- Я не люблю его, Маркус, так, как ты имеешь в виду, и это правда.
Он наклонился еще ближе.
- Скажи, что твоя страсть была настоящей. Что хотя бы в этом ты не лгала.
Катрин немного успокоилась и искренне сказала:
- Она была настоящей. Меня всегда влекло к тебе, даже в самом начале, в Испании.
Это были последние их слова той ночью. Маркус задул свечи и лег к ней. Он взял ее так, как не брал прежде. Нежности не было в помине, страсть его была неудержимой, грубой, первобытной и разбудила в ней самые потаенные и темные инстинкты.
Когда все было кончено и она в последний раз содрогалась в его объятиях, Маркус вытянулся рядом и мгновенно уснул. Катрин долго лежала без сна и гадала, что ждет их впереди и сможет ли она это вынести.
На другое утро супруги встретились за завтраком. Ей пришлось довольно долго ждать, пока он появится. Ничто в нем не выдавало человека, который прошлой ночью вел себя в ее постели как дикарь. Перед нею вновь был джентльмен, аристократ.
Маркус кивком отпустил слуг, подошел к буфету и налил себе кофе.
- Вчера майор Карузерс сделал интересное признание, - сказал он, сев к столу.
Ей сейчас было не до того, что сказал майор Карузерс. Хотелось услышать от него такое, от чего все стало бы по-прежнему, что показало бы, что он испытывает к ней не только физическое влечение.
- Какое признание?
- Он сказал, что больше не подозревает меня и что он зашел в тупик.
Гордость не позволила ей показать своего разочарования. Катрин машинально спросила:
- Почему он больше не подозревает тебя?
- Потому что я не ликвидировал тебя, когда понял, кто ты.
- Тогда кого он считает убийцей?
- Нашего неведомого стрелка.
Он взглянул на нее и тут же отвел глаза. Она была не похожа на женщину, которая лишь несколько часов назад отдавалась ему с таким самозабвением. Прошедшей ночью он владел ею с такой беспощадной страстью, что это потрясло его самого. Оказывается, не такой уж он цивилизованный человек, каким представлял себя.
После ухода майора Карузерса он час или два просидел в библиотеке, стараясь заглушить коньяком горечь от ее предательства. Но это не помогло. Хуже того, заставило забыть, что он джентльмен. Пробудило первобытные инстинкты, разожгло желание подчинить, подавить женщину, которая принадлежит ему. Стереть в ее сердце и душе память об Эль Гранде. Теперь она даже не смотрит на него. Боже, что он наделал!
- Ты что-то сказал, Маркус?
- Я сказал, что у Карузерса есть своя теория. Все эти люди были убиты потому, что могли узнать стрелка. По какой-то одному ему известной причине он не хочет, чтобы это произошло. Ты, Эль Гранде и я уцелели потому, что не встречались с ним лицом к лицу и не сможем его опознать. Стрелок должен понимать это, иначе ликвидировал бы и нас. Такое предположение не лишено смысла, как считаешь?
- А как насчет нападения на тебя? А лампа, разбитая на лестнице в башне?
- Карузерс сказал на это: а если бы никаких убийств не было, как мы объяснили бы нападение на меня и разбитую лампу?
Катрин задумчиво посмотрела на него и сказала:
- Мы решили бы, что на тебя напали какие-то злодеи, подстроив ловушку с помощью записки от…любовницы, ну а лампа - та могла упасть просто от порыва ветра.
- Точно. Значит, мы можем перестать бояться собственной тени.
- А если майор Карузерс ошибается?
- Я только потому с самого начала не заподозрил стрелка, что подумал: это твоих или Эль Гран де рук дело. Если же мы трое не виноваты, тогда кто это может быть? - задумчиво сказал Маркус.
Он намазал тост маслом и принялся за еду. Катрин налила себе остывший кофе и посмотрела на Маркуса. Что-то в ее взгляде заставило его насторожиться.
- В чем дело? - спросил он.
- Ты понимаешь, что все это значит? Мы вольны делать, что пожелаем. Я опять могу стать Катрин Кортни.
- Ты не Катрин Кортни, - резко сказал Маркус. - Ты моя жена, графиня Ротем. Но я пони маю, что ты имеешь в виду. Что тебе нет необходимости играть роль Каталины.
Она подалась к нему.
- Я думала над этим, Маркус, и нашла выход.
- Неужели нашла? - спросил он с деланным равнодушием.
- Эль Гранде и я можем подтвердить, что тебя вынудили жениться. Теперь у тебя есть свидетели, Маркус. Брак признают недействительным, и мы можем идти каждый своей дорогой.
Он так свирепо посмотрел на нее, что Катрин отшатнулась.
- Я уже сказал тебе: отныне все буду решать я, а не ты или Эль Гранде, - яростно проговорил он, чеканя каждое слово. - Ясно?
Она вскочила и закричала не сдерживаясь:
- Мне наплевать, что ты сказал, с меня хватит, я хочу развода! Я отказываюсь изображать Каталину. Ненавижу эти черные волосы. Хочу снова жить собственной жизнью. Хочу к друзьям, хочу домой, хочу быть собой! - Ноги у нее задрожали, и Катрин оперлась о стол. - И я не хочу, чтобы ты использовал меня так, как этой ночью.
Глаза у него потемнели, на скулах играли желваки. Все, что он пережил прошлой ночью, обрушилось на него с новой силой. Он был уязвлен до глубины души, и не только ее предательством, но и тем, что, как ему казалось, даже в своей страсти она была неискренна.
- Тогда - развод! - сказал Маркус и вышел, хлопнув дверью.
23
Катрин вернулась в свой дом в почтовой карете. Какое облегчение было снова стать собой - не надо больше говорить с испанским акцентом, лгать в глаза людям, которых любишь, а главное - красить волосы в жуткий черный цвет. Несколько часов понадобилось ей, чтобы смыть эту гадость.
И никакого Маркуса, будь он проклят!
Она привезла с собой груду коробок и чемоданов с вещами, якобы накупленными за время трехмесячного путешествия со вдовой Уоллес.
Маркус долго репетировал с ней, пока она не затвердила каждое слово своей новой легенды. Она даже вызубрила, вооружившись картой, названия мест, где они с вдовой якобы побывали, и тем обезопасила себя от любых случайностей. Маркус отправил ее домой не из Лондона, но, чтобы создалось впечатление, что она только что пересекла Ла-Манш, посадил в почтовую карету в Дувре. Там они и простились.
Он был вежлив, но замкнут и дал ей понять, что иногда они будут встречаться, но для того лишь, чтобы обсудить детали развода или признания брака недействительным. Ежели им доведется встретиться в иных обстоятельствах, никто, заверил он, не узнает, что они не просто знакомые.
- Что ты собираешься сказать своим? - спросила она.
- Еще не думал об этом. Да и какое это имеет значение?
Для нее это имело значение, причем большее, чем хотелось бы. Она никогда уже не увидит родственников Маркуса. За то короткое время, что она прожила в Ротеме, она успела привязаться к ним, почувствовать, что стала одной из них. Теперь придется расстаться и с ними тоже. Радости ей это не принесло.
- Думаю, не имеет, - сказала Катрин, - уверена, ты придумаешь что-нибудь убедительное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82