Квиллеру, – одну из тех, первых квартир, которую в течение шестидесяти лет занимал судья-холостяк. Я лишь покрасил стены венецианской краской Чёрные ореховые панели и паркет остались с тех времен. Прошу простить за недостаток мебели. Когда её делают по спецзаказу , уходит много времени на то, чтобы дождаться окончания работы.
– Конечно, ведь для этого выращивают спецдеревья, – съехидничала Эмби.
Когда глаза Квиллера попривыкли к полумраку, он понял, что комната в пятьдесят футов в длину пуста настолько, что вполне могла бы служить танцплощадкой. В одном углу стояли два диванчика, покрытые бахромчатыми испанскими ковриками и подушечками, вышитыми в народном стиле. Диванчики, как потом понял Квиллер, на самом деле оказались армейскими лежаками. Коктейльным столом служил квадратный кусок толстенного стекла, поставленный на бетонные блоки, под которыми виднелся вытертый персидский ковер – единственное напольное покрытие во всем зале. Три длинные белые гвоздики в высокой хрустальной вазе смотрелись здесь чересчур современно. При зажженных свечах уголок выглядел практически шикарно.
– О, появился новый ковер, – отметила Эмби.
– Полуантикварный «табриц», дорогуша: приобрёл в этом месяце у нашей общей знакомой – Изабеллы.
– Он имеет в виду Изабеллу Уилбертон, – пояснила Эмби. – Систематически грабит квартиру бедняжки.
– Я помогаю бедняжке держаться на плаву , – сказал Кортни высокомерно. – Приобретение прошлого месяца – вон та картина над буфетом, американская, разумеется. Возможно, работа школы «Хадсон-ривер». Музейный куратор придет завтра, дабы установить это неопровержимо, – Туманный пейзаж в золочёной раме висел над «буфетом», составленным из двух больших деревянных ящиков, на котором стоял серебряный чайный прибор. – Не выпить ли нам «Маргариту»?
– Квилл не пьёт, – сообщила Эмби.
– «Эвиан»? – спросил хозяин.
– Прекрасно, – сказал Квиллер, – если нет «Скуунка».
Эмби и Кортни вопросительно посмотрели на него. Никто, кроме жителей Мускаунти, слыхом не слыхивал о минеральной воде «Скуунк». Кортни повернулся к белосюртучному официанту.
– Хопкинс, принесите нам две «Маргариты» и «Эвиан» для джентльмена. – Белый сюртук растворился в полумгле дальнего конца комнаты, и хозяин продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Да. Уникальная квартира, – согласился Квиллер.
Появилась помощница менеджера, и Квиллер заверил её, что не ушибся и не видит никаких причин обвинять в чем бы то ни было гостиницу. Он охотно снабдил представительную молодую женщину нужной для отчёта информацией и принял ваучеры в ресторан и химчистку. Когда сделка была закончена, бармен заметил Квиллеру:
– Неплохо получилось.
– Ну, она могла бы сходить со мной в ресторан, – парировал Квиллер.– Тогда в езде вперёд ногами был бы смысл. Давно ли вы живете в «Касабланке»?
– Всего несколько месяцев. Любите джаз?
– В колледже сходил по нему с ума, но в последнее время практически ничего не слушал. – Квиллеру было приятно разговаривать с барменом, что не противоречило его теории, по которой мужчин с большими усами тянуло к мужчинам с большими усами, толстяков – к толстякам, длинноволосых и бородатых – к длинноволосым и бородатым.
– У меня отличная коллекция старых джазовых исполнителей, – похвастался Юпитер. – Если захотите послушать таких величайших музыкантов, как Джерри Ролл, Дюк…
– А Чарли Паркер у вас есть?
– Есть. Просто постучите. Я живу в 6-А.
– В моей квартире стоит фантастическая стереосистема с безумными колонками, – сказал Квиллер. – Может, захотите послушать какие-нибудь пластинки.
– Запросто.
– Я с вами свяжусь.
– Звоните или сюда, или домой. – Юпитер нацарапал два номера телефона на салфетке.
– Хорошо. Ну, я, кажется, созрел для обеда.
Обед в кафе прошёл без курьёзов и неприятностей. Затем в тиши исторического отдела публичной библиотеки он отобрал нужные фотографии и подписал бланк заказа на изготовление копий.
Дома его тоже ждала тишина. Подозрительная. Коко флегматично наблюдал за тем, как Квиллер нарезает ростбиф, принесенный из деликатесной, а Юм-Юм вообще не пожелала выйти. Пришлось Квиллеру самому отправиться за ней в спальню.
– Быть может, Клеопатра соблаговолит подняться с дивана и почтит нас своим присутствием? Ужин подан, – сказал он.
Но следовало помнить о том, что флегматичное поведение Коко предвещает бурю.
