Джон-Том согласился. Он уже успокаивался.
В трапезной вдоль чистых столов стояли мягкие скамьи, а кухня сияла не хуже вестибюля.
– Гигиена – предмет нашей гордости, – поведал директор.
Продовольственная кладовая ломилась от съестного, годного для возмещения энергетических затрат самых разнообразных организмов. Кроме того, попутно выяснилось, почему здания соединены между собой стенами. Они окружали широкий внутренний двор, где в тени высоких деревьев среди игровых площадок журчали фонтаны.
– Пошли, – шепнула Розарык, наклонясь к Джон-Томову уху. – Или еще не налюбовался? Лучше, чем тут, девчонке нигде не будет.
– Вынужден признаться, я ожидал увидеть нечто совсем иное, – произнес юноша. – Черт побери, кажется, меня подмывает самому здесь остаться. – Он повысил голос, обращаясь к директору: – Чокас, да у вас просто образцовое заведение!
Человек кивком поблагодарил.
– На нас возложена почетная миссия опекать беспризорников и тех, кто в младые годы сбился с истинного пути. Мы очень серьезно относимся к своим обязанностям.
– А чему вы их учите? – спросила Розарык.
– Истории, географии, математике, общественным наукам, домоводству, в частности, шитью и поварскому делу. Есть и физическая подготовка, есть уроки дисциплины и вежливости. Мы смеем полагать, что наша учебная программа отработана безупречно.
– Что ж, я увидел достаточно. – Джон-Том поглядел в сторону дортуаров, расположенных на втором этаже. – Прощай, Глупость. Интересно было с тобой познакомиться. Желаю счастливой и полноценной жизни. Может, нам еще доведется встретиться. – Он повернулся к вестибюлю. – Благодарим за экскурсию, Чокас.
– К вашим услугам. Приходите в любое время, господа. Друзья Улицы всегда рады гостям.
Калитка затворилась, оставив трио на брусчатке улицы. Розарык двинулась вниз по склону.
– Тепехь наша совесть чиста. Можем заняться более важными делами.
– Я должен согласиться: здесь ей будет лучше, чем с нами, – сказал Джон-Том. – Что поделаешь, такое положение стабильнее любой альтернативы, которую мы могли бы ей предложить.
– Эй, вы! Не гоните!
Джон-Том и Розарык обернулись к Маджу, изучающему вход.
– В чем дело, Мадж? – На экскурсии Джон-Том не услышал ни единого замечания из уст выдра. – Мне казалось, тебе сильнее всех не терпится вернуться в гостиницу.
– Так и есть, кореш.
– Ну, так пошли, выдха, – раздраженно промолвила тигрица. – Только не вхи, что будешь скучать по киске. Ты питал к ней не больше симпатий, чем я.
– Твоя правда, о хозяйка массивных ляжек. По мне, так она упряма, невежественна, и проку от нее не жди, хоть и навидалась всякого. Жисть – штука крутая, а я вам не нянька для писюх. Но в такой тюряге я не оставлю даже пронырливую и скользкую саламандру из тех, что шныряют по потолку и норовят тебя обгадить.
– Ты что-то углядел? – Джон-Том подошел к нему. – По-моему, там шик, блеск и красота.
– Лажа! – отрезал выдр. – Мы видели только туфту, которую нам пихали под нос. Этот кореш, Чокас, склизкий, как дерьмо перекормленной совы. Я таким не буду верить, покуда ссать не разучусь. – Он повернулся к Джон-Тому и Розарык. – Я, конечно, не заблуждаюсь насчет того, что вы заметили один пустячок. Скажите-ка, сосунки востроглазые, почему с первых этажей на улицу не смотрит ни одно оконце?
Джон-Том кинул взгляд налево, затем направо и убедился в полной правоте выдра.
– Ну, не знаю. Вероятно, у них есть причина.
– Вот и я про то же. А еще, заметь, на вторых этажах все окна зарешечены.
– Всего лишь декорации из кованого железа, – прошептал Джон-Том, пройдясь взором по верхним этажам.
– Декорации? Чувак, ты это всерьез?
– В гоходе небезопасно, – напомнила Розарык, – а сихоты беззащитны. Хешетки, навехное, нужны от вохов, чтобы не кхали подхостков для пходажи в хабство.
– Если это так, то Друзья Улицы – жуткие перестраховщики. По эту сторону стены возле приюта нет ни единого деревца.
Мадж снова был прав: между частными владениями и ближайшим строением приюта лежало открытое пространство улицы.
– И что это доказывает? – спросил Джон-Том.
– Да ни хрена, кореш. И все ж таки я нутром чую: чтой-то здеся не так. Занятно было бы поболтать с одним-двумя питомцами в сторонке от этой пираньи с беличьим хвостом и разлюбезного экскурсовода.
– Я наслышан о разных приютах, но рядом с этим самый лучший из них покажется хуже гнилогоршковской кутузки, из которой мы дали деру.
– Как раз это, приятель, меня и тревожит. – Мадж обвел глазами безмолвные стены. – Слишком уж тут клево.
