Когда зек «отыграл на рояле» в оперчасти (то есть сдал свои отпечатки пальцев), ему присваивался номер, к примеру Г-357. Этот номер выводился мелом на темной дощечке, которую вешали на шею зека. В таком виде он представал в «фотоателье» оперчасти и фотографировался для тюремно-лагерного архива. Заключенному выдавались четыре белых полоски материи размером восемь на пятнадцать сантиметров. Эти тряпки он нашивал себе в места, обозначенные администрацией. Любопытно, что в системе Главного управления лагерей не было всероссийского стандарта. Номера могли крепиться в разных местах на одежде, но в большинстве случаев – на левой стороне груди, на спине, на шапке и ноге (иногда на рукаве).
На ватниках в этих местах заблаговременно проводилась порча. В лагерных мастерских имелись портные, которые тем и занимались, что вырезали фабричную ткань в форме квадрата, обнажая ватную подкладку. Беглый зек не мог скрыть это клеймо и выдать себя за вольняшку. Бывало, что место под номер вытравливалось хлоркой. Служебная инструкция требовала окликать спецконтингент лишь по номерам, забывая фамилию или, того хуже, имя и отчество. Начальники отрядов часто сбивались, путались в трехзначных метках и порой переходили на фамилии. В помощь надзирателям на каждом спальном месте зека прибивалась табличка с номером и фамилией. «Вертухай» мог зайти в барак среди ночи и, обнаружив пустую койку («чифирит гдето, падла»), просто записать номер, а не пускаться в расспросы.
В концентрационном ведомстве Генриха Гимлера узникам лагерей порядковый номер выкалывался на руке. Для этого в санпропускнике имелись татуировщики, как правило, с уголовным прошлым. Содрать пятиили шестизначное клеймо можно было лишь с кожей. На одежде заключенных, помимо номера, нашивался символ национальности: русский – буква «К», поляк – «Р» и т.п. На полосатой спине штрафников или потенциальных беглецов крепился красный круг, который должен был помочь конвою в прицельной стрельбе. Если узник тайком отпарывал красную метку, его ждала печь местного крематория.
В конце 80-х годов с началом исправительно-трудовых реформ нумерация зеков отошла в прошлое. «№ Г215» стал «осужденным Петренко», а «гражданин начальник» мог называться «Николай Алесаныч» или както в этом роде.
Тайное свойство гемоглобина
Эта любопытная история произошла в 1976 году в одной из ИТК Казахстана. О том, как зеки ухитрялись выбраться из камеры под видом трупа (почти по графу Монте-Кристо), я уже рассказывал. Дальше морга или зоны симулянту уйти не удавалось. Но в случае, приведенном ниже, беглец вырвался из зоны под видом тяжелобольного, готового в любую минуту закоченеть.
Ранним утром две тысячи зеков, окруженных солдатами-автоматчиками, двинулись в промышленную зону. Она располагалась в трех километрах от колонии и представляла собой громадное трехэтажное здание, которое к весне должно было называться ремонтно-механическим заводом. Успела ли братва к сроку – неизвестно, да и не столь важно.
В девять утра работа уже кипела вовсю: кран таскал блоки, сверху доносилась матерщина по поводу отсутствия цемента и неосторожного обращения с кирпичом, внизу мерно расхаживали бригадиры – синие от наколок рецидивисты в наутюженных брюках и без маек. К одному из них подошел молоденький лейтенант, прибывший в ИТК лишь три дня назад:
– Почему вы одеты не по форме?
Бригадир повел глазом в сторону офицерского погона и кратко, явно делая одолжение, выдавил:
– Так надо.
Спустя мгновенье он уже орал в толпу:
– На хера ты битый камень грузишь! Отваливай назад.
Лейтенант растерянно открыл рот, но похожий на иконостас зек уже отошел прочь. Новичок вопросительно взглянул на начальника конвоя, но тот лишь махнул рукой: не мешай, мол. Второй из бригадиров вдруг начал рвать чертежи и высказывать инженеру:
– Что ты начиркал, а? Ты потом здесь трубу не отведешь, мать твою. Дай сюда!
Блатарь отобрал у инженера лист бумаги, вынул из его кармана карандаш и начал что-то рисовать. Потом бросил:
– Давай на этаж три тонны цемента, понял?
