Вернее, из-под Свердловска. Из-под Свердловска, вот… Советск-то. Ну мы, значит, заходим в город этот, не знаем ничего… Ну а как раньше-то было, где искать чего? Винные магазины в основном. Там около винных можно найти все концы. Хаты и тому подобное… А там городишко такой старый, в общем-то. Дощатый весь, вот… Ну мы, значит, подходим – магазин винный. Там, значит, такая арочка… Прошли.
А тут что-то перед праздником было, четвертое?.. Да, 4 ноября. По снежку шли. А снег небольшой еще, но это хорошо. Не жарко, ниче, ни комаров… В тайге ночевали… Трое суток шли.
Че-то набрали в магазине, я не помню, ящик водки, по-моему. Полную сумку взяли. Как раз колбаса чайная была по рубль десять, по-моему. Набрали ее там, я не знаю, килограмм пять или шесть. Сам знаешь, с устатку… Вроде как по тайге, знаешь, там консерванты все ели, пока шли. И значит, под эту арочку… Ну и стоит такой хрюч, весь из себя, знаешь, тут шинель на нем железнодорожная, кепка какая-то, значит, все это на понтах, он:
– Братва! – гнусавит, – в рот меня е… Что вы здесь как быки стоите? Пойдем на мою хату, культурно отдохнем, телик посмотрим, в ванной помоемся…
Ну мы, значит, сразу-то, купились-то…
– А как? Че тебя звать?
– Да Федя меня Гундосый зовут… Тут каждая собака меня знает. Туда молодых б… багром лес утяну, подпалю, на х…
Ну мы, значит, это… Ну, мол, Федя, Федя… Ну а где, че там, хата, мол, будет?
– Да б… будет, туды-сюды! Каких вам нужно? Блондинки, брюнетки, шатенки, любую, на х… Пойдем…
Ну что ж, лучше и не придумаешь, все на месте, все… Ну идем. Он:
– Братва, на х… Туды-сюды, наливай на х…
Ну мы ему стакан накатываем. Он этот стакан загубил, рукавом утерся, тут сопли потекли. И опять гнусавит:
– Вы че, думаете, я всю жизнь таким был? X… на рыло, я сам срок мотал, на Севере… Приехал в эту подлую Москву в зверинец, в зоопарк, знаете?
– Да конечно, знаем…
– Зашел там… А там школьники в галстуках заместо конфеты гайку антилопе кинули, она клык обломила, сука, мне пятеру, я поехал…
Ну мы это вроде: «Федя, Федя, туды-сюды, давай вроде, веди…»
А там, значит, спуск такой, мимо типа таких вот домов, которые здесь, а частные дома внизу и тротуарчик, и забор мелкий, и собака там гавкает. Прямо, значит, перед нами… Он к ней:
– Ты че там, сучара, куда глядела, менты приехали, машину увели, пуговицы с шинели золотистые срезали…
Думаем, машина была… Ну, машину увели. А он продолжает:
– Ну, братва, придется врезать ей пару упаковок…
Думаем, вишь заправили, ну пару упаковок врежет… А там собака гавкает. Ну, значит, он к ней:
– Молчи, сука, замолчи, в рот тебя е… Ну-ка отвечай…
На собаку, значит, на эту.
А мы:
– Федь, ну ее. Пойдем, туды-сюды…
– Я знаю, че делаю…
Ну а собака гавкает, зверь, ей не прикажешь. А забор мелкий. Ну мы это тут че-то между собой… Ну а он стакан, значит, еще залудил… И до этого. Он через этот забор и к собаке. А та-то умней его оказалась, она в будку заскочила и из будки гавкает. Вот он к ней подлетает, харю в будку сунул:
– Ну че, в рот тебя е…
Как она его за харю цапанула. Он:
– Брысь! Брысь, кому говорят… Отпусти… Тут соседи выскочили, у него харя эта прокушена. Весь в кровище. Выпуливается, значит. Мы его под белые руки:
– Пойдем, короче говоря, веди…
А там, значит, дом такой паровозиком. Заходим туда. Туда, значит, зашли. Он:
– Вот моя хата. Располагайся, братва…
А там одна такая маленькая комнатушка, другая чуть-чуть побольше, кухонька такая вот… Ну, правда, телик стоит.
