Их оторванные головы той же ночью были выставлены на всеобщее обозрение в парадном зале дворца в Кайембе. После этой неудачной попытки серебряные ворота никого и никогда не привлекали иначе как произведение искусства.
– Что привело к нам славного гуахайоку? – спросил верховный жрец, выходя навстречу гостю.
Был он мал ростом, худ и абсолютно лыс. Его сморщенное личико чем-то напоминало обезьянью печальную мордочку, но боялись Тероная отчаянно. Жрец был и сильным магом, и прекрасным врачевателем, и довольно хорошим провидцем. Никто не хотел бы испортить отношения с ним. Тень Тиермеса защищала его от тех, кого не останавливали все вышеперечисленные качества самого жреца.
Одетые в серебристо-голубые шитые серебром одеяния служители Жнеца столпились вокруг своего повелителя.
– Мне необходима твоя помощь, Теронай, – молвил гуахайока. – Мне нужно поговорить с самим Тиермесом. Я бы обратился еще к кому-нибудь, но не знаю бога столь же могущественного и храма столь же близкого.
– Ты удивительно откровенен, – заявил жрец с едва заметной усмешкой. – Впервые слышу, чтобы бога выбирали только потому, что его храм находится на удобном месте. Это что-то новое в религии.
– Перестань насмехаться, жрец. Лучше подумай серьезно, прежде чем задавать свой следующий вопрос.
Теронай задумался: нет, не угроза слышалась в голосе гуахайоки – смертельно уставшего, пыльного, грязного, – но настойчивая просьба.
– Что в Кайембе? – спросил жрец. Перестав думать об этикете, он моментально включился в происходящее. Внешний вид да и скрытый намек в словах Гейерреда сказали ему многое о том, что случилось за несколько последних дней. Гуахайока явно впал в немилость, но еще двое суток тому назад прибывший из Кайембы посланец ничего подобного не докладывал. Значит, переворот? Всем известно, какую слабость питает его величество Колумелла к своему храброму и верному полководцу – он бы не дал его в обиду. Гуахайока торопится – ищет храм поближе. Значит, дело у него спешное; зачем строить догадки, если можно все услышать от него самого?
– Аджа Экапад! Это горшее зло, какое могло случиться с государством. Теронай, вели принести вина и еды какой-нибудь – умираю от голода, – совсем другим голосом произнес Гейерред. – Я хотел бы за этим ранним завтраком посовещаться с тобой и выслушать, какую помощь ты можешь мне предложить.
Жрец негромко хлопнул в ладоши, и тут же несколько служек со всех ног кинулись выполнять его приказ. В небольшой комнате установили стол черного дерева, покрыли его небесно-голубой, искрящейся скатертью (Гейерред не мог не отметить, что ткань эта стоит целое состояние), принесли блюда с дичью, жареным мясом, овощами, хлебом и кувшин вина. Затем все растворились в темноте, и только Теронай остался за столом вместе со старым военачальником.
– Итак...
– Итак, Аджа Экапад убедил короля Колумеллу объявить войну аите Зу-Л-Карнайну. Ничего, кроме злого умысла, в данном совете я не вижу.
– Ты прав, – молвил жрец. – А что, армия готова к походу?
– Нет, нет и еще раз нет. Мы слабее многократно; наши войска разбросаны по всей территории страны, однако король не пожелал даже выслушать меня. У нас нет ни запасов еды, ни оружия, ни коней. К любому походу нужно готовиться долго и серьезно, иметь план, – да ты и сам все знаешь.
– Знаю, – согласился жрец.
– Король летит как на пожар. А мне страшно подумать, что случится с Мерроэ, если мы столкнемся с таким гигантом, как империя аиты. Это конец. Верный конец.
– Чем аита не угодил его гневному величеству?
– Якобы тагары убили графа Коннлайха и его рыцарей.
– Король не пожелал выслушать послов императора?
– Король вообще никого не пожелал выслушать! Аита не ведает, что Мерроэ собирается объявить ему войну. Представляю себе, как разгневается он, если мы перейдем границу и начнем боевые действия.
– Это серьезно, – согласился Теронай. – Королевский совет, я понимаю, так же безумен, как и его величество?
– Да. Или еще больше.
– Что случилось с тобой?
– Его величество счел, что противоречить ему нельзя даже с позиций разума и беспокойства о благе страны; меня сместили со всех постов и посадили в башню Черной Крысы.
– Однако ты уже не там.
– Солдат охраны плохо обучают. Если я вернусь к своим обязанностям, обязательно займусь этим вопросом.
– И отнимешь надежду на спасение у очередного невинно осужденного узника? – ехидно спросил Теронай.
