Берег здесь был песчаный и пологий, невдалеке виднелась рощица – реденькая, молоденькая, так что засады там не разместить, а дрова найти вполне возможно. Водяные растения уже спрятались под воду, и на опустевших плотных листьях устроились лягушки, переговариваясь между собой тонкими голосами. Луна была почти полной, а небо – безоблачным. Прояснилось как-то вдруг, почти под самый вечер, когда надежда на установление хорошей погоды была уже неуместной.
Сверчки моментально завели свои бесконечные песни, запахло ночными цветами.
Коннлайх быстро распределил обязанности, отослав человек десять за древесиной для костров, столько же – за водой, а около пятнадцати воинов, еще не получивших. рыцарского звания и числившихся оруженосцами, – заниматься лошадьми, уставшими от быстрой скачки.
Кажется, на него произвел неизгладимое впечатление тот факт, что с Вороном Каэтана возилась только сама. Благородное и вышколенное животное настолько четко выполняло все ее команды, что многие воины оставили все дела, любуясь им. Каэ перехватила несколько восхищенных взглядов и пояснила непринужденно:
– Очень часто моя жизнь зависела от того, как он меня понимает. Или как я понимаю его.
– Теперь вы навсегда завоевали сердца моих ребят, – улыбнулся Коннлайх. – Ну и мое в их числе. При дворе не придают значения необходимости воспитывать коней с самого юного возраста – в результате моим рыцарям очень часто достаются красавцы, пригодные разве что для участия в торжествах и парадах. Но в битве они не просто бесполезны, но и опасны для своих хозяев – пугаются, бесятся от ужаса, становятся неуправляемыми.
– А разве всадники не сами покупают себе коней? – удивилась Каэтана.
– Когда как, – неопределенно пожал плечами граф. – Случается, что королю приглянется какой-нибудь жеребец, еще один, еще... А потом он жалует конем отличившегося рыцаря. Попробуй откажись...
– А разве королю не преподавали воинскую науку? Мне казалось, что короли Мерроэ и Аллаэллы и сами неплохие воины, так что просто обязаны разбираться, что к чему, – удивилась Интагейя Сангасойя.
– В теории – так и есть, – усмехнулся граф. – Но в действительности его величество крайне редко седлает коня и пускается вскачь по бездорожью и грязи. Можно сказать, не редко – а никогда. И потому воспоминания быстро улетучиваются из его головы, забитой гораздо более важными проблемами.
– Понятно, – протянула она.
– Скорее уж удивительно, что великая Древняя богиня ведет себя подобно простому рыцарю, – молвил Коннлайх. – Боюсь, мне никто не поверит, если я расскажу кому-нибудь об этом...
– Меня всегда поражало, что безделье считается у людей высшей доблестью, – согласилась Каэ. – А вот знания вызывают подозрения и тревогу у большинства окружающих. Не стоит, граф. Не говорите никому о том, что я сама чищу и кормлю своего коня... Сделайте одолжение.
И этот договор был скреплен крепким рукопожатием. Пока они разговаривали, рыцари разожгли небольшие костры и устроились вокруг них человек по пять-шесть. Развязали мешки с провизией, добыли оттуда соленые лепешки и вяленое мясо, достали фляги с вином. Однако обычного шума и гомона на этот раз слышно не было. Все чувствовали себя словно на параде и то и дело оглядывались на костерок у реки, возле которого мирно сидели граф Коннлайх и великая Древняя богиня, о которой по всему Арнемвенду слагали легенды одна загадочнее другой.
– Ты как думаешь, правда, что она любит аиту Зу-Л-Карнайна и подарила ему весь Вард? – свистящим шепотом спросил один из молодых рыцарей у своего товарища.
Ему недавно исполнилось семнадцать лет, и он был ненамного младше фаррского полководца. И мечтал о славе и любви, плохо представляя себе, сколько сил отнимают у человека и настоящая любовь, и непреходящая слава.
– Глупец, – беззлобно отвечал ему товарищ, умудренный жизнью, хлебнувший уже горя, бывавший несколько раз в бою. – Она может к нему благоволить, да только Вард он завоевывает сам, иначе давно уж не было бы сопредельных королевств и княжеств. А ты веди себя тихо и лишнего не болтай. Помни, что мы сейчас на его земле: и если что – нам конец.
На самом деле воины мечтали поскорей убраться из Сарагана, понимая, что их появление в стране может быть истолковано как нарушение границы (каковым оно в действительности и являлось) и повлечь за собой войну с Зу-Л-Карнайном. А если и не войну, то смерть виновников – в бою или от руки палача. Перспектива была самая неприятная, и рыцари в душе негодовали на Коннлайха: уж если сам Аджа Экапад сбежал, то им и подавно нечего тут делать.