ПЯТНАДЦАТЬ
Странное поведение Коко во время приготовления обеда означало, что в его коричневой симпатичной головке бродят озорные мысли. Голова же Квиллера была забита житейскими проблемами, например, что надеть на ужин к Кортни Хэмптону. Эмби предупредила, что костюм должен быть небрежным. Вспомнив надменное «только что из глухомани», Квиллер намеренно надел кашемировый пуловер, вещь, долженствующую потрясти всякого, кто знает цену свитеров. В назначенное время он спустился на восьмой и постучал в дверь Эмби Когда она открыла, Квиллер мельком увидел комнату, заваленную картонками и бумажными пакетами из-под продуктов.
– Вы давно въехали? – поинтересовался он, пока они шли по длиннющему коридору.
– Я здесь уже два года, но, похоже, так никогда и не обустроюсь, – ответила Амберина, беспомощно передёрнув плечами. – Давайте-ка я вам расскажу о квартире Кортни, чтобы вы не совсем обалдели. Это очень старая квартира, и когда Кортни задаёт вечеринки, то нанимает повариху для стряпни и официанта для того, чтобы он подавал блюда. Но вот мебели у него совсем нет.
– Вкусную еду я готов есть где угодно и как угодно, – сказал Квиллер. – К тому же любопытно посмотреть на квартиру, отличающуюся и от моего пентхауса, и от музея декоративного искусства на двенадцатом.
– Да, а как вы поладили с Графиней?
– Замечательно. Играли в скрэбл, и я позволил ей чуточку выиграть.
– Мужчины так приятны… когда проигрывают.
Возле двери с номером 8-А стояли два топиари.
– Эти деревья говорят о том, что в доме рады гостям, – пояснила Эмби, стуча в дверь,
– Надеюсь, перед сном он вносит в квартиру этот латунный молоток? – поинтересовался Квиллер. – Вчера кто-то украл мой пластиковый контейнер для мусора.
Дверь отворил худощавый седой человек в белом официантском сюртуке – один из тех, кого Квиллер видел в вестибюле или в лифте, а может быть, в прачечной. За его спиной хозяин в чёрном шёлковом костюме китайских кули приветствовал гостей в восточном духе.
– Только поглядите на него! – воскликнула Эмби.
– Чистили рис? – поинтересовался Квиллер. Они вошли в большой зал с тёмными стенами, освещённый свечами, и Эмби прокомментировала:
– Смотрю, миссис Таттл снова вам электричество отключила.
Кортни оставил комментарий без ответа.
– Вы можете видеть, – проговорил он надменно обращаясь к Квиллеру, – одну из тех, первых квартир, которую в течение шестидесяти лет занимал судья-холостяк. Я лишь покрасил стены венецианской краской Чёрные ореховые панели и паркет остались с тех времен. Прошу простить за недостаток мебели. Когда её делают по спецзаказу , уходит много времени на то, чтобы дождаться окончания работы.
– Конечно, ведь для этого выращивают спецдеревья, – съехидничала Эмби.
Когда глаза Квиллера попривыкли к полумраку, он понял, что комната в пятьдесят футов в длину пуста настолько, что вполне могла бы служить танцплощадкой. В одном углу стояли два диванчика, покрытые бахромчатыми испанскими ковриками и подушечками, вышитыми в народном стиле. Диванчики, как потом понял Квиллер, на самом деле оказались армейскими лежаками. Коктейльным столом служил квадратный кусок толстенного стекла, поставленный на бетонные блоки, под которыми виднелся вытертый персидский ковер – единственное напольное покрытие во всем зале. Три длинные белые гвоздики в высокой хрустальной вазе смотрелись здесь чересчур современно. При зажженных свечах уголок выглядел практически шикарно.
– О, появился новый ковер, – отметила Эмби.
– Полуантикварный «табриц», дорогуша: приобрёл в этом месяце у нашей общей знакомой – Изабеллы.
– Он имеет в виду Изабеллу Уилбертон, – пояснила Эмби. – Систематически грабит квартиру бедняжки.
– Я помогаю бедняжке держаться на плаву , – сказал Кортни высокомерно. – Приобретение прошлого месяца – вон та картина над буфетом, американская, разумеется. Возможно, работа школы «Хадсон-ривер». Музейный куратор придет завтра, дабы установить это неопровержимо, – Туманный пейзаж в золочёной раме висел над «буфетом», составленным из двух больших деревянных ящиков, на котором стоял серебряный чайный прибор. – Не выпить ли нам «Маргариту»?
– Квилл не пьёт, – сообщила Эмби.
– «Эвиан»? – спросил хозяин.
– Прекрасно, – сказал Квиллер, – если нет «Скуунка».
Эмби и Кортни вопросительно посмотрели на него. Никто, кроме жителей Мускаунти, слыхом не слыхивал о минеральной воде «Скуунк». Кортни повернулся к белосюртучному официанту.
– Хопкинс, принесите нам две «Маргариты» и «Эвиан» для джентльмена. – Белый сюртук растворился в полумгле дальнего конца комнаты, и хозяин продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57