Гиена рухнула как подкошенная, а беглецы помчались дальше, и Джон-Том на бегу стряхнул трофей с посоха. Чуть позже дорогу им преградила толстая деревянная дверь. Стрелы гнилогоршковцев вонзались в дерево или раскалывались о каменную кладку городской стены. Гарнизон пытался перегруппироваться.
Мадж быстро осмотрел дверь.
– Ни хрена себе! Кажись, с той стороны заперли.
– Пхошу пхощения, – сказала Розарык. Под прикрытием посоха и лука она навалилась на дверь спиной, уперлась пятками в мостовую. Дерево выдержало, чего нельзя было сказать о железных петлях. Троица выбежала из города. Вдогонку ей летели проклятия и стрелы, однако ни один стражник не рискнул выйти за ворота. Тигрица наглядно показала, на что она способна в рукопашном бою, и местная солдатня отлично усвоила урок. Они дожидались приказа от кого-нибудь из начальства, но все говорило о том, что приказ основательно запоздает.
Прежде чем стража все-таки отважилась на погоню, беглецы успели затаиться под покровом ночи и Колоколесья. Они набрели на поляну, где несколько поваленных ветром деревьев-великанов образовали естественную засеку, и устроились на ней. Джон-Тома, отличного стайера, и Маджа, гордившегося своей неистощимой энергией, не утомила долгая пробежка. А Розарык устала. Самцы подождали, пока она переведет дух.
В свете луны тигрица сняла шлем, расстегнула широкий пояс с мечами и отложила в сторону. Потом прислонилась спиной к толстенному стволу. Казалось, ее ярко-желтые глаза светятся в полумраке. В схватке она не пострадала, но на доспехах осталось немало царапин и вмятин.
– Мы у тебя в долгу, – промолвил наконец Джон-Том. – Ты спасла нам жизнь.
– Пожалуй, ты пхав, но будь я пхоклята, если знаю, как получить с тебя долг. Говохишь, ты не хотел затащить меня в кутузку?
– Разумеется. Это произошло совершенно случайно. Я пытался усыпить тюремщика, а когда ничего не вышло, расстроился и спел первое, что на ум взбрело. И вот ты здесь.
– Значит, я – пехвое, что тебе взбхело на ум?
– Ну, не совсем. Вообще-то раньше я никого похожего на тебя не видел. Но, когда я упражняюсь в чаропении, такое случается частенько.
Она кивнула и повернула голову к зарослям, обыскиваемым выдром на предмет чего-нибудь съедобного.
– Эй, недомехок, он пхавду говохит?
– Меня зовут Мадж, длиннозубая барышня, – ответили из кустов. – Между прочим, щас я кой-что для вас делаю. Если вы прекратите награждать меня кликухами, я возьмусь отплатить тем же.
– Как дама с утонченным вкусом, я выше всего ценю вежливость, – будничным тоном ответила Розарык.
У Маджа определенно вертелась на языке язвительная реплика, но он сдержался и подтвердил:
– Да, парень сказал правду. Он могущественный чаропевец. Самый могущественный на свете, хотя порой мы в этом чуток не уверены. У него, значица, нехорошая привычка – затевать одно, а получать совсем другое.
Джон-Том беспомощно развел руками.
– Да, это так. У меня есть кое-какие способности, но они, похоже, мне не подчиняются. И теперь они впутали в это дело тебя.
– Что ж, мой сахахный, ты все объяснил доходчиво и вежливо. Так говохишь, тебе надо к Глиттехгейсту?
– И дальше. Мы должны добраться до Снаркена.
– Никогда не бывала в Снахкене. Говохят, это своеобхазное местечко. Высококультухное. – Она призадумалась и в конце концов вздохнула. – Ладно. Хаз ты утвехждаешь, что не сможешь вехнуть меня домой, я, пожалуй, пойду вместе с вами. К тому же, человече, мне нхавится твое кхаснохечие.
У тигрицы замерцали глаза, и Джон-Тому отчего-то стало не по себе.
– Да, милашка, он у нас мастак вешать лапшу на уши, – сказал Мадж, появляясь из кустов с пригоршней светло-зеленых ягод. Джон-Том взял несколько штук, раскусил одну – сладко.
Подчеркнуто любезно выдр протянул ягоды тигрице.
– Фу! – Розарык отпрянула и широко улыбнулась, обнажив впечатляющий ряд зубов. – Да что ты, мой сахахный! Неужели я смахиваю на вегетахианку?
– Нисколько, дорогуша, но раз уж мы заговорили о вежливости, то я решил держать марку.
Она благодарно кивнула и обвела лапой окружающие заросли.
– Утхом я себе добуду еды. Похоже, дичи тут в избытке.
– Уверен, мы наткнемся на что-нибудь съедобное. – Джон-Том повернулся к выдру. – Мадж, что ты думаешь насчет погони?
Ответом ему было злорадное тявканье.