– Не уверен, что я тебя понимаю.
– Да ты сам подумай, шеф. Детеныши всегда грязные. Им точно так же свойственно пакостить, как мне – потеть. Это естественно. Тут наверняка полным-полно детенышей, – и вдруг чистота, как в будуаре у придворной дамы.
Рассматривая зарешеченные верхние окна, Розарык спокойно произнесла:
– Пожалуй, для такого заведения здесь и в самом деле слишком чисто. Почти как у вхача в кабинете.
– И ты, Розарык? – удивился Джон-Том.
– Что значит – и ты? Выдха хассуждает здхаво. Я не скхываю своей непхиязни к детенышу, но буду спать спокойнее, зная, что он в хохоших хуках.
– Ну, раз вы оба так считаете, надо поговорить с ней перед уходом.
Джон-Том двинулся к калитке, но Мадж удержал его за руку.
– Расслабься, чаропевец. Старый хрен держался вполне миролюбиво, но лишь потому, что мы не задавали каверзных вопросов и не совали нос куда не просят. Если б он хотел, чтоб мы повидались с кем-нибудь из детей, он бы так и сказал. Сомневаюсь, что он горит желанием нам помочь.
– У него на то веская причина. Дети, наверное, спят. Поздно уже.
– Все? Вряд ли. А как насчет ночных жителей? Сусликов и мотыльков?
– Вероятно, у них отдельные помещения, чтобы не мешали остальным, – предположил Джон-Том. – И ночным не нужно освещение.
– И все-таки должен быть хоть намек на жизнь. Вспомни, ведь мы говорим о шайке детенышей.
Джон-Том покусал нижнюю губу.
– Верно, тут чертовски тихо.
– Как в склепе, кореш. Ты мне вот что скажи: почему бы тебе не усыпить их всех чаропением, как ту кодлу на пиратской лохани?
– Не выгорит. На корабле все слышали дуару и мой голос, а тут слишком много стен.
Мадж кивнул.
– Ладно. Значица, теперь моя очередь маленько поколдовать.
– Твоя?
Выдр ухмыльнулся, изогнув усы.
– Парень, ты тут не единственный магистр необычных искусств.
Они отошли вдоль стены подальше от входа. По пути Джон-Том обратил внимание на отсутствие других наружных дверей. Впрочем, они могли находиться с другой стороны комплекса, да к тому же над Друзьями Улицы не довлел «Лос-Анджелесский свод правил пожарной безопасности».
Возле дерева, росшего ближе всех к зданию, Мадж остановился.
– А теперь, моя маленькая мурлыка, есть работенка и для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
В трапезной вдоль чистых столов стояли мягкие скамьи, а кухня сияла не хуже вестибюля.
– Гигиена – предмет нашей гордости, – поведал директор.
Продовольственная кладовая ломилась от съестного, годного для возмещения энергетических затрат самых разнообразных организмов. Кроме того, попутно выяснилось, почему здания соединены между собой стенами. Они окружали широкий внутренний двор, где в тени высоких деревьев среди игровых площадок журчали фонтаны.
– Пошли, – шепнула Розарык, наклонясь к Джон-Томову уху. – Или еще не налюбовался? Лучше, чем тут, девчонке нигде не будет.
– Вынужден признаться, я ожидал увидеть нечто совсем иное, – произнес юноша. – Черт побери, кажется, меня подмывает самому здесь остаться. – Он повысил голос, обращаясь к директору: – Чокас, да у вас просто образцовое заведение!
Человек кивком поблагодарил.
– На нас возложена почетная миссия опекать беспризорников и тех, кто в младые годы сбился с истинного пути. Мы очень серьезно относимся к своим обязанностям.
– А чему вы их учите? – спросила Розарык.
– Истории, географии, математике, общественным наукам, домоводству, в частности, шитью и поварскому делу. Есть и физическая подготовка, есть уроки дисциплины и вежливости. Мы смеем полагать, что наша учебная программа отработана безупречно.
– Что ж, я увидел достаточно. – Джон-Том поглядел в сторону дортуаров, расположенных на втором этаже. – Прощай, Глупость. Интересно было с тобой познакомиться. Желаю счастливой и полноценной жизни. Может, нам еще доведется встретиться. – Он повернулся к вестибюлю. – Благодарим за экскурсию, Чокас.
– К вашим услугам. Приходите в любое время, господа. Друзья Улицы всегда рады гостям.
Калитка затворилась, оставив трио на брусчатке улицы. Розарык двинулась вниз по склону.
– Тепехь наша совесть чиста. Можем заняться более важными делами.
– Я должен согласиться: здесь ей будет лучше, чем с нами, – сказал Джон-Том. – Что поделаешь, такое положение стабильнее любой альтернативы, которую мы могли бы ей предложить.
– Эй, вы! Не гоните!
Джон-Том и Розарык обернулись к Маджу, изучающему вход.
– В чем дело, Мадж? – На экскурсии Джон-Том не услышал ни единого замечания из уст выдра. – Мне казалось, тебе сильнее всех не терпится вернуться в гостиницу.
– Так и есть, кореш.