– Давай, братва, все на стол!
Ну мы, вроде, ну, короче, хата есть хата… Достаем. Всю водку… Ну, может, не всю, но большую часть на стол. Будем пить. Колбасу там в миски побольше нашинковали… Вроде там пошли, кто на кухню, кто еще…
Вот он сидит:
– Ну давай, наливай.
Ну мы ему, значит, налили. Он еще вмазал, короче… А там Дамир этот, он по бабам с ума сходил. Вот он:
– Так, Федя. Ну иди, кого ты там обещал-то…
– Вам троих хватит?
А нас пятеро.
– Да хватит, хоть троих-то приведи. Там уж разберемся, что к чему.
Короче, пошел… А, нет, не пошел еще, сидит. Ну, значит, еще налили. И он, значит, как сейчас помню, колбасу эту вот так берет, выпил, занюхал. Потом вот так вот бросает и орет:
– Дарья, сука!..
Да вроде, ты знаешь, когда мы заходили, никого в хате не было. А он:
– Да-рья! Дарья, в рот тебя е…
Тут заходит такая… Вот представляешь, в эту дверь, примерно, она бы не вошла. Боком протиснулась. Баба его:
– Черт гундосый, опять кого-то привел…
Нам бы хватиться тут, но мы, сам понимаешь… А он так вот сидит. Он выпил, что ему… Так вот сидит, ему все уже, понимаешь… Орет:
– Убери эту подлую колбасу! Она мне в тюрьме надоела! Принеси че-нибудь… резкого…
Думаю, да где ж он на зоне колбасу, мы вообще ее, колбасы-то, не видели… Я вроде хотел взять эту миску, а она у меня из-под носа-то эту миску, Дарья-то, чу-ух! Умойся. И несет там вот такую вот лохань, вроде там, капусты. Года два она, наверно, уже стояла. Запах. Хлобысь на стол:
– Черт гундосый! Нате, жрите…
И мы сидим, друг на друга так поглядываем… Ну, мы ребята-то молодые были, неудобно. Вот так сели, вот сидим. Девиц ждем!
– Ну че там ты, давай!..
А он:
– Сча!..
А я… Значит, че… Предыстории немножко… Я в поселке лепушок взял, ну костюм, значит. Он такой… нормальный, в общем. Но мне немножко маловат был. Вот мы когда пришли, переоделись, значит… Праздник же… Не то, чтобы как в лесу-то ходить. Ну и сидим, а он ушел. Ушел… Тут мы сидим, Дамир, значит:
– На кровать никто не заходит, кровать моя…
Девиц мы ждем. Дамир опять:
– Кровать моя, там разберемся.
А он такой, парень симпатичный… Мы тут распределились, кго где. Пока, мол, вы там трое, а после…
И вот картина. Дверь открывается с ноги, значит так, с пинка. Он так на косяк, Гундосый, стоит, мотается:
– Братва! В рот меня е… Выпуливайся! Менты на хвосту!
А мы поселенцы, ты знаешь, ну вилы, срок. Пределы у нас 100 километров… А значит, шнифт, форточка, пятьдесят на пятьдесят… Мы пять человек, мы в эту форточку… А у него, козла, гвоздь на 150, не в ту сторону, а в эту загнутый… Я так и не понял, как меня протиснули. А там, значит, нас менты подбирают и в воронок. А он вдогонку орет:
– Братва! В рот меня е… Хату не палите!
А мы там падаем, нас уже подбирают и в воронок…
Ну в воронке сидим. В КПЗ привозят. Я захожу, гляжу, там, двое лежат, один, значит, курит, один на корточках сидит. Ну я сел. Ни сигарет, ниче.
– Дай, – говорю, – закурить.
Дает закурить… А! Не, он сначала, как же он?.. Дай в Москве е… не просят…
– Да хорош, – говорю, – дай, короче, сигарету.