– Да они мозги свои жалкие вывихнут, пока разберутся, что к чему. Я заметил, холопов Цанкресты там было мало, а в основном – самые обыкновенные придурки из городской стражи. Если кто и сумеет организовать погоню, то только эта дырка от задницы, Ченельска. Но пока до него дойдет высочайшее распоряжение, мы успеем смазать пятки.
– А тебе не приходит в голову, что они сумеют найти нас по следам?
– Кореш, с той минуты, как мы выбрались из этой выгребной ямы с громким названием Гнилые Горшки, я только и делаю, что путаю след. Ни хрена они не найдут.
– Ну, а вдруг? Ты забываешь о Розарык. Наверняка где-нибудь остались отпечатки ее крошечных лапок.
Мадж состроил хитрую рожу.
– Конечно, шеф, ты прав. Они могут наткнуться на след милашки. Они могут прочесать лес с севера на юг, поскольку помнят, что мы держали путь к старой Вертихвостке. Они могут облазить все деревья в Колоколесье. Они могут наизнанку вывернуться от усердия, но все равно толку не будет, потому как отсюда мы дернем не на юг, а на запад. Ведь мы сейчас так далеко к северу от реки, что все равно, куда итить, лишь бы к океану.
Джон-Том выковыривал из своей памяти скудные познания в географии этого мира.
– Если пройти подальше на запад, то лес кончится, и мы уткнемся в торфяники Нижесредних болот.
– В точку, парень. Ни одному умнику не взбредет в голову искать нас в этих болотах.
– Не потому ли, что через них еще никто не проходил?
– Опять в точку. Тем надежнее.
С сомнением глядя на него, Джон-Том оперся лопатками о поваленное дерево.
– Мадж, хотел бы я знать, что у тебя на уме.
– Многоуважаемый певчий птах, я согласен выслушать обратное предложение, но, кажись, вы не вполне подготовлены для аргументированного диспута.
– Ты прав, сейчас я спорить не буду. Отложим до утра.
– До утра так до утра. Спокойной ночи, приятель.
Джон-Тома разбудил гром. Он моргнул, поглядел на серое небо, затянутое плотными облаками, и моргнул еще раз. В этом мире, как и в его собственном, облака не считались диковиной. Но только белые, а не в черную полоску.
Он хотел пошевелиться и не нашел для этого сил. На груди у него покоилась огромная мохнатая лапа, а другая, изогнувшись под его затылком, образовала нечто вроде подушки с подогревом. К сожалению, «подушка» нарушала циркуляцию крови в его пульсирующей левой руке.
Он попытался высвободиться, и тотчас громоподобное мурлыканье тигрицы сменилось прерывистым рыком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Мадж быстро осмотрел дверь.
– Ни хрена себе! Кажись, с той стороны заперли.
– Пхошу пхощения, – сказала Розарык. Под прикрытием посоха и лука она навалилась на дверь спиной, уперлась пятками в мостовую. Дерево выдержало, чего нельзя было сказать о железных петлях. Троица выбежала из города. Вдогонку ей летели проклятия и стрелы, однако ни один стражник не рискнул выйти за ворота. Тигрица наглядно показала, на что она способна в рукопашном бою, и местная солдатня отлично усвоила урок. Они дожидались приказа от кого-нибудь из начальства, но все говорило о том, что приказ основательно запоздает.
Прежде чем стража все-таки отважилась на погоню, беглецы успели затаиться под покровом ночи и Колоколесья. Они набрели на поляну, где несколько поваленных ветром деревьев-великанов образовали естественную засеку, и устроились на ней. Джон-Тома, отличного стайера, и Маджа, гордившегося своей неистощимой энергией, не утомила долгая пробежка. А Розарык устала. Самцы подождали, пока она переведет дух.
В свете луны тигрица сняла шлем, расстегнула широкий пояс с мечами и отложила в сторону. Потом прислонилась спиной к толстенному стволу. Казалось, ее ярко-желтые глаза светятся в полумраке. В схватке она не пострадала, но на доспехах осталось немало царапин и вмятин.
– Мы у тебя в долгу, – промолвил наконец Джон-Том. – Ты спасла нам жизнь.
– Пожалуй, ты пхав, но будь я пхоклята, если знаю, как получить с тебя долг. Говохишь, ты не хотел затащить меня в кутузку?
– Разумеется. Это произошло совершенно случайно. Я пытался усыпить тюремщика, а когда ничего не вышло, расстроился и спел первое, что на ум взбрело. И вот ты здесь.
– Значит, я – пехвое, что тебе взбхело на ум?
– Ну, не совсем. Вообще-то раньше я никого похожего на тебя не видел. Но, когда я упражняюсь в чаропении, такое случается частенько.
Она кивнула и повернула голову к зарослям, обыскиваемым выдром на предмет чего-нибудь съедобного.
– Эй, недомехок, он пхавду говохит?