– Нелегко говорить с тобой. А теперь скажи, чем ты поможешь мне: против Аджи Экапада и его магии мне одному не выстоять.
Верховный жрец сплел тонкие скрюченные пальцы, задумался. Он действительно не знал, что ответить Гейерреду.
– Вот что, гуахайока. Я постараюсь выяснить, что происходит в королевстве. Но многого не обещаю.
По знаку Тероная находившиеся за портьерами служки со всех ног бросились в нишу за алтарем Тиермеса и вытащили оттуда выточенный из цельного аметиста шар размером с голову ребенка. Шар был укреплен на платиновой подставке, украшенной замысловатым узором из сапфиров и бриллиантов. От их нестерпимого блеска шар вспыхивал изнутри серебристо-синими огоньками.
– Это Око Жнеца, – будничным тоном пояснил жрец, тогда как гуахайока невольно отодвинулся в сторону.
Стол уже успели убрать и покрыть серебряной пластиной. Теронай водрузил Око Жнеца в самый его центр и стал нараспев читать молитву или заклинание. Несколько минут все оставалось неизменным, однако постепенно шар стал наливаться изнутри новым цветом, словно густое чернильное пятно расплывалось в его глубине.
– Я постараюсь проникнуть в душу Аджи Экапада, – сказал Теронай. – Смотри, слушай и запоминай. Не исключено, что после я ничего помнить не буду. Ты не боишься, Гейерред, это ведь не сражение?
– Ничего, перетерплю, – отрезал полководец.
– Вот и славно. Да-а...
– Что ты видишь? – встрепенулся гуахайока.
– Душу мага. Я знал, что она черна, но не представлял себе... Нет!!! Нет!
Последний крик верховного жреца оглушил и полководца, и находящихся на почтительном отдалении жрецов. Все они бросились к своему господину, однако не знали, что им следует предпринять, – видимо, никогда и ничего подобного не предусматривалось. Руки Тероная словно прилипли к гладкой и сверкающей аметистовой поверхности, и он, дергаясь всем телом словно тряпичная кукла, не мог оторваться от Ока Жнеца. В центре кипело и клокотало бесформенное, абсолютно черное нечто, грозившее поглотить не только жалкого человека, но и всю Вселенную. У Гейерреда возникло впечатление, что в этом крохотном пятнышке может сгинуть весь Арнемвенд. Видимо, то же самое происходило и с душой жреца: он стонал и извивался, с его губ падали хлопья пены, из ушей и из-под прикрытых век текла темная густая кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
– Что привело к нам славного гуахайоку? – спросил верховный жрец, выходя навстречу гостю.
Был он мал ростом, худ и абсолютно лыс. Его сморщенное личико чем-то напоминало обезьянью печальную мордочку, но боялись Тероная отчаянно. Жрец был и сильным магом, и прекрасным врачевателем, и довольно хорошим провидцем. Никто не хотел бы испортить отношения с ним. Тень Тиермеса защищала его от тех, кого не останавливали все вышеперечисленные качества самого жреца.
Одетые в серебристо-голубые шитые серебром одеяния служители Жнеца столпились вокруг своего повелителя.
– Мне необходима твоя помощь, Теронай, – молвил гуахайока. – Мне нужно поговорить с самим Тиермесом. Я бы обратился еще к кому-нибудь, но не знаю бога столь же могущественного и храма столь же близкого.
– Ты удивительно откровенен, – заявил жрец с едва заметной усмешкой. – Впервые слышу, чтобы бога выбирали только потому, что его храм находится на удобном месте. Это что-то новое в религии.
– Перестань насмехаться, жрец. Лучше подумай серьезно, прежде чем задавать свой следующий вопрос.
Теронай задумался: нет, не угроза слышалась в голосе гуахайоки – смертельно уставшего, пыльного, грязного, – но настойчивая просьба.
– Что в Кайембе? – спросил жрец. Перестав думать об этикете, он моментально включился в происходящее. Внешний вид да и скрытый намек в словах Гейерреда сказали ему многое о том, что случилось за несколько последних дней. Гуахайока явно впал в немилость, но еще двое суток тому назад прибывший из Кайембы посланец ничего подобного не докладывал. Значит, переворот? Всем известно, какую слабость питает его величество Колумелла к своему храброму и верному полководцу – он бы не дал его в обиду. Гуахайока торопится – ищет храм поближе. Значит, дело у него спешное; зачем строить догадки, если можно все услышать от него самого?
– Аджа Экапад! Это горшее зло, какое могло случиться с государством. Теронай, вели принести вина и еды какой-нибудь – умираю от голода, – совсем другим голосом произнес Гейерред. – Я хотел бы за этим ранним завтраком посовещаться с тобой и выслушать, какую помощь ты можешь мне предложить.