Ну он дает сигарету. Прикурил. Гляжу: у меня лепушок тут вот пальцы закрывает. То он мне был короткий, а тут пальцы закрывает. Костюм. А меня как выталкивали, зацепили вот здесь вот и шов весь этот распороли, он у меня весь и сполз вот сюда вот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
А тут что-то перед праздником было, четвертое?.. Да, 4 ноября. По снежку шли. А снег небольшой еще, но это хорошо. Не жарко, ниче, ни комаров… В тайге ночевали… Трое суток шли.
Че-то набрали в магазине, я не помню, ящик водки, по-моему. Полную сумку взяли. Как раз колбаса чайная была по рубль десять, по-моему. Набрали ее там, я не знаю, килограмм пять или шесть. Сам знаешь, с устатку… Вроде как по тайге, знаешь, там консерванты все ели, пока шли. И значит, под эту арочку… Ну и стоит такой хрюч, весь из себя, знаешь, тут шинель на нем железнодорожная, кепка какая-то, значит, все это на понтах, он:
– Братва! – гнусавит, – в рот меня е… Что вы здесь как быки стоите? Пойдем на мою хату, культурно отдохнем, телик посмотрим, в ванной помоемся…
Ну мы, значит, сразу-то, купились-то…
– А как? Че тебя звать?
– Да Федя меня Гундосый зовут… Тут каждая собака меня знает. Туда молодых б… багром лес утяну, подпалю, на х…
Ну мы, значит, это… Ну, мол, Федя, Федя… Ну а где, че там, хата, мол, будет?
– Да б… будет, туды-сюды! Каких вам нужно? Блондинки, брюнетки, шатенки, любую, на х… Пойдем…
Ну что ж, лучше и не придумаешь, все на месте, все… Ну идем. Он:
– Братва, на х… Туды-сюды, наливай на х…
Ну мы ему стакан накатываем. Он этот стакан загубил, рукавом утерся, тут сопли потекли. И опять гнусавит:
– Вы че, думаете, я всю жизнь таким был? X… на рыло, я сам срок мотал, на Севере… Приехал в эту подлую Москву в зверинец, в зоопарк, знаете?
– Да конечно, знаем…
– Зашел там… А там школьники в галстуках заместо конфеты гайку антилопе кинули, она клык обломила, сука, мне пятеру, я поехал…
Ну мы это вроде: «Федя, Федя, туды-сюды, давай вроде, веди…»
А там, значит, спуск такой, мимо типа таких вот домов, которые здесь, а частные дома внизу и тротуарчик, и забор мелкий, и собака там гавкает. Прямо, значит, перед нами… Он к ней:
– Ты че там, сучара, куда глядела, менты приехали, машину увели, пуговицы с шинели золотистые срезали…
Думаем, машина была… Ну, машину увели. А он продолжает:
– Ну, братва, придется врезать ей пару упаковок…
Думаем, вишь заправили, ну пару упаковок врежет… А там собака гавкает. Ну, значит, он к ней:
– Молчи, сука, замолчи, в рот тебя е… Ну-ка отвечай…
На собаку, значит, на эту.
А мы:
– Федь, ну ее. Пойдем, туды-сюды…
– Я знаю, че делаю…
Ну а собака гавкает, зверь, ей не прикажешь. А забор мелкий. Ну мы это тут че-то между собой… Ну а он стакан, значит, еще залудил… И до этого. Он через этот забор и к собаке. А та-то умней его оказалась, она в будку заскочила и из будки гавкает. Вот он к ней подлетает, харю в будку сунул:
– Ну че, в рот тебя е…
Как она его за харю цапанула. Он:
– Брысь! Брысь, кому говорят… Отпусти… Тут соседи выскочили, у него харя эта прокушена. Весь в кровище. Выпуливается, значит. Мы его под белые руки:
– Пойдем, короче говоря, веди…
А там, значит, дом такой паровозиком. Заходим туда. Туда, значит, зашли. Он:
– Вот моя хата. Располагайся, братва…
А там одна такая маленькая комнатушка, другая чуть-чуть побольше, кухонька такая вот… Ну, правда, телик стоит.
– Давай, братва, все на стол!