Граф и сам все прекрасно понимал. Рассчитывал только на заступничество Великой Кахатанны да еще хотел выяснить для себя несколько туманных моментов: ему нужно было вернуться в Кайембу с подробным и серьезным отчетом для гуахайоки.
– Аджа Экапад, – задумчиво молвила Каэ, выслушав короткий рассказ графа. Ему немногое было известно, но он постарался как можно точнее передать ей подробности. – Понятия не имею, каким образом он участвует в этой истории. А скажи-ка, у вашего чародея нет ли, часом, каких-нибудь особенных украшений?
– Вы же видели, госпожа, что он сам по себе как диковинное украшение. Ну, перстни там какие-то носит... Что еще? Не припомню...
Юный оруженосец Коннлайха, все это время возившийся с конем своего господина, подошел к костру, чтобы получить дальнейшие приказания. И случайно услышал обрывок последней фразы.
– Если граф позволит, – пробормотал он, отчаянно смущаясь присутствия настоящей богини, – то я бы посмел напомнить, что маг Аджа Экапад прячет под одеждой странное украшение – золотую подвеску, изображающую соитие каких-то отвратительных тварей. Никто бы и не знал о ее существовании, но как-то на привале, когда он спал, украшение выскользнуло из-под платья. И многие его видели. Крайне неприятное, мерзкое. Поэтому я и запомнил.
– Спасибо, – сказала Каэтана. – В сущности, я именно так и думала. Вот что, Коннлайх, ты должен торопиться. Поднимай своих людей и скачите немедленно в Кайембу. Дальше действуй по своему усмотрению: либо сам, либо через гуахайоку, но доведите до сведения короля Колумеллы, что Аджа Экапад весьма опасен. Но еще опаснее его украшение: оно причинит вред любому смертному, который решится к нему прикоснуться. Поэтому необходимо убить мага – а это будет нелегко – и утопить его тело либо в реке, либо в каком-нибудь очень глубоком колодце. Колодец в таком случае засыпать землей и камнями. К талисману не прикасаться. Я думаю, что Аджа Экапад в столице уже не появится, и все же – сделай то, что я говорю.
– Конечно, госпожа.
Граф вскочил на ноги с такой резвостью, словно ему опять было пятнадцать лет и он торопился выступить в первый в своей жизни поход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Сверчки моментально завели свои бесконечные песни, запахло ночными цветами.
Коннлайх быстро распределил обязанности, отослав человек десять за древесиной для костров, столько же – за водой, а около пятнадцати воинов, еще не получивших. рыцарского звания и числившихся оруженосцами, – заниматься лошадьми, уставшими от быстрой скачки.
Кажется, на него произвел неизгладимое впечатление тот факт, что с Вороном Каэтана возилась только сама. Благородное и вышколенное животное настолько четко выполняло все ее команды, что многие воины оставили все дела, любуясь им. Каэ перехватила несколько восхищенных взглядов и пояснила непринужденно:
– Очень часто моя жизнь зависела от того, как он меня понимает. Или как я понимаю его.
– Теперь вы навсегда завоевали сердца моих ребят, – улыбнулся Коннлайх. – Ну и мое в их числе. При дворе не придают значения необходимости воспитывать коней с самого юного возраста – в результате моим рыцарям очень часто достаются красавцы, пригодные разве что для участия в торжествах и парадах. Но в битве они не просто бесполезны, но и опасны для своих хозяев – пугаются, бесятся от ужаса, становятся неуправляемыми.
– А разве всадники не сами покупают себе коней? – удивилась Каэтана.
– Когда как, – неопределенно пожал плечами граф. – Случается, что королю приглянется какой-нибудь жеребец, еще один, еще... А потом он жалует конем отличившегося рыцаря. Попробуй откажись...
– А разве королю не преподавали воинскую науку? Мне казалось, что короли Мерроэ и Аллаэллы и сами неплохие воины, так что просто обязаны разбираться, что к чему, – удивилась Интагейя Сангасойя.
– В теории – так и есть, – усмехнулся граф. – Но в действительности его величество крайне редко седлает коня и пускается вскачь по бездорожью и грязи. Можно сказать, не редко – а никогда. И потому воспоминания быстро улетучиваются из его головы, забитой гораздо более важными проблемами.
– Понятно, – протянула она.