– Ну, так пошли, выдха, – раздраженно промолвила тигрица. – Только не вхи, что будешь скучать по киске. Ты питал к ней не больше симпатий, чем я.
– Твоя правда, о хозяйка массивных ляжек. По мне, так она упряма, невежественна, и проку от нее не жди, хоть и навидалась всякого. Жисть – штука крутая, а я вам не нянька для писюх. Но в такой тюряге я не оставлю даже пронырливую и скользкую саламандру из тех, что шныряют по потолку и норовят тебя обгадить.
– Ты что-то углядел? – Джон-Том подошел к нему. – По-моему, там шик, блеск и красота.
– Лажа! – отрезал выдр. – Мы видели только туфту, которую нам пихали под нос. Этот кореш, Чокас, склизкий, как дерьмо перекормленной совы. Я таким не буду верить, покуда ссать не разучусь. – Он повернулся к Джон-Тому и Розарык. – Я, конечно, не заблуждаюсь насчет того, что вы заметили один пустячок. Скажите-ка, сосунки востроглазые, почему с первых этажей на улицу не смотрит ни одно оконце?
Джон-Том кинул взгляд налево, затем направо и убедился в полной правоте выдра.
– Ну, не знаю. Вероятно, у них есть причина.
– Вот и я про то же. А еще, заметь, на вторых этажах все окна зарешечены.
– Всего лишь декорации из кованого железа, – прошептал Джон-Том, пройдясь взором по верхним этажам.
– Декорации? Чувак, ты это всерьез?
– В гоходе небезопасно, – напомнила Розарык, – а сихоты беззащитны. Хешетки, навехное, нужны от вохов, чтобы не кхали подхостков для пходажи в хабство.
– Если это так, то Друзья Улицы – жуткие перестраховщики. По эту сторону стены возле приюта нет ни единого деревца.
Мадж снова был прав: между частными владениями и ближайшим строением приюта лежало открытое пространство улицы.
– И что это доказывает? – спросил Джон-Том.
– Да ни хрена, кореш. И все ж таки я нутром чую: чтой-то здеся не так. Занятно было бы поболтать с одним-двумя питомцами в сторонке от этой пираньи с беличьим хвостом и разлюбезного экскурсовода.
– Я наслышан о разных приютах, но рядом с этим самый лучший из них покажется хуже гнилогоршковской кутузки, из которой мы дали деру.
– Как раз это, приятель, меня и тревожит. – Мадж обвел глазами безмолвные стены. – Слишком уж тут клево.
– Не уверен, что я тебя понимаю.
– Да ты сам подумай, шеф. Детеныши всегда грязные. Им точно так же свойственно пакостить, как мне – потеть. Это естественно. Тут наверняка полным-полно детенышей, – и вдруг чистота, как в будуаре у придворной дамы.
Рассматривая зарешеченные верхние окна, Розарык спокойно произнесла:
– Пожалуй, для такого заведения здесь и в самом деле слишком чисто. Почти как у вхача в кабинете.
– И ты, Розарык? – удивился Джон-Том.
– Что значит – и ты? Выдха хассуждает здхаво. Я не скхываю своей непхиязни к детенышу, но буду спать спокойнее, зная, что он в хохоших хуках.
– Ну, раз вы оба так считаете, надо поговорить с ней перед уходом.
Джон-Том двинулся к калитке, но Мадж удержал его за руку.
– Расслабься, чаропевец. Старый хрен держался вполне миролюбиво, но лишь потому, что мы не задавали каверзных вопросов и не совали нос куда не просят. Если б он хотел, чтоб мы повидались с кем-нибудь из детей, он бы так и сказал. Сомневаюсь, что он горит желанием нам помочь.
– У него на то веская причина. Дети, наверное, спят. Поздно уже.
– Все? Вряд ли. А как насчет ночных жителей? Сусликов и мотыльков?
– Вероятно, у них отдельные помещения, чтобы не мешали остальным, – предположил Джон-Том. – И ночным не нужно освещение.
– И все-таки должен быть хоть намек на жизнь. Вспомни, ведь мы говорим о шайке детенышей.
Джон-Том покусал нижнюю губу.
– Верно, тут чертовски тихо.
– Как в склепе, кореш. Ты мне вот что скажи: почему бы тебе не усыпить их всех чаропением, как ту кодлу на пиратской лохани?
– Не выгорит. На корабле все слышали дуару и мой голос, а тут слишком много стен.
Мадж кивнул.
– Ладно. Значица, теперь моя очередь маленько поколдовать.
– Твоя?
Выдр ухмыльнулся, изогнув усы.
– Парень, ты тут не единственный магистр необычных искусств.
Они отошли вдоль стены подальше от входа. По пути Джон-Том обратил внимание на отсутствие других наружных дверей. Впрочем, они могли находиться с другой стороны комплекса, да к тому же над Друзьями Улицы не довлел «Лос-Анджелесский свод правил пожарной безопасности».
Возле дерева, росшего ближе всех к зданию, Мадж остановился.
– А теперь, моя маленькая мурлыка, есть работенка и для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73