Ну мы, вроде, ну, короче, хата есть хата… Достаем. Всю водку… Ну, может, не всю, но большую часть на стол. Будем пить. Колбасу там в миски побольше нашинковали… Вроде там пошли, кто на кухню, кто еще…
Вот он сидит:
– Ну давай, наливай.
Ну мы ему, значит, налили. Он еще вмазал, короче… А там Дамир этот, он по бабам с ума сходил. Вот он:
– Так, Федя. Ну иди, кого ты там обещал-то…
– Вам троих хватит?
А нас пятеро.
– Да хватит, хоть троих-то приведи. Там уж разберемся, что к чему.
Короче, пошел… А, нет, не пошел еще, сидит. Ну, значит, еще налили. И он, значит, как сейчас помню, колбасу эту вот так берет, выпил, занюхал. Потом вот так вот бросает и орет:
– Дарья, сука!..
Да вроде, ты знаешь, когда мы заходили, никого в хате не было. А он:
– Да-рья! Дарья, в рот тебя е…
Тут заходит такая… Вот представляешь, в эту дверь, примерно, она бы не вошла. Боком протиснулась. Баба его:
– Черт гундосый, опять кого-то привел…
Нам бы хватиться тут, но мы, сам понимаешь… А он так вот сидит. Он выпил, что ему… Так вот сидит, ему все уже, понимаешь… Орет:
– Убери эту подлую колбасу! Она мне в тюрьме надоела! Принеси че-нибудь… резкого…
Думаю, да где ж он на зоне колбасу, мы вообще ее, колбасы-то, не видели… Я вроде хотел взять эту миску, а она у меня из-под носа-то эту миску, Дарья-то, чу-ух! Умойся. И несет там вот такую вот лохань, вроде там, капусты. Года два она, наверно, уже стояла. Запах. Хлобысь на стол:
– Черт гундосый! Нате, жрите…
И мы сидим, друг на друга так поглядываем… Ну, мы ребята-то молодые были, неудобно. Вот так сели, вот сидим. Девиц ждем!
– Ну че там ты, давай!..
А он:
– Сча!..
А я… Значит, че… Предыстории немножко… Я в поселке лепушок взял, ну костюм, значит. Он такой… нормальный, в общем. Но мне немножко маловат был. Вот мы когда пришли, переоделись, значит… Праздник же… Не то, чтобы как в лесу-то ходить. Ну и сидим, а он ушел. Ушел… Тут мы сидим, Дамир, значит:
– На кровать никто не заходит, кровать моя…
Девиц мы ждем. Дамир опять:
– Кровать моя, там разберемся.
А он такой, парень симпатичный… Мы тут распределились, кго где. Пока, мол, вы там трое, а после…
И вот картина. Дверь открывается с ноги, значит так, с пинка. Он так на косяк, Гундосый, стоит, мотается:
– Братва! В рот меня е… Выпуливайся! Менты на хвосту!
А мы поселенцы, ты знаешь, ну вилы, срок. Пределы у нас 100 километров… А значит, шнифт, форточка, пятьдесят на пятьдесят… Мы пять человек, мы в эту форточку… А у него, козла, гвоздь на 150, не в ту сторону, а в эту загнутый… Я так и не понял, как меня протиснули. А там, значит, нас менты подбирают и в воронок. А он вдогонку орет:
– Братва! В рот меня е… Хату не палите!
А мы там падаем, нас уже подбирают и в воронок…
Ну в воронке сидим. В КПЗ привозят. Я захожу, гляжу, там, двое лежат, один, значит, курит, один на корточках сидит. Ну я сел. Ни сигарет, ниче.
– Дай, – говорю, – закурить.
Дает закурить… А! Не, он сначала, как же он?.. Дай в Москве е… не просят…
– Да хорош, – говорю, – дай, короче, сигарету.
Ну он дает сигарету. Прикурил. Гляжу: у меня лепушок тут вот пальцы закрывает. То он мне был короткий, а тут пальцы закрывает. Костюм. А меня как выталкивали, зацепили вот здесь вот и шов весь этот распороли, он у меня весь и сполз вот сюда вот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170