– Скорее уж удивительно, что великая Древняя богиня ведет себя подобно простому рыцарю, – молвил Коннлайх. – Боюсь, мне никто не поверит, если я расскажу кому-нибудь об этом...
– Меня всегда поражало, что безделье считается у людей высшей доблестью, – согласилась Каэ. – А вот знания вызывают подозрения и тревогу у большинства окружающих. Не стоит, граф. Не говорите никому о том, что я сама чищу и кормлю своего коня... Сделайте одолжение.
И этот договор был скреплен крепким рукопожатием. Пока они разговаривали, рыцари разожгли небольшие костры и устроились вокруг них человек по пять-шесть. Развязали мешки с провизией, добыли оттуда соленые лепешки и вяленое мясо, достали фляги с вином. Однако обычного шума и гомона на этот раз слышно не было. Все чувствовали себя словно на параде и то и дело оглядывались на костерок у реки, возле которого мирно сидели граф Коннлайх и великая Древняя богиня, о которой по всему Арнемвенду слагали легенды одна загадочнее другой.
– Ты как думаешь, правда, что она любит аиту Зу-Л-Карнайна и подарила ему весь Вард? – свистящим шепотом спросил один из молодых рыцарей у своего товарища.
Ему недавно исполнилось семнадцать лет, и он был ненамного младше фаррского полководца. И мечтал о славе и любви, плохо представляя себе, сколько сил отнимают у человека и настоящая любовь, и непреходящая слава.
– Глупец, – беззлобно отвечал ему товарищ, умудренный жизнью, хлебнувший уже горя, бывавший несколько раз в бою. – Она может к нему благоволить, да только Вард он завоевывает сам, иначе давно уж не было бы сопредельных королевств и княжеств. А ты веди себя тихо и лишнего не болтай. Помни, что мы сейчас на его земле: и если что – нам конец.
На самом деле воины мечтали поскорей убраться из Сарагана, понимая, что их появление в стране может быть истолковано как нарушение границы (каковым оно в действительности и являлось) и повлечь за собой войну с Зу-Л-Карнайном. А если и не войну, то смерть виновников – в бою или от руки палача. Перспектива была самая неприятная, и рыцари в душе негодовали на Коннлайха: уж если сам Аджа Экапад сбежал, то им и подавно нечего тут делать.
Граф и сам все прекрасно понимал. Рассчитывал только на заступничество Великой Кахатанны да еще хотел выяснить для себя несколько туманных моментов: ему нужно было вернуться в Кайембу с подробным и серьезным отчетом для гуахайоки.
– Аджа Экапад, – задумчиво молвила Каэ, выслушав короткий рассказ графа. Ему немногое было известно, но он постарался как можно точнее передать ей подробности. – Понятия не имею, каким образом он участвует в этой истории. А скажи-ка, у вашего чародея нет ли, часом, каких-нибудь особенных украшений?
– Вы же видели, госпожа, что он сам по себе как диковинное украшение. Ну, перстни там какие-то носит... Что еще? Не припомню...
Юный оруженосец Коннлайха, все это время возившийся с конем своего господина, подошел к костру, чтобы получить дальнейшие приказания. И случайно услышал обрывок последней фразы.
– Если граф позволит, – пробормотал он, отчаянно смущаясь присутствия настоящей богини, – то я бы посмел напомнить, что маг Аджа Экапад прячет под одеждой странное украшение – золотую подвеску, изображающую соитие каких-то отвратительных тварей. Никто бы и не знал о ее существовании, но как-то на привале, когда он спал, украшение выскользнуло из-под платья. И многие его видели. Крайне неприятное, мерзкое. Поэтому я и запомнил.
– Спасибо, – сказала Каэтана. – В сущности, я именно так и думала. Вот что, Коннлайх, ты должен торопиться. Поднимай своих людей и скачите немедленно в Кайембу. Дальше действуй по своему усмотрению: либо сам, либо через гуахайоку, но доведите до сведения короля Колумеллы, что Аджа Экапад весьма опасен. Но еще опаснее его украшение: оно причинит вред любому смертному, который решится к нему прикоснуться. Поэтому необходимо убить мага – а это будет нелегко – и утопить его тело либо в реке, либо в каком-нибудь очень глубоком колодце. Колодец в таком случае засыпать землей и камнями. К талисману не прикасаться. Я думаю, что Аджа Экапад в столице уже не появится, и все же – сделай то, что я говорю.
– Конечно, госпожа.
Граф вскочил на ноги с такой резвостью, словно ему опять было пятнадцать лет и он торопился выступить в первый в своей жизни поход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145