Чернокожий сержант крикнул, чтобы она бросила оружие и подняла руки вверх. Прекрасно! Значит, он – единственная преграда между ней и Хардинг.
Гаврила пинком распахнула дверь, не обращая внимания на ослепшего солдатика, который беспорядочно махал руками у нее за спиной, и выбросила в коридор ненужную больше винтовку убитого часового.
– А теперь медленно выходи! – скомандовал Джулиан.
Гаврила мгновенно прикинула в уме свои следующие действия, одновременно снимая «М-31» с предохранителя. Так, перекатиться через плечо по коридору и выпустить длинную очередь в направлении сержанта-нефа. Она бросилась вперед.
Что-то сразу пошло не так. Не успела она упасть на пол, как он уже в нее попал. В животе вспыхнула невообразимая боль. Гаврила увидела свою скорую смерть – фонтан из кровавых брызг и кусков внутренностей – еще до того, как плечо ее коснулось пола. Она попыталась завершить перекат, но тело бессильно обмякло. Гаврила сумела последним усилием воли привстать на колени и локти, и что-то скользкое и горячее вывалилось из ее изувеченного тела. Она упала лицом к Джулиану и, уже теряя сознание, нацелила на него винтовку. Он что-то сказал, и мир померк.

* * *
Я крикнул:
– Брось это! – но она не подчинилась, и следующим выстрелом я разворотил ей голову и плечи. Я инстинктивно нажал на курок еще раз, выстрелом отшвырнув в сторону «М-31» вместе с рукой, которая ее сжимала, и грудная клетка Гаврилы превратилась в безобразное кровавое месиво. Амелия позади меня вскрикнула и побежала в ванную блевать.
Я должен был это видеть. Выше пояса Гаврила даже не была теперь похожа на человека – сплошное месиво иссеченного мяса и костей. Остальная часть тела осталась целой. Сам не зная зачем, я вздумал остановить льющуюся из этих останков кровь и даже немного испугался, заметив, что ноги Гаврилы раскинулись во фривольной, устрашающе-соблазнительной позе.
Солдатик медленно приоткрыл дверь. Вся его сенсорная аппаратура превратилась в бесполезное крошево.
– Джулиан? – произнес солдатик голосом Канди. – Я ничего не вижу. С тобой все в порядке?
– Да, Канди, я в порядке. Кажется, все закончилось.
Тебя сменяют?
– Клод. Он уже на лестнице.
– Я буду у себя в комнате.
К себе я вернулся словно на автопилоте. Наверное, именно это я и имел в виду, когда говорил, что со мной все в порядке. Только что я превратил живого человека в груду остывающего мяса – да уж, славно я сегодня потрудился!
Умыв лицо, Амелия оставила воду невыключенной. Она не успела добежать до туалета и теперь пыталась полотенцем очистить ванну. Я спрятал пистолет, подошел к Амелии и поднял ее с колен.
– Тебе лучше полежать, сердце мое. Я сам тут приберу.
По лицу Амелии текли слезы. Она тихонько кивнула и позволила мне довести ее до кровати.
Вычистив ванную и выбросив грязные полотенца в утилизатор, я присел на край кровати и попытался обдумать то, что случилось. Но из головы у меня не шла ужасающая картина – тело женщины, развороченное тремя выстрелами – столькими, сколько раз я нажимал на курок.
Когда Гаврила молча выбросила винтовку в коридор, я почему-то понял, что она выскочит, стреляя на ходу. Я так хорошо себе это представил, что заранее наполовину выжал спусковой крючок – еще до того, как эта мерзавка кувыркнулась в коридор.
Я слышал резкий треск на пожарной лестнице – это, наверное, стреляла ее винтовка с глушителем, ослепляя Канди. А потом, когда Гаврила выбросила винтовку в коридор, я скорее всего решил, что она полностью разряжена и у Гаврилы есть какое-то другое оружие.
Но вот то, что я ощущал, наполовину надавив на курок и ожидая, когда она выпрыгнет… Такого я никогда не чувствовал, будучи в солдатике. Готовность.
Я по-настоящему хотел, чтобы она выпрыгнула, стреляя, и умерла. Я действительно хотел ее убить.
Неужели я так сильно изменился за последние несколько недель? И вообще, изменился ли я на самом деле? Тот мальчик – это ведь и правда был только «несчастный случай на производстве», в котором я и не был по-настоящему виноват. Если бы я мог вернуть его обратно, я бы сделал это.
А вот Гаврилу я если и вернул бы обратно – то только затем, чтобы снова ее убить.
Не знаю, почему, но мне вдруг вспомнилась моя мать – она так разъярилась, когда убили президента Бреннера. Мне было тогда четыре года. Как я потом узнал, мама совсем не любила Бреннера, и от этого ей было только хуже – как будто она тоже была отчасти виновата в том, что он погиб. Как будто его гибель каким-то образом стала воплощением и ее желаний.
Но моя ненависть к Гавриле была совсем другого сорта – начать с того, что это существо едва ли можно было считать человеком. Для меня она была чем-то вроде вампира, который упорно преследует мою любимую женщину.
Амелия притихла.
– Мне жаль, что ты это видела. Кошмарное зрелище. Она кивнула, не поднимая лица от подушки.
– По крайней мере, уже все закончилось. Эта часть закончилась, – тихо сказала она.
Я погладил ее по спине и что-то пробормотал, соглашаясь. Мы тогда еще не знали, что Гаврила – как настоящий вампир – восстанет из могилы, чтобы убивать снова и снова.
В аэропорту Гвадалахары Гаврила написала коротенькое письмо генералу Блайсделлу и вложила в конверт, на котором надписала его домашний адрес. Этот конверт она вложила в другой и отослала своему брату с просьбой отправить письмо, не читая, если она не перезвонит брату завтра утром.
Вот что было в письме Блайсделлу: «Если вы до сих пор не получили от меня вестей, значит, я мертва. В моей смерти виновен тот, кто помогает убившим меня, – генерал Стентон Роузер, самый опасный человек в Америке. Глаз за глаз?» И подпись – «Гаврила».
Отослав письмо, она подумала, что этого будет недостаточно, и уже в самолете исписала еще две страницы, стараясь пересказать все, что успела узнать за те минуты, когда ей открылось сознание Джефферсона. Гаврила отправила эти листы по почте из Зоны Канала. Но письмо автоматически попало на просмотр армейской разведывательной службе. Озабоченный сержант-техник, который его проверял, прочел только до середины и бросил листы в утилизатор, решив, что это просто бред какой-то сумасшедшей.
Но из противников плана знала о нем не только Гаврила. Лейтенанту Трумэну стало известно о ее гибели через несколько минут после того, как это произошло, и, поразмыслив немного, он переоделся в чистый мундир и выскользнул в ночь. Караульный пост он прошел без проблем. «Бутс», которого определили сюда взамен убитого Гаврилой, находился в состоянии отупения. Он пропустил Трумэна, ни о чем не спросив, только отсалютовал ему, как полагалось.
У Трумэна не было денег на коммерческий самолет, поэтому ему пришлось лететь на военном. Если бы кто-нибудь случайно потребовал его документы или Трумэну пришлось бы пройти проверку со сканированием сетчатки – на том бы его путешествие и закончилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114