— Хорошо, что в Нью-Йорке принято ходить пешком, — сказал Бельстрод, беря меня под руку, — потому что экипажам было бы трудно проезжать по этим узким улочкам. Что же касается портшезов, то для меня отвратительно видеть в них мужчину.
— Многие из лучших семейств Нью-Йорка имеют свои экипажи и пользуются ими, — сказал я, — но здесь даже дамы ходят пешком, и это считается хорошим тоном, так что, вероятно, сегодня в театр большинство из них придут, вместо того чтобы приехать.
Наконец мы добрались до Кроун-стрит.
— Я не понимаю, как мистеру Мордаунту пришла фантазия построить себе дом чуть не в пригороде, — заметил Бельстрод. — Приходится совершенно нарушать все свои привычки, чтобы посещать его. Такая даль!
— А между тем мне кажется, что здешние расстояния должны бы вам казаться пустячными по сравнению с лондонскими, — возразил я. — Правда, там вы пользуетесь экипажами!
— Да, конечно, но смотрите, не проговоритесь, мисс Аннеке, что я нахожу это расстояние слишком большим. Это может показаться ей обидным.
Я утвердительно кивнул головой как раз в тот момент, когда перед нами дверь отворилась и мы вошли в дом.
В гостиной собрались уже все приглашенные, кроме нас и Гарриса, имевшего привычку постоянно всюду опаздывать. Всего было человек двенадцать.
— Ну, теперь, за исключением Гарриса, все, кажется, в сборе, — сказал Герман Мордаунт, обращаясь к дочери. — Будем мы его ждать или нет? Он обыкновенно опаздывает.
— Дело в том, что теперь он важная персона: его отец только что получил баронство, и он имеет право вести хозяйку дома к столу. Вот что значит быть сыном ирландского барона!
Это была новость, которой никто еще не знал, и это дало повод к новым обсуждениям: садиться без него за стол или подождать?
— А за отсутствием сына свежеиспеченного ирландского барона, вы полагаете, я должна была бы подать руку сыну английского баронета, который здесь налицо? — сказала Аннеке, смягчая улыбкой легкую иронию, слышавшуюся в ее словах.
— Я возблагодарил бы Бога, кузина, если бы вы мне отдали не только руку, но и сердце! — ответил Бельстрод, понизив голос, но все же достаточно громко, чтобы я мог слышать.
Это было слишком ясно, и я с тревогой следил за Аннеке, желая знать, как она примет это признание. Но она не проявила при этом ни малейшего волнения и, по-видимому, приняла слова майора за шутку.
— Мне кажется, папа, следует приказать подавать, — сказала она, обращаясь к отцу. — Мистер Гаррис может обидеться, если не застанет нас всех за столом; он подумает, что его часы стали уходить вперед и что он явился на полчаса раньше, чем хотел.
— Да, это будет полезный урок Гаррису, — сказал Бельстрод, — и вполне заслуженный, потому что, когда я ему на днях сделал дружеское замечание по поводу его дурной привычки всюду опаздывать, знаете ли, что он мне ответил? «Так как теперь после лорда Лаудона, главнокомандующего, губернатора да еще нескольких высокопоставленных лиц, мне принадлежит право председательствовать на всех обедах, то, если я явлюсь рано, мне придется вести к столу всех старух и сидеть рядом с ними; тогда как, если я запоздаю, мне может представиться случай пристроиться к какой-нибудь из дочек». Но сегодня его расчет не пойдет ему впрок, так как хозяйке еще не минуло пятидесяти лет.
— Я не думала, что мистер Гаррис такой хитрый, — покачав головой, усмехнулась Аннеке, — а вот и он, как раз вовремя, чтобы заявить о своих правах.
— Ах, негодный! Ведь он таки вспомнил ваш возраст! И, как видите, преодолел свою привычку.
Едва только Гаррис переступил через порог, как доложили, что обед подан; все взоры обратились на Гарриса. Но прапорщик, который по годам был даже моложе меня, стеснялся заявить о своих правах и с минуту стоял в нерешимости. Этой минутой воспользовался мистер Мордаунт, бывавший не раз в Англии и прекрасно знакомый со всеми обычаями высшего света.
— Господа, — сказал он, — прошу вас заметить, что сегодня мы собрались, главным образом, чтобы чествовать мистера Корнелиуса Литльпэджа и чтобы отблагодарить его за оказанную моей дочери услугу, а потому, надеюсь, он предложит мисс Мордаунт руку, чтобы вести ее к столу.
При этом неожиданном обороте дела я почувствовал себя крайне неловко и едва смел взглянуть на мисс Аннеке, ведя ее в столовую; рука моя дрожала под ее рукой, и когда все сели за стол, я сел подле нее. Это был, в сущности, первый парадный обед, на котором я присутствовал в своей жизни.
— Если бы я знал, что здесь предстоит такой обед, мисс Мордаунт, — проговорил я, когда подали жаркое, — то мой отец был бы счастлив прислать вам дичь, которую сам настрелял; он прекрасный охотник и бьет очень много дичи.
С моей легкой руки после этого разговор перешел на охоту. Вест-Честер вообще славится своими превосходными охотами. Все мужчины увлеклись этой темой, а так как дам было всего только две — мисс Аннеке и мисс Уаллас, то они вскоре запросили пощады.
— Вы забываете, господа, что мисс Уаллас и я не охотимся!
— Если не считать стрел Купидона, — возразил Бельстрод с присущей ему находчивостью, — потому что этим оружием вы владеете в совершенстве и производите настоящие опустошения; об этом мне хорошо известно.
Перед концом обеда провозглашено было несколько тостов, в том числе Аннеке провозгласила тост «За актеров-любителей», пожелав им таких же лавров на поприще искусства, как и на полях чести. Гаррис ответил тостом от имени полка, закончив его пожеланием всех благ нью-йоркским дамам, отличающимся не только красотой, но и умом.
После выхода из-за стола дамы и несколько кавалеров прошли в гостиную, и всякий поочередно спел что-нибудь. Аннеке обладала прелестным голосом, и Бельстрод был положительно в восторге от ее пения, и я также.
ГЛАВА VIII
Если воздавать каждому по его заслугам, то много ли найдется людей, которых не следовало бы выпороть? — Нет, чем меньше человек заслуживает вашего снисхождения, тем большая заслуга за вашим снисхождением.
Шекспир
— Гаррис совершенно выйдет из строя, если я не ухитрюсь как-нибудь выманить его из-за стола! — сказал Бельстрод. — Он сегодня должен играть Марцию, и если хорошо, чтобы он был чуточку навеселе для храбрости, то весьма плохо, если он будет чересчур навеселе, так как это может повредить доброму имени добродетельной римлянки!
Аннеке, однако, успокоила его, сказав, что ее отец не имеет привычки подолгу задерживать своих гостей за столом. Действительно, не более как полчаса спустя все остальные мужчины пришли в гостиную пить кофе, и даже Гаррис достаточно твердо держался на ногах. Бельстрод поспешил, однако, увести его, сказав, что их час настал и что им пора исчезнуть, как тени отца Гамлета.
В семь часов все маленькое общество отправилось в театр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66