Жрец негромко хлопнул в ладоши, и тут же несколько служек со всех ног кинулись выполнять его приказ. В небольшой комнате установили стол черного дерева, покрыли его небесно-голубой, искрящейся скатертью (Гейерред не мог не отметить, что ткань эта стоит целое состояние), принесли блюда с дичью, жареным мясом, овощами, хлебом и кувшин вина. Затем все растворились в темноте, и только Теронай остался за столом вместе со старым военачальником.
– Итак...
– Итак, Аджа Экапад убедил короля Колумеллу объявить войну аите Зу-Л-Карнайну. Ничего, кроме злого умысла, в данном совете я не вижу.
– Ты прав, – молвил жрец. – А что, армия готова к походу?
– Нет, нет и еще раз нет. Мы слабее многократно; наши войска разбросаны по всей территории страны, однако король не пожелал даже выслушать меня. У нас нет ни запасов еды, ни оружия, ни коней. К любому походу нужно готовиться долго и серьезно, иметь план, – да ты и сам все знаешь.
– Знаю, – согласился жрец.
– Король летит как на пожар. А мне страшно подумать, что случится с Мерроэ, если мы столкнемся с таким гигантом, как империя аиты. Это конец. Верный конец.
– Чем аита не угодил его гневному величеству?
– Якобы тагары убили графа Коннлайха и его рыцарей.
– Король не пожелал выслушать послов императора?
– Король вообще никого не пожелал выслушать! Аита не ведает, что Мерроэ собирается объявить ему войну. Представляю себе, как разгневается он, если мы перейдем границу и начнем боевые действия.
– Это серьезно, – согласился Теронай. – Королевский совет, я понимаю, так же безумен, как и его величество?
– Да. Или еще больше.
– Что случилось с тобой?
– Его величество счел, что противоречить ему нельзя даже с позиций разума и беспокойства о благе страны; меня сместили со всех постов и посадили в башню Черной Крысы.
– Однако ты уже не там.
– Солдат охраны плохо обучают. Если я вернусь к своим обязанностям, обязательно займусь этим вопросом.
– И отнимешь надежду на спасение у очередного невинно осужденного узника? – ехидно спросил Теронай.
– Нелегко говорить с тобой. А теперь скажи, чем ты поможешь мне: против Аджи Экапада и его магии мне одному не выстоять.
Верховный жрец сплел тонкие скрюченные пальцы, задумался. Он действительно не знал, что ответить Гейерреду.
– Вот что, гуахайока. Я постараюсь выяснить, что происходит в королевстве. Но многого не обещаю.
По знаку Тероная находившиеся за портьерами служки со всех ног бросились в нишу за алтарем Тиермеса и вытащили оттуда выточенный из цельного аметиста шар размером с голову ребенка. Шар был укреплен на платиновой подставке, украшенной замысловатым узором из сапфиров и бриллиантов. От их нестерпимого блеска шар вспыхивал изнутри серебристо-синими огоньками.
– Это Око Жнеца, – будничным тоном пояснил жрец, тогда как гуахайока невольно отодвинулся в сторону.
Стол уже успели убрать и покрыть серебряной пластиной. Теронай водрузил Око Жнеца в самый его центр и стал нараспев читать молитву или заклинание. Несколько минут все оставалось неизменным, однако постепенно шар стал наливаться изнутри новым цветом, словно густое чернильное пятно расплывалось в его глубине.
– Я постараюсь проникнуть в душу Аджи Экапада, – сказал Теронай. – Смотри, слушай и запоминай. Не исключено, что после я ничего помнить не буду. Ты не боишься, Гейерред, это ведь не сражение?
– Ничего, перетерплю, – отрезал полководец.
– Вот и славно. Да-а...
– Что ты видишь? – встрепенулся гуахайока.
– Душу мага. Я знал, что она черна, но не представлял себе... Нет!!! Нет!
Последний крик верховного жреца оглушил и полководца, и находящихся на почтительном отдалении жрецов. Все они бросились к своему господину, однако не знали, что им следует предпринять, – видимо, никогда и ничего подобного не предусматривалось. Руки Тероная словно прилипли к гладкой и сверкающей аметистовой поверхности, и он, дергаясь всем телом словно тряпичная кукла, не мог оторваться от Ока Жнеца. В центре кипело и клокотало бесформенное, абсолютно черное нечто, грозившее поглотить не только жалкого человека, но и всю Вселенную. У Гейерреда возникло впечатление, что в этом крохотном пятнышке может сгинуть весь Арнемвенд. Видимо, то же самое происходило и с душой жреца: он стонал и извивался, с его губ падали хлопья пены, из ушей и из-под прикрытых век текла темная густая кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145