– Меня зовут Мадж, длиннозубая барышня, – ответили из кустов. – Между прочим, щас я кой-что для вас делаю. Если вы прекратите награждать меня кликухами, я возьмусь отплатить тем же.
– Как дама с утонченным вкусом, я выше всего ценю вежливость, – будничным тоном ответила Розарык.
У Маджа определенно вертелась на языке язвительная реплика, но он сдержался и подтвердил:
– Да, парень сказал правду. Он могущественный чаропевец. Самый могущественный на свете, хотя порой мы в этом чуток не уверены. У него, значица, нехорошая привычка – затевать одно, а получать совсем другое.
Джон-Том беспомощно развел руками.
– Да, это так. У меня есть кое-какие способности, но они, похоже, мне не подчиняются. И теперь они впутали в это дело тебя.
– Что ж, мой сахахный, ты все объяснил доходчиво и вежливо. Так говохишь, тебе надо к Глиттехгейсту?
– И дальше. Мы должны добраться до Снаркена.
– Никогда не бывала в Снахкене. Говохят, это своеобхазное местечко. Высококультухное. – Она призадумалась и в конце концов вздохнула. – Ладно. Хаз ты утвехждаешь, что не сможешь вехнуть меня домой, я, пожалуй, пойду вместе с вами. К тому же, человече, мне нхавится твое кхаснохечие.
У тигрицы замерцали глаза, и Джон-Тому отчего-то стало не по себе.
– Да, милашка, он у нас мастак вешать лапшу на уши, – сказал Мадж, появляясь из кустов с пригоршней светло-зеленых ягод. Джон-Том взял несколько штук, раскусил одну – сладко.
Подчеркнуто любезно выдр протянул ягоды тигрице.
– Фу! – Розарык отпрянула и широко улыбнулась, обнажив впечатляющий ряд зубов. – Да что ты, мой сахахный! Неужели я смахиваю на вегетахианку?
– Нисколько, дорогуша, но раз уж мы заговорили о вежливости, то я решил держать марку.
Она благодарно кивнула и обвела лапой окружающие заросли.
– Утхом я себе добуду еды. Похоже, дичи тут в избытке.
– Уверен, мы наткнемся на что-нибудь съедобное. – Джон-Том повернулся к выдру. – Мадж, что ты думаешь насчет погони?
Ответом ему было злорадное тявканье.
– Да они мозги свои жалкие вывихнут, пока разберутся, что к чему. Я заметил, холопов Цанкресты там было мало, а в основном – самые обыкновенные придурки из городской стражи. Если кто и сумеет организовать погоню, то только эта дырка от задницы, Ченельска. Но пока до него дойдет высочайшее распоряжение, мы успеем смазать пятки.
– А тебе не приходит в голову, что они сумеют найти нас по следам?
– Кореш, с той минуты, как мы выбрались из этой выгребной ямы с громким названием Гнилые Горшки, я только и делаю, что путаю след. Ни хрена они не найдут.
– Ну, а вдруг? Ты забываешь о Розарык. Наверняка где-нибудь остались отпечатки ее крошечных лапок.
Мадж состроил хитрую рожу.
– Конечно, шеф, ты прав. Они могут наткнуться на след милашки. Они могут прочесать лес с севера на юг, поскольку помнят, что мы держали путь к старой Вертихвостке. Они могут облазить все деревья в Колоколесье. Они могут наизнанку вывернуться от усердия, но все равно толку не будет, потому как отсюда мы дернем не на юг, а на запад. Ведь мы сейчас так далеко к северу от реки, что все равно, куда итить, лишь бы к океану.
Джон-Том выковыривал из своей памяти скудные познания в географии этого мира.
– Если пройти подальше на запад, то лес кончится, и мы уткнемся в торфяники Нижесредних болот.
– В точку, парень. Ни одному умнику не взбредет в голову искать нас в этих болотах.
– Не потому ли, что через них еще никто не проходил?
– Опять в точку. Тем надежнее.
С сомнением глядя на него, Джон-Том оперся лопатками о поваленное дерево.
– Мадж, хотел бы я знать, что у тебя на уме.
– Многоуважаемый певчий птах, я согласен выслушать обратное предложение, но, кажись, вы не вполне подготовлены для аргументированного диспута.
– Ты прав, сейчас я спорить не буду. Отложим до утра.
– До утра так до утра. Спокойной ночи, приятель.
Джон-Тома разбудил гром. Он моргнул, поглядел на серое небо, затянутое плотными облаками, и моргнул еще раз. В этом мире, как и в его собственном, облака не считались диковиной. Но только белые, а не в черную полоску.
Он хотел пошевелиться и не нашел для этого сил. На груди у него покоилась огромная мохнатая лапа, а другая, изогнувшись под его затылком, образовала нечто вроде подушки с подогревом. К сожалению, «подушка» нарушала циркуляцию крови в его пульсирующей левой руке.
Он попытался высвободиться, и тотчас громоподобное мурлыканье тигрицы сменилось прерывистым рыком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73