Всю эту строительную потеху внезапно оборвали крики. Это упала балка перекрытия. Стальной швеллер и десятка три кирпичей сорвались с третьего этажа, сбив по пути одного из строителей. На крики и стон бросился офицер и двое солдат. Их взору открылась картина не для слабонервных. Грохнувшийся со второго этажа зек лежал так, будто бы рухнул позвоночником прямо на кучу кирпичей. Он, не мигая, смотрел вверх и, казалось, уже ни на что не реагировал. Раненый даже не стонал. Начальник конвоя с побелевшим лицом и дрожащей нижней губой еле слышно выжал:
– Врача.
Затем закричал:
– Есть тут врач?
Доктора, разумеется, не было. Поглазеть на ЧП пришли еще три солдата.
– По местам! – заорал на них капитан и приказал молоденькому лейтенанту разогнать всех любознательных. Через десять минут прибежала врач из санчасти и склонилась над телом. Зек впервые подал признак жизни, медленно скосив глаза. Живой! Жертвой оказался трижды судимый Тупайло, который лишь приступил к отбытию своего семилетнего срока за грабеж. Сорокалетняя женщина, которая даже не успела накинуть белый халат, взглянула вверх, туда, где еще недавно покоилась балка, и с ужасом перевела взор на груду кирпичей, на которой плашмя распростерся зек. Веки раненого затрепетали, он повернул голову, пытаясь чтото сказать. В следующую секунду из его приоткрытого рта потекла струйка крови. Женщина отпрянула. Офицер спросил:
– Что с ним?
– Может быть все, что угодно. Нельзя терять ни минуты. Срочно в машину.
Для госпитализации умирающего строителя выделили «РАФ». Укладкой тела на носилки руководил капитан. Загорелые блатные бригадиры вновь погнали зеков на стройработы. Когда передний край носилок приподнялся, чтобы войти в салон, изо рта зека вновь хлынула кровь.
– Осторожнее! – закричал впечатлительный лейтенант.
С горем пополам носилки запихнули в автомобиль. Рядом с жертвой присела врач, которой кто-то уже принес белый халат и саквояж. За руль сел сержант внутренней службы. В пути прыгающий на кочках Тупайло издал первый стон и широко открыл глаза. Затем забулькал и начал похрипывать. Врач сразу же приказала сбросить скорость, но зек не унимался. Наконец он беспомощно откинул голову и затих. Врач бросилась к саквояжу. В эту секунду Тупайло вскочил. В его руках блеснул нож и уперся в горло шофера. Движенье было настолько стремительным, что острие клинка глубоко царапнуло горло.
– Сидеть, падла вонючая! Заколю, как собаку.
Зек явно пошел на поправку. Его вид кроме ужаса вызвать уже ничего не мог. Окровавленное лицо, перекошенное злобной гримасой, изрыгало такие угрозы, что сержант даже боялся шелохнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
На ватниках в этих местах заблаговременно проводилась порча. В лагерных мастерских имелись портные, которые тем и занимались, что вырезали фабричную ткань в форме квадрата, обнажая ватную подкладку. Беглый зек не мог скрыть это клеймо и выдать себя за вольняшку. Бывало, что место под номер вытравливалось хлоркой. Служебная инструкция требовала окликать спецконтингент лишь по номерам, забывая фамилию или, того хуже, имя и отчество. Начальники отрядов часто сбивались, путались в трехзначных метках и порой переходили на фамилии. В помощь надзирателям на каждом спальном месте зека прибивалась табличка с номером и фамилией. «Вертухай» мог зайти в барак среди ночи и, обнаружив пустую койку («чифирит гдето, падла»), просто записать номер, а не пускаться в расспросы.
В концентрационном ведомстве Генриха Гимлера узникам лагерей порядковый номер выкалывался на руке. Для этого в санпропускнике имелись татуировщики, как правило, с уголовным прошлым. Содрать пятиили шестизначное клеймо можно было лишь с кожей. На одежде заключенных, помимо номера, нашивался символ национальности: русский – буква «К», поляк – «Р» и т.п. На полосатой спине штрафников или потенциальных беглецов крепился красный круг, который должен был помочь конвою в прицельной стрельбе. Если узник тайком отпарывал красную метку, его ждала печь местного крематория.
В конце 80-х годов с началом исправительно-трудовых реформ нумерация зеков отошла в прошлое. «№ Г215» стал «осужденным Петренко», а «гражданин начальник» мог называться «Николай Алесаныч» или както в этом роде.
Тайное свойство гемоглобина
Эта любопытная история произошла в 1976 году в одной из ИТК Казахстана. О том, как зеки ухитрялись выбраться из камеры под видом трупа (почти по графу Монте-Кристо), я уже рассказывал. Дальше морга или зоны симулянту уйти не удавалось. Но в случае, приведенном ниже, беглец вырвался из зоны под видом тяжелобольного, готового в любую минуту закоченеть.
