– Чудесно, – проговорила Амберина. – А мы с мужем страдали от несовместимости. Не понимаю, как нас вообще угораздило пожениться. Я такая росомаха во всём, что касается дома, а муж, наоборот, любил порядок. У него для каждой вещи существовало своё место и всё было разложено по полочкам. И так он донимал меня этим своим порядком, что я готова была его пристрелить. А так как в тюрьму садиться не хотелось, я подала на развод. Надеюсь, он женился на компьютере. Мэри сообщила мне, что вы тоже в разводе.
– Точно. – Для того чтобы прекратить обсуждение щекотливой темы, он отправил в рот хрустящую булочку.
Но Амберина не собиралась кончать столь интересный для неё разговор.
– И что же произошло?
– Ничего, достойного упоминания. – Он проглотил очередной кусочек. – Чем вы занимаетесь на аукционах?
– Исполняю обязанности клерка. Денег на этом не заработаешь, зато есть возможность работать с антиквариатом, поэтому мне нравится. Обязательно приходите к нам на аукционы. В прошлом месяце мы продали картину за два миллиона триста тысяч. Как раз вашего класса. Квилл.
Он фыркнул в усы и никак не отреагировал на это замечание. Принесли оленину.
Эмби заказала самое дорогое блюдо: ребрышки с вином и грибным соусом. Сейчас же она попросила бутылку «Вальполичелли», объяснив:
– Что не выпью – утащу домой.
Нарезая vitello alla piccata – средней стоимости, – приправленную лимонами и каперсами, Квиллер спросил о миссис Таттл.
– Похоже, она обладает уникальной смесью материнской любви и военной власти, – заметил он.
– Эта женщина настоящее чудо! Можете себе представить, что она родилась в подвале «Касабланки»? – отреагировала Эмби. – Её отец был сторожем. К двенадцати годам она знала дом как свои пять пальцев и мечтала стать менеджером. Если вы соблюдаете правила поведения, миссис Таттл с вами внимательна и корректна. Её можно попросить о чём угодно. Можно, конечно, не получить желаемого – зато улыбок будет на миллион.
– Мне наверняка понадобятся дополнительные ведра. Крыша протекает. А ещё горячая вода в душе идёт как-то непредсказуемо.
– С этой проблемой сталкиваются все жильцы. Привыкнете.
– Вы знаете, кто живёт в 14-В?
– Нет, какая-то новенькая. Видела её в лифте – выглядит просто дико. – Эмби жадно поглощала своё блюдо.
– Надеюсь, она не станет подолгу плескаться в душе, – сказал Квиллер. – А что вам известно о Графине?
– Я ни разу с ней не встречалась. И никогда не видела! Я из другого класса. Мэри вот с ней знакома. Мэри приглашали на двенадцатый этаж только потому, что её отец – банкир да училась она в одном из этих восточных колледжей. – Амберина уже порядком нахлебалась из бутыли «Вальполичелли», поэтому становились всё разговорчивей и откровенней. – Знаете, Квилл, три года назад мы думали, что вы положили на Мэри глаз, но не продвинулись дальше потому, что работали журналистом и Мэри считала себя слишком шикарной для вас.
– Приятно сознавать, что слухи циркулируют не только в Пикаксе, – сказал он. – Давайте перейдем к десерту? Рекомендую мороженое и эспрессо. – И тут же сменил тему, задав вопрос, наиболее его волновавший. – Почему пентхаус сдаётся со всей обстановкой?
– Бывший жилец умер, поэтому его имуществом занимался суд. Для того чтобы поселить вас в пентхаусе, Мэри пришлось подергать за кое-какие веревочки. Если бы не ваши деньги…
– Чем занимался этот жилец?
– Торговал произведениями искусства. Имел пай в картинной галерее, находящейся в деловом районе, «Бессингер-Тодд».
– Судя по всему, дела у него шли успешно, хотя я и не разделяло его живописных пристрастий.
– У неё. Это была женщина, Квилл. Дианна Бессингер. Мы звали её леди Ди.
– Почему она предпочла жить в трущобах типа «Касабланки»?
– Думаю, ей понравился пентхаус. Именно леди Ди организовала НОСОК.
– Вы когда-нибудь бывали в её квартире? Там полно картин с грибами.
– Да. Как-то она устраивала вечеринку для волонтеров НОСКа, и я тогда спросила её о грибах. Я не притворялась, что смыслю в искусстве, но мне было интересно. Она ответила, что грибы очень сексуальны.
– Что с ней случилось?
– Она… умерла очень неожиданно. – Впервые за весь вечер Эмби заговорила настороженно.
– Сколько ей было лет?
– Сорок с чем-то. В газете, по– моему, написали сорок пять.
– Наркотики?
– Нет. – Амберина почему-то нервничала. – Знаете, мы не любим об этом говорить. Спросите при встрече у Мэри.
«Ух ты! – подумал Квилл. – Неужели СПИД?!» Но тут же изменил точку зрения. Спид никоим образом не объяснял кровавое пятно на ковре, к тому же от него «неожиданно» не умирают. А может, умирают?
– Вы сказали, что именно она организовала НОСОК, так? – уточнил он.
– Да, она очень любила "Касабланку". – Эмби с облегчением перескочила на другую тему. – Каждый, живущий в этом здании, чувствует особую связь с ним.
– А ваш привратник? Вы сказали, что его застрелили. При каких обстоятельствах? Возможно, он был замешан в чём-то незаконном?
– Нет, ничего подобного, – ответила она и склонилась над чашкой эспрессо. – Не правда ли, чудесный аромат?
– Тогда что с ним произошло? Что за история?
– Ну, это был милый человек, который всю жизнь прожил в подвальном помещении. Он вышел на пенсию и стал получать пособие, но ему очень нравилось надевать свою старую униформу, открывать и закрывать дверь, получать мизерные чаевые. Знаете, формой ему служила ливрея, длинная, до пят, – в ней он чувствовал себя значительным, так я полагаю. Однако со временем ливрея залоснилась, позеленела, золоченые позументы ободрались, несколько пуговиц отлетело. К тому же он забывал бриться. Мы называли его бедный старый Гас. Смотреть на него было жутковато, но он удивительно вписывался в интерьеры «Касабланки», вы понимаете – личность! Проезжавшие мимо глазели на старика и хохотали. Про него даже написали в «Дневном прибое». И вот однажды ночью какие-то подростки – накачанные какой-то дурью, так мне кажется, – застрелили старого Гаса!
Квиллер нахмурился и печально покачал головой
– Всё в порядке? – тут же раздался встревоженный голос.
– Мисс Руп, еда и обслуживание – идеальные, – заверил он. – Мои комплименты Роберто.
– О, благодарю. Он будет счастлив. Мистер Квиллер, а кошечки с вами?
– Конечно! Привёз их с собой в «Касабланку».
– Может быть, они испробуют нашу кухню?
– Их радости не будет границ.
Квиллер и Амберина шли домой при свете газовых фонарей: она – с полупустой бутылкой вина; он – со свертком, аккуратно завернутым в кремовую салфетку. Улица была практически пуста, не считая женщины, выгуливающей пару доберманов, да двух мужчин, поводящих из стороны в сторону фонарями. Со значением.
– Это наш хламтаунский патруль, – сообщила Эмби. – Добровольцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57