Од стоял и слушал Гильберта, молча и моргая, по мере того как к нему в голову медленно приходили идеи.
— Послушайте, отдайте детей кормилице, они есть хотят! — раздраженно бросил ему Гильберт. Что он, ненормальный, что ли? Неужели он может спокойно слушать этот крик?
Поняв, что великолепный ребенок, которого он держит, хочет есть, Джон засуетился так, как будто у него под ногами разожгли костер. Он бросился к Мег и аккуратно, с нежностью протянул ей дитя. Как, только мальчик и девочка снова оказались рядом, плач прекратился.
Джон с удовольствием увидел, как Мед расстегнула свои грубые одежды и обнажила пару роскошных грудей пол-ных молока. Оба младенца в мгновение ока прильнули к ним и жадно принялись сосать.
Все это дало Джону возможность осознать то, что он услышал. К тому же причитания Гильберта возобновились с новой силой.
— О Господи, — громко молился — Гильберт, — дай мне сил в, этот час испытания. Тебе известно, что я беден, Я благословлен родством с королевским родом Стюартов, но вот деньгами я никогда не был благословлен. Я просто представить себе не могу, сколько мне придется работать, чтобы одеть этого сына, как подобает ему по его происхождению. Не знаю…
— Вы можете сейчас нас оставить, — холодно произнесла Алида, которая уже прекрасно поняла, чего добивается Гильберт.
Джон же так усиленно размышлял над услышанным, и он так хотел этого, что в первый раз в жизни он не рассердился на жену. Он просто махнул на нее рукой, приказывая ей замолчать. У него не укладывалось в голове, что Гильберт хотел отдать своего сына. В его понимании это было все равно что отдать кому-нибудь золотые горы. Разве он не для этого работал всю жизнь? Но у Гильберта-то сыновья получались легко: и золото он ценил значительно дороже.
— Я… — проговорил Джон осторожно, молясь о том, чтобы не обидеть Гильберта. — Хотите, я позабочусь о вашем сыне. Я буду кормить его и заниматься с ним.
Гильберт уставился на него с таким видом, как будто не ожидал ничего подобного.
— Не может быть, чтобы вы стали делать это ради меня, — ответил он. — Таких щедрых людей не бывает — И, как будто был придавлен горем, он медленно и тяжело поднялся на ноги и зашагал по направлению к своему сыну, который жадно сосал молоко.
Джон преградил ему дорогу.
— Я должен сделать что-нибудь, чтобы помочь тому, кто нуждается в этом. — Он начал лихорадочно придумывать, что он мог быть «должен» Гильберту. — Ваша жена умерла у меня в доме. Это, вне сомнения, вина моей повитухи. Чтобы уплатить вам за эту потерю, я выгоню ее и, кроме того, буду платить за воспитание вашего сына.
Услышав это, Берта начала протестовать, нo Алида взглядом заставила ее замолчать. Аляда видела, что происходит, и захотелось помешать этому, но она не могла ничего придумать. Она родила своему мужу много дочерей и двоих сыновей, но теперь это уже ничего не значило. Все было бы хорошо, если бы она подменила детей в тайне от мужа. Он бы любил ее за то, что она родила сына. Но теперь, после того как она потерпела неудачу, он будет ненавидеть ее. И, что еще хуже, он сейчас отдаст все — всю свою землю и все имущество — чужому ребенку.
— Нет-нет, — вздыхая, запротестовал Гильберт. — Не выкидывайте свою повитуху на улицу. Наверняка она знает свое ремесло. Это не ее вина, а моя. Еще ни одна женщина не осталась в живых, родив от меня сына. Если бы мог, я бы делал своим женам маленьких светленьких девочек, как вы.
— Что касается той лошади, которой вы так восхищались вчера, — проговорил Джон. — Она ваша.
Гильберт с обидой отозвался:
— Как? Вы что же, полагаете, я продам сына за лошадь?
— Нет-нет, что вы. Конечно, нет.
Для Джона все лошади мира ничего не значили по сравнению с большим, сильным, здоровым сыном.
Медленными шагами, чтобы дать Джону возможность предложить ему за мальчика что-нибудь посущественнее, Гильберт заковылял к Мег, которая держала детей на руках. Поскольку Джон не мог придумать, что бы ему сказать, Гильберту пришлось подыграгь.
— Нельзя отрывать ребенка от молока, когда он сосет. Надо подождать. — А потом он драматически вздохнул и тихо прошептал: — Ох, оставить бы его у вас.
Джон широко открыл глаза.
— Ах, если б только между нашими семьями была связь!
Например, брак. Кстати, мне нужна еще жена.
— Выбирайте из моих дочерей, — быстро сказал Джон — Берите, какую хотите, для себя, для своих сыновей. Все ваши.
— Я возьму рыженькую. — Гильберт не колебался.