Ранним утром две тысячи зеков, окруженных солдатами-автоматчиками, двинулись в промышленную зону. Она располагалась в трех километрах от колонии и представляла собой громадное трехэтажное здание, которое к весне должно было называться ремонтно-механическим заводом. Успела ли братва к сроку – неизвестно, да и не столь важно.
В девять утра работа уже кипела вовсю: кран таскал блоки, сверху доносилась матерщина по поводу отсутствия цемента и неосторожного обращения с кирпичом, внизу мерно расхаживали бригадиры – синие от наколок рецидивисты в наутюженных брюках и без маек. К одному из них подошел молоденький лейтенант, прибывший в ИТК лишь три дня назад:
– Почему вы одеты не по форме?
Бригадир повел глазом в сторону офицерского погона и кратко, явно делая одолжение, выдавил:
– Так надо.
Спустя мгновенье он уже орал в толпу:
– На хера ты битый камень грузишь! Отваливай назад.
Лейтенант растерянно открыл рот, но похожий на иконостас зек уже отошел прочь. Новичок вопросительно взглянул на начальника конвоя, но тот лишь махнул рукой: не мешай, мол. Второй из бригадиров вдруг начал рвать чертежи и высказывать инженеру:
– Что ты начиркал, а? Ты потом здесь трубу не отведешь, мать твою. Дай сюда!
Блатарь отобрал у инженера лист бумаги, вынул из его кармана карандаш и начал что-то рисовать. Потом бросил:
– Давай на этаж три тонны цемента, понял?
Всю эту строительную потеху внезапно оборвали крики. Это упала балка перекрытия. Стальной швеллер и десятка три кирпичей сорвались с третьего этажа, сбив по пути одного из строителей. На крики и стон бросился офицер и двое солдат. Их взору открылась картина не для слабонервных. Грохнувшийся со второго этажа зек лежал так, будто бы рухнул позвоночником прямо на кучу кирпичей. Он, не мигая, смотрел вверх и, казалось, уже ни на что не реагировал. Раненый даже не стонал. Начальник конвоя с побелевшим лицом и дрожащей нижней губой еле слышно выжал:
– Врача.
Затем закричал:
– Есть тут врач?
Доктора, разумеется, не было. Поглазеть на ЧП пришли еще три солдата.
– По местам! – заорал на них капитан и приказал молоденькому лейтенанту разогнать всех любознательных. Через десять минут прибежала врач из санчасти и склонилась над телом. Зек впервые подал признак жизни, медленно скосив глаза. Живой! Жертвой оказался трижды судимый Тупайло, который лишь приступил к отбытию своего семилетнего срока за грабеж. Сорокалетняя женщина, которая даже не успела накинуть белый халат, взглянула вверх, туда, где еще недавно покоилась балка, и с ужасом перевела взор на груду кирпичей, на которой плашмя распростерся зек. Веки раненого затрепетали, он повернул голову, пытаясь чтото сказать. В следующую секунду из его приоткрытого рта потекла струйка крови. Женщина отпрянула. Офицер спросил:
– Что с ним?
– Может быть все, что угодно. Нельзя терять ни минуты. Срочно в машину.
Для госпитализации умирающего строителя выделили «РАФ». Укладкой тела на носилки руководил капитан. Загорелые блатные бригадиры вновь погнали зеков на стройработы. Когда передний край носилок приподнялся, чтобы войти в салон, изо рта зека вновь хлынула кровь.
– Осторожнее! – закричал впечатлительный лейтенант.
С горем пополам носилки запихнули в автомобиль. Рядом с жертвой присела врач, которой кто-то уже принес белый халат и саквояж. За руль сел сержант внутренней службы. В пути прыгающий на кочках Тупайло издал первый стон и широко открыл глаза. Затем забулькал и начал похрипывать. Врач сразу же приказала сбросить скорость, но зек не унимался. Наконец он беспомощно откинул голову и затих. Врач бросилась к саквояжу. В эту секунду Тупайло вскочил. В его руках блеснул нож и уперся в горло шофера. Движенье было настолько стремительным, что острие клинка глубоко царапнуло горло.
– Сидеть, падла вонючая! Заколю, как собаку.
Зек явно пошел на поправку. Его вид кроме ужаса вызвать уже ничего не мог. Окровавленное лицо, перекошенное злобной гримасой, изрыгало такие угрозы, что сержант даже боялся шелохнуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170