Услышав это, Алида ахнула. Ее Джоанне было только десять лет! Она возмущенно посмотрела на мужа.
Джон на нее даже не взглянул, обращаясь к Гильберту:
— Она ваша.
— Ну, а какое будет приданое?
Теперь началась обычная торговля, и Гильберт отбросил свой убитый вид. Джон быстро ответил:
— Поместье Пёнимэн.
Алида сжала руки в кулаки. Имение Пенимэн принадлежало ей она унаследовала его по завещанию отца, — Она уезжала туда, как, только, ей — выдавалась малейшая возможность. Там у нее была возможность заниматься, чем она хотела, и она развела прекрасный сад, зная, что лошади из конюшен ее мужа не будут носиться по нему взад-вперед и его не вытопчут. Это было место, куда она никого не приглашала, и если у нее что-то было, что принадлежало только ей, или что-то красивое, что сделала она сама, она хранила это там. Муж терпеть не мог это поместье, терпеть не мог все эти гобелены, книги и все вазы с благоухающими букетами на полированных столах.
Но стоило Алиде открыть рот, чтобы возразить, Джон в гневе обернулся к ней.
— Вы владели и пользовались всем, что по праву принадлежало мне. Теперь я воспользуюсь тем, что принадлежит вам.
Он снова обернулся к Гильберту:
— Поместье Пенимэн ваше, как и девушка. А я буду воспитывать мальчика. — Наконец он начинал понимать, что приобрести сына — это в данном случае было только вопросом денег.
— Даже не знаю, стоит ли его вам оставлять. Классный парень, вы не находите? Вы только взгляните, какой силач. Девочка вон уже перестала сосать, а мальчишка все про должает. Уверен, он вырастет прекрасным, сильным мужчиной.
Сердце Джона билось, как сумасшедшее, у самого горла, но он заставил себя думать, что торгуется, как торговался бы, если бы покупал лошадь. Только ни одну лошадь на свете он не хотел иметь так страстно, как этого мальчика.
— Дети умирают, — с деланной небрежностью, которая никого не могла обмануть, сказал Джон, пожав плечами. — Я еще не уверен, что соглашусь держать ребенка у себя. Что я выиграю, если буду воспитывать вашего гиганта? Боюсь, он проест все мое состояние.
— Для вас будет честью воспитать ребенка королевских кровей! — воскликнул Гильберт с таким видом, как будто был уязвлен.
— Ха! Я его воспитаю, дам ему образование, а потом вы его у меня уведете и жените на какой-нибудь бабенке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
— Послушайте, отдайте детей кормилице, они есть хотят! — раздраженно бросил ему Гильберт. Что он, ненормальный, что ли? Неужели он может спокойно слушать этот крик?
Поняв, что великолепный ребенок, которого он держит, хочет есть, Джон засуетился так, как будто у него под ногами разожгли костер. Он бросился к Мег и аккуратно, с нежностью протянул ей дитя. Как, только мальчик и девочка снова оказались рядом, плач прекратился.
Джон с удовольствием увидел, как Мед расстегнула свои грубые одежды и обнажила пару роскошных грудей пол-ных молока. Оба младенца в мгновение ока прильнули к ним и жадно принялись сосать.
Все это дало Джону возможность осознать то, что он услышал. К тому же причитания Гильберта возобновились с новой силой.
— О Господи, — громко молился — Гильберт, — дай мне сил в, этот час испытания. Тебе известно, что я беден, Я благословлен родством с королевским родом Стюартов, но вот деньгами я никогда не был благословлен. Я просто представить себе не могу, сколько мне придется работать, чтобы одеть этого сына, как подобает ему по его происхождению. Не знаю…
— Вы можете сейчас нас оставить, — холодно произнесла Алида, которая уже прекрасно поняла, чего добивается Гильберт.
Джон же так усиленно размышлял над услышанным, и он так хотел этого, что в первый раз в жизни он не рассердился на жену. Он просто махнул на нее рукой, приказывая ей замолчать. У него не укладывалось в голове, что Гильберт хотел отдать своего сына. В его понимании это было все равно что отдать кому-нибудь золотые горы. Разве он не для этого работал всю жизнь? Но у Гильберта-то сыновья получались легко: и золото он ценил значительно дороже.
— Я… — проговорил Джон осторожно, молясь о том, чтобы не обидеть Гильберта. — Хотите, я позабочусь о вашем сыне. Я буду кормить его и заниматься с ним.
Гильберт уставился на него с таким видом, как будто не ожидал ничего подобного.
— Не может быть, чтобы вы стали делать это ради меня, — ответил он. — Таких щедрых людей не бывает — И, как будто был придавлен горем, он медленно и тяжело поднялся на ноги и зашагал по направлению к своему сыну, который жадно сосал молоко.
Джон преградил ему дорогу.
— Я должен сделать что-нибудь, чтобы помочь тому, кто нуждается в этом. — Он начал лихорадочно придумывать, что он мог быть «должен» Гильберту. — Ваша жена умерла у меня в доме. Это, вне сомнения, вина моей повитухи. Чтобы уплатить вам за эту потерю, я выгоню ее и, кроме того, буду платить за воспитание вашего сына.
Услышав это, Берта начала протестовать, нo Алида взглядом заставила ее замолчать. Аляда видела, что происходит, и захотелось помешать этому, но она не могла ничего придумать. Она родила своему мужу много дочерей и двоих сыновей, но теперь это уже ничего не значило. Все было бы хорошо, если бы она подменила детей в тайне от мужа. Он бы любил ее за то, что она родила сына. Но теперь, после того как она потерпела неудачу, он будет ненавидеть ее. И, что еще хуже, он сейчас отдаст все — всю свою землю и все имущество — чужому ребенку.
— Нет-нет, — вздыхая, запротестовал Гильберт. — Не выкидывайте свою повитуху на улицу. Наверняка она знает свое ремесло. Это не ее вина, а моя. Еще ни одна женщина не осталась в живых, родив от меня сына. Если бы мог, я бы делал своим женам маленьких светленьких девочек, как вы.
— Что касается той лошади, которой вы так восхищались вчера, — проговорил Джон. — Она ваша.
Гильберт с обидой отозвался:
— Как? Вы что же, полагаете, я продам сына за лошадь?
— Нет-нет, что вы. Конечно, нет.
Для Джона все лошади мира ничего не значили по сравнению с большим, сильным, здоровым сыном.
Медленными шагами, чтобы дать Джону возможность предложить ему за мальчика что-нибудь посущественнее, Гильберт заковылял к Мег, которая держала детей на руках. Поскольку Джон не мог придумать, что бы ему сказать, Гильберту пришлось подыграгь.
— Нельзя отрывать ребенка от молока, когда он сосет. Надо подождать. — А потом он драматически вздохнул и тихо прошептал: — Ох, оставить бы его у вас.
Джон широко открыл глаза.
— Ах, если б только между нашими семьями была связь!
Например, брак. Кстати, мне нужна еще жена.
— Выбирайте из моих дочерей, — быстро сказал Джон — Берите, какую хотите, для себя, для своих сыновей. Все ваши.
— Я возьму рыженькую. — Гильберт не колебался.
Услышав это, Алида ахнула. Ее Джоанне было только десять лет! Она возмущенно посмотрела на мужа.
Джон на нее даже не взглянул, обращаясь к Гильберту:
— Она ваша.
— Ну, а какое будет приданое?
Теперь началась обычная торговля, и Гильберт отбросил свой убитый вид. Джон быстро ответил:
— Поместье Пёнимэн.
Алида сжала руки в кулаки. Имение Пенимэн принадлежало ей она унаследовала его по завещанию отца, — Она уезжала туда, как, только, ей — выдавалась малейшая возможность. Там у нее была возможность заниматься, чем она хотела, и она развела прекрасный сад, зная, что лошади из конюшен ее мужа не будут носиться по нему взад-вперед и его не вытопчут. Это было место, куда она никого не приглашала, и если у нее что-то было, что принадлежало только ей, или что-то красивое, что сделала она сама, она хранила это там. Муж терпеть не мог это поместье, терпеть не мог все эти гобелены, книги и все вазы с благоухающими букетами на полированных столах.
Но стоило Алиде открыть рот, чтобы возразить, Джон в гневе обернулся к ней.
— Вы владели и пользовались всем, что по праву принадлежало мне. Теперь я воспользуюсь тем, что принадлежит вам.
Он снова обернулся к Гильберту:
— Поместье Пенимэн ваше, как и девушка. А я буду воспитывать мальчика. — Наконец он начинал понимать, что приобрести сына — это в данном случае было только вопросом денег.
— Даже не знаю, стоит ли его вам оставлять. Классный парень, вы не находите? Вы только взгляните, какой силач. Девочка вон уже перестала сосать, а мальчишка все про должает. Уверен, он вырастет прекрасным, сильным мужчиной.
Сердце Джона билось, как сумасшедшее, у самого горла, но он заставил себя думать, что торгуется, как торговался бы, если бы покупал лошадь. Только ни одну лошадь на свете он не хотел иметь так страстно, как этого мальчика.
— Дети умирают, — с деланной небрежностью, которая никого не могла обмануть, сказал Джон, пожав плечами. — Я еще не уверен, что соглашусь держать ребенка у себя. Что я выиграю, если буду воспитывать вашего гиганта? Боюсь, он проест все мое состояние.
— Для вас будет честью воспитать ребенка королевских кровей! — воскликнул Гильберт с таким видом, как будто был уязвлен.
— Ха! Я его воспитаю, дам ему образование, а потом вы его у меня уведете и жените на какой-нибудь бабенке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129